Проклятие клана - Картленд Барбара - Страница 31

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая

Казалось, вокруг нее струится лунный свет, и Тара в который раз пожалела, что герцог ее не видит.

Ей очень шла новая прическа.

– Вы должны отрастить волосы подлиннее, ваша светлость, – заметил парикмахер. – Не представляю, зачем вы позволили, чтобы их так коротко остригли.

И ворчливо добавил:

– Но все равно они великолепны. Держу пари, красивее вашей светлости на балу никого не сыщется.

– Спасибо, – улыбнулась Тара. Когда парикмахер вышел, она взглянула на украшения, лежавшие на туалетном столике.

Их одолжила Таре бабушка. (Сама графиня по торжественным случаям носила тиару.)

Хотя Тара уже надевала обруч, когда ее представляли королю, за неимением ничего другого приходилось снова им воспользоваться.

Взяв обруч в руки, Тара попросила служанок помочь надеть его. В этот момент в дверь постучали. Тара еще не успела ничего ответить, как кто-то, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату.

Решив, что это отец, Тара не оборачиваясь проговорила:

– Я уже готова, папа.

Но, увидев отражение в зеркале, так и застыла. У нее мелькнула мысль, что это наваждение. Тара резко обернулась – за спиной стоял герцог.

– Ваша… светлость!

Герцог не ответил, и она, бросившись к нему, быстро заговорила, запинаясь на каждом слове:

– Я совсем… не ожидала… что вы… приедете… Но как же я рада… что вы… здесь! Как вы себя чувствуете? Рука не беспокоит… вас? Надеюсь… вы не очень устали… после столь… долгого… путешествия?

– Я чувствую себя абсолютно нормально, Тара, – отозвался герцог. – Я привез вам драгоценности, которые вы должны сегодня надеть.

Только сейчас Тара заметила, что герцог протягивает ей какие-то кожаные коробки, и машинально взяла их у него из рук.

– Драгоценности? – растерянно переспросила она.

– Изумруды Аркрейджей. Они уже несколько веков принадлежат нашей семье, – ответил герцог. – Думаю, с ними ваш туалет только выиграет.

– Я в этом… не сомневаюсь, – поспешила заверить Тара. – А вы… пойдете… на бал?

– Я намереваюсь сопровождать вас,– холодно проговорил герцог, и у Тары появилось ощущение, что он сильно чем-то раздражен.

Служанки вышли из комнаты, оставив их вдвоем, и Тара, почувствовав себя немного смелее, заговорила:

– Я так рада… что вы передумали… и приехали в Эдинбург. Я часто… вспоминала о вас… и мне так хотелось… чтобы вы были… здесь.

Ей показалось, что герцог взглянул на нее с недоверием.

– Я считаю своим долгом засвидетельствовать королю свое почтение.

– Папа будет очень рад. Он не раз говорил мне, что вы с королем непременно понравитесь друг другу.

И, поскольку герцог ничего на это не ответил, обеспокоенно спросила:

– Вы и правда… совершенно уверены… что в состоянии выдержать… сегодняшнее… торжество?

– Совершенно уверен! – отрезал герцог. – И вообще, долг есть долг, и я обязан его выполнить! Как я понимаю, сегодня вечером все празднования завершатся, так что завтра я забираю вас с собой.

И, повернувшись, он вышел из комнаты так же неожиданно, как и вошел. А Тара все стояла и смотрела ему вслед.

И никак не могла разобраться в своих чувствах.

Знала лишь, что страстно желала, чтобы он приехал, и желание ее осуществилось!

Боясь опоздать на бал, Тара позвонила служанкам и принялась лихорадочно открывать шкатулки с драгоценностями.

Изумруды Аркрейджей оказались выше всяческих похвал, и Тара нисколько не сомневалась, что в этом наряде затмит всех дам, приглашенных на бал.

И в то же время она не могла не думать, каких баснословных денег стоят эти безделушки: продав всего лишь один камешек из ожерелья, наверняка можно было бы досыта кормить приютских детей в течение многих месяцев, а то и лет.

Лишь вспомнив, что герцог разрешил ей, когда они поедут в Лондон, подарить детям игрушки, она немного успокоилась.

– Теперь я начинаю понимать, что я и в самом деле герцогиня Аркрейджская, – произнесла она вслух, – а потому очень многое могу сделать для приюта.

И Тара тут же начала прикидывать, чего в приюте не хватает, что нужно сделать прежде всего: во-первых, купить кровати, во-вторых, заменить прогнившие полы, в-третьих, приобрести кухонную утварь, и прочее, и прочее…

Внезапно спохватившись, Тара с ужасом взглянула на шкатулки – и половина еще не раскрыта, а в любую минуту могут прийти муж, бабушка или отец, чтобы везти ее во дворец.

Как выяснилось позже, у Тары мало что осталось в памяти об этом бале, разве только бело-золотые стены зала и трон, задрапированный чем-то темно-красным.

Вокруг трона теснились многочисленные банкетки. Шотландская знать из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание короля.

Хотя отец вновь представил Тару его величеству и он радушно побеседовал с ней, мыслями она постоянно была с герцогом.

Граф настоял, чтобы Тара станцевала рил, шотландский танец, которому она училась вечерами перед приездом короля.

Тара вихрем неслась по залу и думала только об одном: смотрит ли на нее герцог, знает ли, сколько молодых людей оспаривали друг у друга право танцевать с ней.

Когда все они возвращались в карете в дом графини, отец любящим голосом произнес:

– Ты знаешь, моя девочка, сегодня все тобою восхищались. Даже его величество сказал, что ты красавица и самая очаровательная девушка на этом балу.

– Спасибо. – Тара порывисто обняла его.

– Ты должен гордиться своей женой, Герон, – заметила графиня. – Весь Эдинбург сошелся во мнении, что она необыкновенная красавица.

– Я в этом не сомневался, – холодно ответил герцог.

Рано утром они двинулись в обратный путь. Тара очень удивилась, что отец не сделал ни малейшей попытки задержать ее в Эдинбурге, однако он объяснил, почему так поступает:

– Герон твой муж, девочка моя, и, если он хочет, чтобы ты возвращалась домой, ты должна ему повиноваться.

– Когда я снова вас увижу? – грустно спросила Тара.

– Гораздо раньше, чем ты думаешь, – ответил граф. – Правда, мне предстоит сопровождать его величество, который возвращается в Англию морем, но при первой же возможности я вернусь в Шотландию и непременно остановлюсь в замке твоего мужа, пригласит он меня или нет!

– Ну конечно, пригласит!

– Не уверен. Вполне вероятно, что ему захочется побыть с тобой наедине.

Тара не ответила.

Она подозревала, что герцог не только не желает оставаться с ней наедине, но и предпочел бы, чтобы она вообще находилась где-нибудь подальше.

Но в то же время он настоял, чтобы она возвращалась с ним. Впрочем, Тара быстро нашла этому объяснение: видимо, в Эдинбурге уже принялись судачить о том, почему это молодая жена так долго живет в городе одна, без мужа.

Сам же герцог не говорил ей, зачем везет обратно в замок, а спросить Тара боялась, и оставалось только гадать.

Поскольку багажа у нее набралось порядочно, Тара не удивилась, увидев у дома, графини две кареты.

Но вот чего она никак не ожидала увидеть, так это лошадь для герцога.

– Но вы не можете ехать верхом! – в ужасе воскликнула она. – Ведь вы еще не окончательно выздоровели! Врач предписал вам в течение нескольких месяцев как можно меньше двигаться.

– А я хочу ехать верхом, и поеду! – отрезал герцог. – Чтобы я всю дорогу трясся в карете?! Не бывать этому!

– Но вы же устанете! – пыталась уговорить его Тара.

Тщетно. Не ответив, герцог попросту отвернулся от нее и начал прощаться с графиней и графом.

– Ты так мало у нас погостил, – заметил граф, – что у меня даже не было времени поздравить тебя с женитьбой и придумать, какой свадебный подарок сделать своему зятю.

– Ты и так был чересчур щедр к моей жене, – ответил герцог, бросив взгляд на гору сундуков, которые слуги как раз пытались разместить на крыше второй кареты.

– Это подарки моей дочери, – внес ясность граф. – Нужно придумать, что бы такое пригодилось и тебе, и ей. Вот над чем я буду ломать голову в перерывах между приступами морской болезни на «Короле Георге»!

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая