Пират в любви - Картленд Барбара - Страница 11

• Предыдущая
• 11/33
• Следующая

– Я люблю тебя! О Тейдон, я люблю тебя! – воскликнула она. – Ты похитил мое сердце. Я никогда не встречу человека, который бы занял твое место в моей душе!

Она обняла его за шею и прижалась губами к его губам, и он поцеловал ее, как она и ожидала.

– Тебе нужно идти, – проговорил он, когда она прижалась к нему всем телом. – Ты же знаешь, что на корабле у стен более чуткие уши, чем где бы то ни было.

Розмари Муррей тяжело вздохнула.

– Я люблю тебя! Я буду любить тебя вечно, – проговорила она с полным драматизма пафосом. – И мы встретимся снова – да, Тейдон, я это знаю!

Лорд Сэйр открыл дверь, посмотрел, пусто ли в коридоре, и дал знак Розмари, что она может идти.

Она так и сделала, поцеловав его в щеку, когда проходила мимо, и аромат ее экзотических духов обволок Тейдона, а потом потянулся за женщиной по коридору.

Лорд Сэйр закрыл дверь каюты и глубоко вздохнул.

Все кончено.

Еще одно любовное увлечение завершилось точно так же, как и все предыдущие.

Лорд Сэйр подумал, что Д'Арси Чарингтон посмеялся бы над ним и непременно спросил бы:

– Чего ты ждешь, Тейдон? Чего ждешь? Вся беда в том, что он и сам не знает ответа. Тейдон посмотрел на фотографию, которая осталась лежать на стуле у него в каюте.

Розмари Муррей принесла ее с собой два часа назад.

– Я знаю, что ты захочешь оставить ее у себя на память обо мне, – сказала она.

Лорд Сэйр прочитал надпись: «Твоя навеки Розмари».

Это было неосторожно – так не должна поступать разумная замужняя женщина.

Но в этом-то и заключалась одна из неизменных особенностей его любовных приключений: женщины не только удостаивали лорда Сэйра своими фотографиями, но и засыпали бесчисленными страстными и очень неосторожными письмами, и просто немыслимо было себе представить, к каким последствиям это привело бы, прочитай хоть одно подобное письмо посторонний человек.

Женщины отдавали лорду Сэйру не только свои сердца и тела, но и свое доброе имя.

Поэтому он был чрезвычайно осторожен и делал все от него зависящее, чтобы его возлюбленные не пострадали из-за собственного неблагоразумия.

Выходило, что он гораздо больше, чем они сами, пекся об их репутации.

Если бы он не удерживал их, они бы не задумываясь посещали его дом в Лондоне и не стесняясь выражали бы свои чувства к нему на публике.

– Будь все оно проклято, им как будто не терпится погубить себя в глазах света! – сказал он как-то Д'Арси Чарингтону.

Его друг расхохотался.

– Цепи условностей ничего не значат для них, когда дело касается связи с тобой, – ответил он.

И все же лорд Сэйр был достаточно умен, чтобы избегать явных скандалов.

Разумеется, люди судачили о нем и, конечно же, о многом догадывались, но одно дело – строить догадки и совсем другое – подтвердить их доказательствами.

Лорд Сэйр был совершенно уверен, что ни у ревнивых мужей, ни у светского общества в целом нет никаких доказательств даже малейшей его неосторожности.

Он взглянул на часы возле постели и увидел, что уже около двух ночи.

Он собрался было лечь, но вдруг почувствовал, насколько неприятен ему запах духов Розмари Муррей, которым пропитались подушки, и вообще было противно, что постель в беспорядке и простыни все измяты.

Повинуясь внезапному импульсу, лорд Сэйр сбросил халат и оделся с быстротой, которая раздражала его слугу, любившего считать себя необходимым хозяину.

Он достал из гардероба пальто и, не надев шляпу, покинул каюту и вышел на палубу.

Несмотря на поздний час, из курительной комнаты доносился громкий смех.

Любители выпить обычно засиживались там на крытых плюшем диванах, потягивая напитки, которые стояли перед ними на столиках.

Были среди пассажиров и такие, кто, казалось, и вовсе не ложился спать, но сейчас в салоне было пусто, и только несколько усталых стюардов могли заметить лорда Сэйра, когда он поднимался на палубу.

Но на крытой палубе ему показалось душно, захотелось вдохнуть свежего воздуха, и он поднялся на самую верхнюю палубу, где обычно, когда море было спокойным, устраивались игры.

Днем тут бывало шумно, многие мужчины занимались разного рода физическими упражнениями, ребятишки играли в прятки между дымовыми трубами, мачтами и надстройками.

Здесь только начали устанавливать парусиновый тент, который должен был закрывать палубу от жарких солнечных лучей во время перехода по Красному морю. Но большая часть пространства была еще открыта веяниям ночи, и лорд Сэйр смотрел на звезды, и прохладный ветер овевал ему лицо.

В Бискайском заливе море было бурное, но едва они вошли в Средиземное, как погода улучшилась и стало даже слишком тепло для этого времени года.

Впрочем, по ночам было еще холодновато.

Чем ближе подходили они к Александрии, тем делалось теплее, и лорд Сэйр, как и многие другие пассажиры, ощущал жаркое дыхание Красного моря.

Солнце, говорил он себе, спалит воспоминания о густых туманах и резких холодах Англии.

На палубе было пустынно, и Тейдон разгуливал, сунув руки в карманы и думая вовсе не о Розмари Муррей, как следовало бы ожидать, но о своей миссии на Востоке и о людях, с которыми ему предстояло встретиться.

Им все еще овладевало некое предощущение приключений, когда приходилось отправляться в места, где он раньше не бывал.

На этот раз он должен был посетить незнакомые края и потому намерен был узнать как можно больше об истории и обычаях новых для него стран.

Он двигался по дуге вдоль борта и когда дошел до кормы, то из тени возле трубы его окликнул женский голос:

– Лорд… Сэйр!

Он повернул голову, раздраженный тем, что ему помешали думать, и увидел перед собой какое-то маленькое существо.

При слабом свете звезд он различил очень бледное лицо и огромные глаза.

– Простите меня… пожалуйста, простите меня… но мне нужна ваша помощь, – продолжала женщина.

Внезапно он вспомнил, где слышал этот голос раньше и где видел это личико «сердечком».

– Мисс Элвинстон! – воскликнул он. – Вот уж не знал, что и вы на борту!

– Мне нельзя было приходить сюда наверх, но я тут пряталась, а еще я не знала, как мне добраться до вас и попросить о помощи.

– Вы прячетесь? – удивился лорд Сэйр. – Но от кого?

Бертилла с опаской оглянулась через плечо, словно боялась, что их подслушают.

Потом она протянула руку и ухватилась за поручень; лорд Сэйр только теперь заметил, что девушка дрожит.

– Что с вами случилось? – спросил он. – И почему вы здесь в такой поздний час?

– Об этом я и хотела вам рассказать, – ответила она. – Я понимаю, что создаю… сложности… и не должна бы беспокоить вас, но я просто не вижу другого выхода… не знаю, как мне быть.

В ее словах была такая тревога, такой страх, что лорд Сэйр поспешил сказать:

– Вы прекрасно знаете, что я помогу вам, если это в моих силах. Давайте где-нибудь присядем, хорошо?

Он огляделся и увидел, что все кресла с палубы на ночь убрали, но под одной из мачт есть закрепленная деревянная скамейка.

– Сядем там; – предложил он и, поддерживая девушку под локоть, повел ее к скамейке.

Бертилла шла рядом с Тейдоном, шифоновый шарф ее соскользнул с головы, и лорд Сэйр обратил внимание, как сияют волосы девушки в свете звезд.

Бертилла сжала руки.

– Вам это может показаться глупым и нелепым, – проговорила она, – но я просто не знаю, как поступить… и мне больше не к кому обратиться.

– Давайте начнем с самого начала, – предложил лорд Сэйр. – Прежде всего – почему вы очутились здесь? Я считал, что вы катаетесь верхом в Гайд-парке.

– Я понимаю, – ответила Бертилла, – но мама решила… отослать меня.

– И далеко ли?

– В Саравак… к моей тетке, она там миссионерствует.

– Миссионерствует? – переспросил лорд Сэйр.

– Д-да. Мама хочет, чтобы я тоже стала… миссионеркой, а мне больше некуда было деваться.

Голос Бертиллы гораздо больше, чем слова, выдавал страх и отвращение к ожидающему ее будущему.

• Предыдущая
• 11/33
• Следующая