Роза и семь братьев - Олкотт Луиза Мэй - Страница 17

• Предыдущая
• 17/51
• Следующая

— Я видела, что вы готовы рассмеяться, вот и рассмешила вас! Теперь я буду очень послушна, господин учитель, и хорошо приготовлю урок.

Доктор расхохотался, а Роза села и внимательно выслушала правила ведения счетов, которые она впоследствии никогда не забывала.

Когда счета за последний месяц были проверены, а новая страница аккуратно начата, дядя Алек вдруг попросил:

— Ну, а теперь почитай мне вслух, у меня устали глаза. Так приятно посидеть тут у огонька, когда на дворе идет дождь, а наверху тетушка Джейн изводит родственников нотациями.

Роза любила читать вслух и охотно прочла главу из романа Чарльза Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби», где мисс Кенуигс берет уроки французского языка. Роза очень старалась. Она боялась, что дядя будет ее критиковать, но надеялась, что читает хорошо. Чтение — это не счета или дроби, в которых она ничего не понимала.

— Продолжать, сэр? — спросила она, дочитав главу до конца.

— Если ты не устала, моя дорогая. Мне доставляет большое удовольствие слушать тебя, читаешь ты замечательно, — услышала девочка в ответ, и сердце ее наполнилось гордостью.

— В самом деле, дядя? Как я рада! Папа учил меня читать, и я читала ему целыми часами, но думала, что мое чтение доставляло ему удовольствие только потому, что он очень любил меня.

— И я тоже люблю тебя; но ты действительно замечательно читаешь. Это настоящий талант, который редко встречается и который я очень ценю. Сядь сюда, в это низкое кресло. Так тебе будет удобнее, тут светлее, да и я смогу дернуть тебя за локоны, если ты начнешь читать слишком быстро. Как я погляжу, ты станешь большим утешением своему старому дяде, моя дорогая.

Доктор посмотрел на нее с такой отеческой нежностью, что Роза почувствовала, что ей легко будет и любить дядю, и слушаться его. Ведь он так чудесно умел перемежать похвалу с выговором.

Не успели они закончить чтение второй главы, как услышали, что к крыльцу подали карету. Это означало, что тетя Джейн собирается уезжать. Прежде чем Роза успела пойти с ней попрощаться, тетушка сама появилась в дверях. Одетая в непромокаемый плащ, она походила на необычной высоты мумию, а очки ее блестели из-под шляпы, как глаза кошки.

— Я так и знала! Этого ребенка балуют до смерти и позволяют допоздна читать разные глупости. Я надеюсь, ты вполне сознаешь всю тяжесть ответственности, которую взял на себя, Алек, — сказала она с мрачным видом. Казалось, она была даже довольна тем, что воспитание девочки идет не так, как надо.

— Я полагаю, что имею о ней четкое представление, сестра Джейн, — ответил доктор Алек. Он смешно повел плечами и подмигнул племяннице.

— Как неприятно видеть, что такая большая девочка понапрасну теряет драгоценное время. Мои мальчики учились целый день, и я уверена, что Мэк до сих пор сидит за книгой, между тем как у тебя, наверное, не было ни одного урока с тех пор, как ты приехала сюда.

— У меня сегодня было пять уроков, тетя, — неожиданно возразила Роза.

— Очень рада слышать. И какие именно? Роза перечислила скромно:

— Мореплавания, географии, грамматики, арифметики и умения обуздывать свой нрав.

— Странные уроки, однако. Хотела бы я знать, что ты почерпнула из этого замечательного сочетания.

В глазах Розы блеснула насмешка, когда она, взглянув на дядю, сказала:

— Я не могу рассказать вам все, тетя, но я почерпнула много полезных сведений о Китае, главным образом, относительно чая. Самые лучшие сорта его: Лансанг, Сушонг, Ассам Пеко, редкий Анкое, Флаури Пеко, Сенча Капер, чай Пэдрэл, черный Кимун, зеленый Туанкей. Шанхай стоит на реке. Гонконг в переводе означает «остров Тихой воды». Сингапур — «город Льва». В Китае есть люди, которые всю жизнь проводят на лодках; китайцы пьют чай из маленьких чашечек. Важнейшие производства: фарфор, чай, корица, олово, шали, тамарин и опиум. У них очень красивые храмы и забавные идолы. Кантон — место жительства священных поросят; четырнадцать из них очень толсты и велики, и все до единого слепы.

Этот поток сведений, и особенно последнее сообщение произвели на тетушку Джейн потрясающий эффект — она была совершенно сбита с толку. Роза выпалила все так быстро, так внезапно, и все сказанное ею было столь разнообразно, что тетя была невероятно изумлена. Она еще некоторое время озадаченно глядела на девочку сквозь очки, потом поспешно проговорила: «О! Действительно!» — и отбыла в смятении и растерянности.

Она пришла бы в еще большее замешательство, если бы увидела своего достойного порицания шурина, триумфально отплясывающего с Розой польку — в честь того, что они на этот раз заставили замолчать батареи врага.

— Чему это вы улыбаетесь, не говоря ни слова, Фиби? — спросила Роза однажды утром, когда они работали вместе, потому что доктор Алек находил, что работа по дому — самая полезная гимнастика для девочки. Поэтому Роза училась у Фиби мести пол, вытирать пыль и стелить постель.

— Я подумала об одной тайне и не могла удержаться от улыбки.

— А может быть, мне эта тайна тоже когда-нибудь станет известна?

— Конечно, в свое время.

— И мне она понравится?

— Вне всякого сомнения!

— Как скоро это случится?

— На этой неделе.

— Я знаю, что это такое: мальчики хотят устроить фейерверк, и это сюрприз для меня, не правда ли?

— Чистая правда!

— Хорошо, теперь я буду терпеливо ждать. Только ответьте мне на один вопрос: дядя принимает в этом участие?

— О, конечно! Разве хоть одна забава может обойтись без него?

— Значит, все будет очень хорошо. Я в этом абсолютно уверена.

Роза вышла на балкон, чтобы вытряхнуть коврики. Она энергично выбила их и повесила на балюстраду проветриваться. А потом занялась цветами. На балконе стояло несколько высоких ваз и кувшинов. Июньское ласковое солнышко и теплые дождики сотворили чудеса с семенами и рассадой. Ипомеи и настурции карабкались по шпалерной решетке, перегоняя друг друга в безудержном буйном цветении. Алые бобы и жимолость тянулись навстречу очаровательным соседкам, увивая все, до чего могли дотянуться, и свешивались вниз роскошными зелеными фестонами.

Вода залива сверкала под солнцем, свежий ветер колыхал ветви каштанов, слышался нежный шелест листвы. Сад был полон порхающих бабочек и пчел. Птицы чирикали и щебетали, занятые своими летними делами, а вдалеке белокрылые чайки ныряли в море, по которому плыли корабли, издали похожие на больших птиц.

— Ах, Фиби, сегодня такой чудесный день. Я бы хотела, чтобы ваша тайна открылась сегодня же! Мне так хочется радости и смеха. А вам, Фиби? — спросила Роза, раскинув руки, как бы намереваясь лететь.

— Конечно, хочется! Но пока время для радости еще не пришло, и я не перестаю работать в ожидании его. Теперь вы вытрете пыль, а я пойду убирать лестницы.

И Фиби, напевая, вышла из комнаты со щеткой в руках.

Роза остановилась и подумала о том, как радостно ей стало жить в последнее время, с ней случилось столько хорошего. Она научилась сажать цветы, и вот они расцвели. Она выучилась плавать и грести. Сколько было приятных прогулок, катаний, замечательных часов, проведенных за книгами и в разговорах с дядей Алеком. А лучше всего было то, что прежняя головная боль и скука теперь редко беспокоили ее. Она работала или играла в продолжение целого дня, крепко спала по ночам и наслаждалась жизнью, как здоровый и счастливый ребенок.

Роза пока не была такой здоровой и сильной, как Фиби, но все-таки начала поправляться. Щеки, прежде бледные, покрылись румянцем, руки сделались крепче и загорели, и она уже не боялась потерять пояс. Никто не напоминал ей о болезни, и она забыла о своем слабом сложении. Роза не принимала других лекарств, кроме средств, прописанных доктором Алеком. И они, по-видимому, шли ей на пользу. Тетушка Изобилие приписывала все эти положительные изменения пилюлям, но так как девочка не принимала их, то старая леди, скорее всего, ошибалась. Роза была вполне достойна своего имени, когда стояла, улыбаясь сама себе и думая о тайне, которая была гораздо лучше тайны Фиби. О тайне, которую она сама раскроет несколько лет спустя, — о тайне магической силы здоровья.

• Предыдущая
• 17/51
• Следующая