Повезло в любви - Картленд Барбара - Страница 11

• Предыдущая
• 11/31
• Следующая

У Матти были светло-русые кудрявые волосы с золотистым отливом.

Когда Уальдо приветствовал ее, расцеловав в нарумяненные щеки, мадам рассмеялась и пожурила молодого человека. Уальдо представил ей лорда Харлестона.

Английский лорд произвел на нее сильное впечатление, Матти провела его в аляповато обставленную гостиную, где «девочки», как она их называла, сидели на стульях, в то время как клиенты удобно раскинулись на диванах.

В следующей комнате были танцы, причем музыканты играли на удивление хорошо. Но Уальдо твердо стоял на том, что они не собираются задерживаться.

После того как он заплатил весьма приличные деньги за несколько сомнительное шампанское (ни он, ни лорд Харлестон не притронулись к бокалам), они направились к дому Дженни, который был дальше по улице.

К этому времени лорд Харлестон уже много слышал о Дженни Роджерс и видел, как она управляла четверкой, поэтому ему было любопытно познакомиться с ней поближе.

По крайней мере, подумал он, лучше беседовать с опытной мадам, чем с пуританской «достойной» дамой, которая, несомненно, нагонит на него еще большую тоску, чем миссис Альва Вандербильт.

Едва войдя в дом Дженни на Рыночной улице, он сразу увидел, насколько хорошо здесь поставлено дело. Дженни наняла много прислуги, в основном чернокожих, и отыскала пианиста, который был бы вполне хорош на любой лондонской сцене.

Были там и музыканты, которые играли на скрипках и других музыкальных инструментах. Техника исполнения показывала, что их отбирали с большой тщательностью и хорошим вкусом.

Но еще более музыкальным казался смех Дженни.

Высокая, с дикой жизнерадостностью в глазах, отражавшейся и в ее смехе, который звучал с задором, она будто бросала вызов всем, кто осмелится осуждать ее.

Все в доме было богатым, шикарным и новым — заведение открылось только в январе.

Девочки, как выяснил лорд Харлестон, приехали вместе с Дженни из Сент-Луиса. Они были одеты в изящные бальные платья и вели себя так, что, войдя в залу, лорд Харлестон на мгновение подумал, что снова очутился в Мальборо-Хаусе.

Работа девочек заключалась в том, чтобы развлекать, и они, без сомнения, были мастерами своего дела, особенно их мадам.

Лорд Харлестон с удивлением обнаружил, что впервые с тех пор, как он покинул Англию, он может расслабиться и спокойно смеяться над грубыми шутками Дженни.

Он встречал не так много американок и понятия не имел, что они могут быть столь резкими, что они способны высказать что-то серьезное или скучное так, что это будет звучать безумно смешно.

Пока они беседовали, прибывали другие клиенты, и лорд Харлестон с удивлением отметил у вновь прибывших хорошие манеры, которые никак не ожидал обнаружить в веселом доме.

Его забавляло, что Дженни управляла публичным домом в Денвере так, словно она была дамой, дающей светский прием, а не мадам.

Уальдо пригласил на танец симпатичную рыжеволосую девушку, и Дженни, осмотрев комнату, которая, как только начались танцы, заметно опустела, поинтересовалась у лорда Харлестона:

— Есть ли здесь кто-нибудь, кем я могла бы заинтересовать вас? Заза — специалист по восточным усладам, Рене — француженка.

Он покачал головой:

— В данном случае, поймите меня, я всего лишь наблюдатель. Я только что приехал после долгого путешествия и собираюсь лечь спать рано и — один.

Дженни рассмеялась.

— Где еще, если не здесь, можно нарушить твердые намерения!

— В этом я с вами согласен, но только не сегодня.

Она беззлобно улыбнулась, и лорд Харлестон сказал:

— Но вы должны позволить мне купить шампанское для ваших девушек, если вы разрешаете им пить его.

— В этом я не могу вам помешать.

Лорд Харлестон выложил на стол крупную сумму, которая исчезла словно по волшебству.

Дженни принялась развлекать его рассказами о Сент-Луисе, о том, как она начала там свое дело, а затем решила переехать в Денвер, самый большой и богатый город в штате.

Она поведала ему о трудностях со своими «подопечными», которым хорошо платили, хорошо кормили И предоставляли удобно и красиво обставленные спальни.

Некоторые из них, однако, чересчур легко меняли настроение, часто впадали в депрессии, из-за которых принимали настойку опия. Ее можно было купить в любой аптеке, но в больших количествах это была прямая дорога к самоубийству и летаргии.

Потом они поговорили о лошадях, и лорд Харлестон с Удивлением обнаружил, что приятно проводит время. И лишь когда вернулся Уальдо, он ощутил, насколько же он устал.

— Я собираюсь поехать отдыхать, — сказал он, — мне так и не удалось выспаться в поезде, поэтому сегодня я хочу компенсировать все мои бессонные ночи.

— Но вы же не можете уехать так рано! — запротестовал Уальдо.

— Вам нет необходимости сопровождать меня, — улыбнулся лорд Харлестон. — Я получил огромное удовольствие сегодня вечером, но для вас ночь только началась.

— Это верно, — согласился Уальдо, — если только вы не возражаете.

— Уверяю вас, я вполне способен добраться до дома самостоятельно, — ответил лорд Харлестон.

— Надеюсь увидеть вас завтра вечером, — призывно проворковала Дженни.

— Я, несомненно, рассмотрю эту возможность, — пообещал лорд Харлестон.

Так, в сопровождении Дженни и Уальдо он направился к выходу.

Внезапно дверь распахнулась, впуская троих мужчин, одетых в пыльные сапоги для верховой езды, широкополые шляпы и с кобурами на поясе. Они явно были ковбоями.

Первый ковбой шагнул вперед. Двое, шедших за ним, несли на руках женщину.

— Вечер добрый, мисс Дженни, — сказал первый мужчина. — Мы принесли вам подарок.

— Подарок, Брукер? — откликнулась Дженни. — И что же это?

— Самая прелестная девчушка, на которую падал ваш взор.

— Мне больше не нужны девушки, — ответила Дженни, — а уж тем более, выбранные вами.

— Попридержите лошадей, мисс, пока не услышите, как мы ее нашли, — возразил Брукер. — Мы подобрали ее милях в шести от города. Индейцы убили ее отца и мать, а она брела два дня, пока мы на нее не наткнулись.

— Мне ее очень жаль, — резко бросила Дженни, — но индейцы — это ваше дело, а не мое. Унесите ее куда-нибудь еще.

— Мы сначала думали, — пояснил Брукер, — отвести ее к этим высокомерным старым воронам, которые все твердят о том, чтобы сделать что-нибудь для сирот, но ведь они сделают из нее прислугу, именно это означает их забота, так ведь? А она для прислуги слишком хороша, и ежели вы ее не примете, она кончит в каком-нибудь публичном доме.

— Меня это не интересует! — все так же резко проговорила Дженни.

— Да вы посмотрите на нее, прежде чем решать, — заискивающе попросил Брукер. — Хорошенькая, как ангелочек, и вся такая сладенькая… — Точно, — подтвердил один из мужчин, держащих девочку, — и говорит совсем как леди. Нам не к кому ее вести, ни у кого нет такого доброго сердца, как у вас, мисс Дженни.

Говоря это, он откинул одеяло, в которое была завернута девушка, и приоткрыл ее лицо. Лорд Харлестон отметил, что ковбои нисколько не преувеличивали, когда говорили, «то она хорошенькая.

Девушка, по всей видимости, спала или была без сознания. Темные ресницы резко выделялись на бледной, почти прозрачной коже ее маленького остренького личика.

Черты ее были почти совершенны, а волосы — светлее солнца на рассвете.

— Она действительно хороша, — нехотя признала Дженни. — Вы знаете, кто она?

— Когда мы ее подобрали, она сказала, что ее зовут Нельда Харль, — ответил Брукер.

При слове» Харль» лорд Харлестон вздрогнул.

— Как вы сказали? — переспросил он.

— Нельда Харль, — повторил Брукер. — Звучит странно, но именно так она сказала, верно, ребята?

— Ага, так она и сказала, — согласились остальные. — Ну же, Дженни, возьмите ее, мы ведь не можем стоять с ней здесь всю ночь.

Мужчины замолчали. Дженни Роджерс размышляла над ответом. Вдруг заговорил лорд Харлестон.

— Я заберу ее, — сказал он. — Если не ошибаюсь, она моя родственница.

• Предыдущая
• 11/31
• Следующая