Приключения в Берлине - Картленд Барбара - Страница 29

• Предыдущая
• 29/30
• Следующая

— Я люблю тебя, — объяснил он, — потому, что ты прекрасна. Но твоя красота не только в совершенных чертах, не только в твоей коже, такой полупрозрачной, или в твоих глазах, похожих на звезды. Твоя красота, мое сокровище, исходит из твоего сердца и твоей души. И то, и другое принадлежит мне.

Лоилия вскрикнула от восторга.

— Я люблю тебя не только потому, что ты красив и великолепен, но и потому, что ты самый умный человек в мире… и в то же время самый добрый и самый… чуткий и понимающий.

Он был тронут искренностью ее слов.

Она утверждала то, во что действительно верила, и он целовал ее до тех пор, пока вагон, казалось, не начал вращаться вокруг них.

Опять они очутились в их собственном мире…

В этом мире не было ничего, кроме любви и ослепительного света, исходившего от них.

Лоилия не была ошеломлена огромными размерами дома лорда Брэйдона.

Не смутила ее и армия слуг, обрадованных их прибытием.

Будучи извещен об их женитьбе, дворецкий произнес небольшую речь, приветствуя Лоилию и желая молодым счастья и всяческих благ.

Поскольку Лоилия могла читать в мыслях, она знала, что слуги не относились к лорду Брэйдону как к господину, внушающему благоговейный страх.

Старшие помнили его еще маленьким мальчиком; он рос у них на глазах, и они любили его как собственного сына.

Он пожал всем руки.

Затем повел ее вверх по лестнице, и она вопросительно взглянула на него.

— Мы оба устали после долгой дороги, — сказал он, — поэтому я распорядился, чтобы нам не мешали сегодняшний вечер провести неформально.

Он обнял ее за плечи и, пока они шли по коридору, докладывал:

— Я заказал обед в твой будуар, и все, что тебе придется сделать, это — принять ванну и надеть халат, который, я уверен, Уоткинс уже приобрел для тебя.

— Я думаю, — засмеялась Лоилия, — со временем смогу сама выбирать себе одежду, но чувствую, что Уоткинс будет делать это намного лучше, чем я!

— Я дам тебе самое великолепное приданое, какое когда-либо доставалось невесте, — сказал лорд Брэйдон, — но тебе придется подождать, моя прекрасная, до приезда в Лондон. — Он улыбнулся. — А пока Уоткинс обеспечит тебя всем необходимым.

Так как он провел много времени в Фолкстоуне этим утром, думаю, он нашел уже кое-что для тебя.

Лоилия вновь рассмеялась.

Наверняка ничего подобного не происходило ни с одной из невест.

Она не удивилась, когда, приняв ванну с розовой водой, обнаружила приготовленную для нее ночную рубашку, украшенную кружевными вставками; рядом лежал халат, подобранный ей в тон и расшитый нежными розовыми цветами.

— Где Уоткинс мог найти такие очаровательные и прекрасно выполненные вещи? — спросила она экономку, помогавшую ей.

— Мистер Уоткинс говорил мне, миледи, что более всех в шитье и вышивании искусны монахини, поэтому он купил белье, которое вы носите, в монастыре во Франции.

Это очень позабавило Лоилию и было настолько фантастично, что казалось продолжением сочиненной ею волшебной сказки.

Сказка эта продолжалась наяву, когда она вошла в будуар рядом с ее спальней и увидела там своего мужа, ожидавшего ее.

На нем был длинный халат, богато расшитый широкой тесьмой наподобие галунов.

Казалось, он одет в военную форму, а она в своем халатике выглядела слишком «неформально», как сказал лорд Брэйдон.

Однако, привыкнув не обращать внимания на свою внешность, она вскоре избавилась от смущения.

Стол в центре комнаты был украшен золотыми изделиями и освещался золотым канделябром. Посередине стоял букет орхидей.

— Мы будем обслуживать себя сами, — сказал лорд Брэйдон, — или, вернее, я буду прислуживать тебе, моя дорогая. Я не хотел, чтобы нам мешали слуги, лучше представим себе, что в доме, кроме нас, нет никого.

Лоилия подумала, что лишь он способен представить это.

Но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, он поцеловал ее и налил в бокалы шампанское.

— Тост, моя драгоценность! За нас и нашу вечную любовь!

— Это — то, о чем я… молюсь!

— Так и будет — Лорд Брэйдон вновь поцеловал ее.

Она не помнила, что ела и пила.

Все казалось волшебным в этой сказке; а когда обед закончился, лорд Брэйдон повел ее обратно в ту прекрасную комнату, где она раздевалась.

Шторы там были уже задернуты.

Лишь две свечи горели у огромной позолоченной кровати с пологом из купидонов, держащих гирлянды роз.

Лоилия думала, что лорд Брэйдон поведет ее к ней.

Но он подошел к окну и раздвинул занавеси.

Пуна поднималась над деревьями парка.

Уже высыпали звезды, сияя на небе подобно бриллиантам и отражаясь в озере огненными блестками.

Пуна разливала серебро по листьям деревьев; от них на землю ложились тени, темные и таинственные.

Лорд Брэйдон обнял Лоилию, и она сказала:

— Здесь так прекрасно, и все… дышит… тобою.

— Здесь все дышит нашей любовью, моя прекрасная жена, и я надеюсь, что когда-нибудь наши дети полюбят это все так же, как любим мы.

Мысль эта вогнала Лоилию в краску.

Она стыдливо уткнулась лицом в его плечо.

— Я должна… сказать тебе… кое-что, — произнесла она еле слышно.

— Что это?

Она колебалась, и он, чувствуя ее трепет, велел:

— Говори же.

— Когда ты нашел меня в этом… ужасном месте, — нерешительно начала Лоилия, — мне кажется, я… поняла, почему мужчины, такие, как барон, приходят туда… за развлечением, но я боюсь… ты сочтешь меня очень невежественной… потому что… я точно не… знаю, что происходит, когда двое… любят друг друга.

Лорд Брэйдон крепче прижал ее к себе.

Его губы прикоснулись к ее волосам, и он подумал, что никогда не ожидал услышать подобное от женщины, на которой женится.

Он предпочитал связь с опытными замужними женщинами, с которыми у него было столько affaires de coeur.

Ему и в голову не приходило, что молодая девушка может быть не только абсолютно невинной, но и несведущей.

И прежде Лоилия пленила его своей чистотой, он хотел стать ее защитником, оберечь от одиночества и опасностей.

Теперь же в ней воплотились все его мечты. Она узнает о любви лишь от него.

Это будет самое волнующее событие в его жизни.

— А вдруг, — сказала Лоилия все тем же неуверенным голосом, — когда ты… получишь мою любовь… ты будешь… разочарован?

— Это невозможно! — возразил лорд Брэйдон.

— Почему?

Вместо ответа он взял ее на руки и понес к постели.

Расстегнул ее халат и вновь поднял, чтобы уложить на обшитые кружевами подушки и накрыть простынями с монограммами.

Затем он обошел кровать с другой стороны, снял свой халат и лег рядом с ней.

Прижав ее к себе, он ощутил трепет ее тела и испытал чувство, которого не знал прежде.

Страсть поднималась внутри него сжигающим огнем.

И в то же время чувство, которое он испытывай к Лоилии, было абсолютно не похоже на те ощущения, что были у него с другими женщинами.

— Ты задала мне вопрос, моя восхитительная, — сказал он, — и теперь я хочу ответить на него. Ты никогда не наскучишь мне, потому что ты моя и потому что я люблю не только твою красоту, твое прекрасное тело и чувства, которые ты вызываешь во мне, когда я целую тебя, но люблю в тебе еще многое и многое другое!

— Скажи мне это… пожалуйста… скажи мне, — умоляла Лоилия.

— Прежде всего я люблю тебя за твой острый, все понимающий, мудрый ум.

Он поцеловал ее в лоб.

— Еще я люблю в тебе твою привязанность и преданность отцу, твою готовность жертвовать собой ради него.

Он улыбнулся, добавив:

— Я не знал ни одну женщину, столь безыскусную и искреннюю, которую больше заботило бы не то, что она носит или как выглядит, а волновали бы по-настоящему важные вещи.

— Но когда я… полюбила тебя, — сказала Лоилия, — я стала бояться, что недостаточно… красива для… тебя.

— К тому времени, — продолжал лорд Брэйдон, — я уже был влюблен не только в твое лицо, но также в твое сердце и, как я уже говорил тебе, мой ангел, я полюбил твою душу.

• Предыдущая
• 29/30
• Следующая