Отомщенное сердце - Картленд Барбара - Страница 2

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая

К счастью, из завсегдатаев клуба присутствовали только два пожилых джентльмена, дремлющие в больших кожаных креслах на другом конце зала.

— На тебя это не похоже, — заметил друг. — Что стряслось?

Уоррен с горечью рассмеялся, и Эдвард, знавший его еще со времен учебы в колледже и в Оксфорде, понял — тот слишком много выпил, чего прежде с ним не бывало.

— Скажи мне, что за беда с тобой приключилась? — мягко «и одновременно настойчиво повторил он свой вопрос.

И Уоррен неожиданно, как будто обрадовавшись собеседнику, с которым можно поделиться наболевшим, ответил:

— Это не такая уж оригинальная история, однако она помогла мне только что узнать: самое главное в человеке — это его имущество, а не он сам!

— Ты говоришь, вероятно, не о Магнолии… — неуверенно предположил Эдвард.

— Пока я не привез ее в Баквуд погостить, мне бы и в голову никогда не пришло, что она способна на такое.

Он помолчал немного, сжав стакан пальцами, и надрывно произнес:

— Я любил ее, Эдвард, как безумный! Она обладала всем, что мне хотелось видеть в женщине и в своей жене.

— Это я знаю, — кивнул друг, — но что же произошло?

Опять прозвучал тот же скорбный, неприятный смех, прежде чем Уоррен продолжил свой рассказ.

— Стоящий вопрос! Она познакомилась с Реймондом!

Эдвард удивленно вскинул брови.

— Ты имеешь в виду своего кузена? Но, Боже правый, он ведь только что стал совершеннолетним!

— А какое это имеет значение, тем более что он граф?

Уоррен изогнул губы в саркастической ухмылке.

— Дорогой мой Эдвард, мне следовало давно понять, если б я не был так туп: все, что женщине нужно для счастья, — это титул и деньги. А что представляет собой мужчина как личность — для нее несущественно!

Эдвард хотел что-то возразить, но Уоррен опередил его.

— У мужчины могут быть кривые нот, косые глаза, бородавки на носу, но если он имеет шанс заполучить титул маркиза, то идея стать его женой вытесняет все другие чувства из того органа, который женщина называет — и вовсе необоснованно — своим сердцем!

Уоррен поперхнулся на последнем слове и, дабы перевести дух, допил содержимое стакана.

Эдвард попытался остановить его.

— Прежде чем ты потеряешь способность ворочать языком, расскажи-ка мне, Уоррен, всю эту историю. Мне не просто интересно — я тебе еще и очень сочувствую.

— Спасибо, старина! — потрепал его по руке Уоррен. — Я знаю, что могу тебе довериться, ты меня не подведешь. Однако Бог свидетель, я никогда не стану доверять ни одной женщине — никогда!

— Магнолия, конечно, не намерена выходить за Реймонда замуж, верно?

— О, конечно же, намерена! — вспыхнул Уоррен. — Теперь, припоминая кое-какие детали, я начинаю понимать, она сделала на него стойку, как легавая на дичь, в тот самый момент, когда он явился в Баквуд! И только теперь я пришел к выводу, что у Реймонда не было никакой надежды избежать ее чар, стоило ей взглянуть на него своими большими влажными глазами.

Эдвард мог не сомневаться в правдивости этих слов.

Магнолия Кин была не просто красавицей, а настоящей чаровницей; она довела до совершенства свое умение гипнотизировать мужчин, на кого бы ни пал ее выбор.

Он многое успел узнать о Магнолии еще до того, как она познакомилась с его другом Уорреном Вудом, и, увидев их вместе в первый раз, подумал, что тот совершил ошибку, связавшись с ней.

Родом из хорошей провинциальной семьи, Магнолия приехала в Лондон, полная решимости заполучить богатого и влиятельного мужа.

При ее необычайной красоте, размышлял Эдвард, это не составило бы труда, так как ее отец, владевший знаменитой на всю округу сворой охотничьих собак, натасканных на лис, имел много друзей в среде титулованных спортсменов.

Однако полковник Кин не был богатым человеком, и лишь путем жесточайшей экономии ему удалось снять дом на бальный сезон, да и то в непрестижном районе; это обстоятельство отвергало даже саму мысль об устройстве бала в честь дочери.

Разумеется, будучи не в состоянии устраивать ответные балы, как того требовали светские приличия, она получала не много приглашений.

Церемония представления дебютантки в свете в значительной степени определялась принципом «как вы нам, так и мы вам», и потому полковник Кин, миссис Кин и Магнолия не были званы на балы, даваемые львами лондонского высшего общества.

Результат не замедлил сказаться: Магнолия сумела познакомиться с гораздо меньшим числом подходящих холостяков, чем ожидала.

Фактически во время своего первого сезона она не получила ни одного предложения, и хотя ею восхищались многие мужчины, большинство из них, как ни печально, были уже женаты.

Вследствие этого с легкой руки знатных вдов о ней стали распространяться сплетни, и ее имя было вычеркнуто из списков возможных гостей будущих балов, составляемых каждой хозяйкой аристократического дома с особым тщанием.

На следующий год, просияв звездой первой величины на нескольких охотничьих балах и осветив своим присутствием соревнования по верховой езде и жокейскому кроссу, где ее неизменно окружали восхищенные поклонники, как молодые, так и старые, Магнолия вновь приехала в Лондон.

Она была исполнена решимости на этот раз завершить сезон с обручальным кольцом на пальце, свидетельствующим о помолвке.

Обручальное кольцо ей заполучить не удалось, однако она действительно познакомилась с «заслуженным брюнетом» на восемнадцать лет старше ее: он сделался ее постоянным поклонником, а наедине домогался от нее согласия на брак с настырностью гончей, преследующей лису.

Магнолия вела с ним тонкую игру, но в последний момент, когда она уже начала было подумывать о приданом, он ее покинул.

Она не сразу пришла в себя после его заявления, что якобы он несколько раз неудачно поместил свой капитал и не видит другой возможности сохранить за собой дом и поместье, кроме как «жениться на деньгах».

Магнолия решила ни под каким видом не признавать, что это заявление стало для нее непредвиденной катастрофой и унижением.

Бесповоротно осознав, что проморгала своего брюнета, она тут же пустила в свет версию о невозможности выйти замуж за человека значительно старше ее, который к тому же «погряз в своих привычках».

— Может быть, я рассуждаю глупо, — твердила она, — но мне нужен такой, кого бы я не только любила, но и могла вместе с ним радоваться и наслаждаться жизнью, а бедный Джеймс находил все это нелепым.

Если некоторые и, подозревали истину, то многие просто подумали: Магнолия так красива, у нее еще масса времени, чтобы найти того, кто ей действительно подходит.

И только сама Магнолия понимала: время летит, надо позаботиться о себе, иначе она рискует «выйти в тираж».

Она хорошо знала, что большинство мужчин предпочитают жениться на девушках, видя в их юности и невинности идеальные качества будущей жены.

Если мужчинам хотелось чего-то, другого, для этого всегда находились скучные красавицы, принадлежавшие к избранному обществу Мальборо-Хауса; где бы они ни появлялись, их приветствовали овациями и восхваляли в газетах.

Достигнув почти двадцати одного года. Магнолия начала уже впадать в отчаяние, когда встретила Уоррена Вуда.

По ее мнению, он обладал всеми качествами подходящего для нее мужчины: красив, исключительно хорошо воспитан и вхож в самые высокие сферы общества.

Его отец, лорд Джон Вуд, являлся младшим братом маркиза Баквуда, и, насколько было известно Магнолии, на всех Британских островах не нашлось бы семейства, вызывавшего большее почитание и восхищение, чем то, во главе которого стоял маркиз.

Его дом находился в имении, подаренном королевой Елизаветой сэру Уолтеру Вуду, первому маркизу, после того, как тот потопил три испанских талиона.

Кроме трофеев этой победы, он преподнес ей и несколько прекрасных жемчужин, конфискованных у военнопленных.

Как только Магнолия встретила Уоррена, она сказала себе: это судьба.

Хотя, по наведенным ею справкам, он не был очень богат, она знала: для нее в качестве его жены будет открыта любая дверь в высшем свете, и она, безусловно, украсит собою элиту Мальборо-Хауса.

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая