От ненависти до любви - Картленд Барбара - Страница 20

• Предыдущая
• 20/29
• Следующая

Она уложила Фелисити, помолилась вместе с ней и поцеловала на ночь.

— Как вы думаете, папа поедет с нами завтра? — засыпая, спросила Фелисити.

— Ему, наверное, придется провести весь день с гостями, но, я уверена, что, когда они уедут, он прокатится с нами, если ты его попросишь.

— Я так и сделаю. А как вы думаете, папа очень удивится, если я поцелую его так, как целую вас?

— Попробуй, увидишь! Может, он и сам хочет, чтобы ты поцеловала его, но не решается говорить об этом.

Фелисити помолчала, потом сказала:

— Я бы очень хотела поцеловать папу. Все слуги считают, что он очень красивый, и я тоже.

— Вот и поцелуй его, — улыбнулась Атейла.

Она потушила свет, убедилась, что Фелисити заснула, и вышла из спальни.

В своей комнате Атейла разделась и приняла ванну. Она как раз обдумывала, какое домашнее платье из коллекции графини ей надеть, когда в дверь постучали. Это была миссис Брайерклифф.

Атейла совсем не ожидала ее увидеть, особенно сейчас, когда в доме царила такая суета.

— Я пришла сказать вам, мисс, — тяжело дыша после подъема на третий этаж, проговорила миссис Брайерклифф, — что его светлость желает, чтобы вы спустились к ужину сегодня вечером.

— К ужину? — изумленно переспросила Атейла.

— Да, и вам надо поспешить, мисс, потому что его королевское высочество прибудет меньше чем через час.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнула девушка.

— Это из-за леди Белью. Она была в числе приглашенных. Они с мужем живут примерно в двух милях отсюда. Ее муж — главный судья графства. Только что прибыл посыльный и сообщил, что ее светлость очень сожалеет, но не сможет приехать сегодня по причине сильной простуды.

— А ее муж приедет?

— Да, мисс, но тогда получается тринадцать человек, и уже поздно приглашать кого-нибудь еще. Атейла слегка улыбнулась:

— Правильно ли я поняла, миссис Брайерклифф, что его светлость действительно желает, чтобы я ужинала с его гостями?

— Да, мисс, и я представляю, какой красавицей вы будете в вечернем платье. Я уж думала, что вам так и не придется покрасоваться в нем.

Мысль о том, что она будет ужинать с принцем Уэльским, казалась Атейле настолько невероятной, что долго не укладывалась у нее в голове. Но когда она поняла, что действительно приглашена, девушка была не в силах сдержать свою радость.

— Но, миссис Брайерклифф, я не знаю, какое платье мне следует надеть! Не могли бы вы прислать ко мне Дженни? Не смею просить вас о помощи, потому что представляю, как вы заняты.

— Я и в самом деле занята, мисс, но когда его светлость распорядился пригласить вас, я решила, что должна сама подняться к вам и рассказать обо всем.

— Как это все-таки неожиданно! Я ужасно волнуюсь!

Миссис Брайерклифф улыбнулась:

— Уверяю вас, мисс, за столом не будет леди более очаровательной и остроумной, чем вы!

— Спасибо, — смутилась Атейла. Миссис Брайерклифф пошла к двери:

— Я пришлю к вам Дженни, мисс, и она уж постарается, чтобы вы не опоздали! Ведь гости должны спуститься в гостиную прежде, чем прибудет его королевское высочество.

— Я не опоздаю, — пообещала Атейла, расчесывая волосы. Они были мягкие, шелковистые и блестящие. Она решила сделать свою обычную прическу, и, приподняв волосы, заколола их на затылке узлом. Не успела она воткнуть последнюю шпильку, в комнату почти вбежала Дженни:

— О, мисс, я своим ушам не поверила, когда миссис Брайерклифф рассказала мне, что вы будете ужинать с принцем. Представляю, как вы волнуетесь!

— Мне нужно выбрать подходящее к такому случаю платье, Дженни, — сказала Атейла. — Как вы думаете, какое подойдет больше всего?

Дженни задумалась на минуту, потом сказала:

— Я знаю одно, в котором мне бы хотелось увидеть вас. Когда я разбирала вещи, мне показалось, что оно прямо светится как солнышко, которого здесь как раз и не хватает.

Атейла была уверена, что ей не придется надевать вечерние платья в замке, поэтому она распорядилась повесить их в другой комнате. Туда и отправилась Дженни. Через несколько минут она вернулась с платьем, которое Атейла считала одним из самых красивых в коллекции графини.

Платье было нежно-золотистое и очень шло к ее волосам. Искусная вышивка по низу юбки и оборки из легчайшего газа украшали его. Золотые блестки искрились и переливались при каждом движении на корсаже и газовых оборках, которые окружали декольте, переходя в пышные рукавчики.

Они, к радости Атейлы, скрывали шрам на плече.

Когда Дженни помогла ей одеться, Атейла убедилась, что платье идеально сидит на ней. Ей показалось, что она в нем кажется грациознее, чем на самом деле. Платье действительно светилось, и Атейла подумала, что это отчасти заменит драгоценности, в которых будут блистать остальные дамы на приеме.

Кто-то говорил ей, что принц Уэльский полагает, что все женщины, которые обедают с ним, должны носить тиару.

— Что ж, сегодня он будет разочарован! — сказала сама себе Атейла. Тут Дженни воскликнула:

— Я совсем забыла. Есть же еще два маленьких букетика, которые сделаны из того же материала, что и платье, и украшены такими же блестками.

— Я не знала, — сказала Атейла, — а куда вы их положили?

Дженни побежала в соседнюю комнату и вернулась с двумя крошечными букетиками, которые сверкали, почти как драгоценные камни.

Служанка приколола их ей к волосам и подала лайковые перчатки.

— Вы выглядите прекрасно, мисс, честное слово, — с восхищением сказала Дженни. — Если миссис Кеппел позавидует вам, я не удивлюсь!

Атейла рассмеялась:

— Ну, это, я думаю, вряд ли!

Спускаясь по лестнице, девушка чувствовала, как бешено стучит ее сердце. Волнение, которого она никогда не испытывала прежде, внезапно охватило ее. Впервые в жизни она вступала в ту жизнь, о которой много рассказывала ей мать. Ту жизнь, которую вела до встречи с отцом ее мама.

Атейла помнила об этом, потому что слышала нотку легкой грусти в голосе матери, когда та рассказывала о балах, на которых она танцевала, о званых вечерах, которые давали ее родители, надеясь, что их дочь станет светской дамой.

— Я боюсь, моя дорогая, — говорила она Атейле, — что этого никогда не случится, но я очень хотела бы представить тебя ко двору и увидеть, как ты вальсируешь на своем первом балу, а все молодые люди мечтают танцевать с тобой.

«Может, этого и не произойдет сегодня, мама, — мысленно произнесла Атейла, — но я встречусь с принцем Уэльским, и ты должна помочь мне не совершить ошибок, за которые тебе было бы стыдно».

Доусон стоял у подножия лестницы, и по выражению его лица девушка поняла, что произвела на него впечатление.

— Вы ослепительны, мисс! — проговорил он таким тоном, что Атейла засмеялась.

Дворецкий открыл перед девушкой дверь в гостиную. Это была огромная комната, залитая светом канделябров, расставленных повсюду. Строгость убранства смягчалась изобилием цветов. Букеты стояли повсюду. Атейле показалось, что она вышла на сцену, но еще не знает, какую роль ей предстоит сыграть.

На противоположном конце комнаты она увидела двух мужчин.

Доусон провозгласил:

— Мисс Линдсей, милорд!

На мгновение Атейла так смутилась, что комната поплыла у нее перед глазами. Потом она увидела, что граф направляется к ней. Она впервые видела его в вечернем костюме и не могла не признать, что он выглядит еще величественнее, чем всегда.

Подойдя к ней, граф сказал:

— Я очень благодарен вам, мисс Линдсей, за то, что вы помогли мне выйти из крайне затруднительного положения. Его королевское высочество испытывает страх перед числом тринадцать. Он никогда не согласился бы сесть за стол, накрытый на тринадцать персон.

— Я рада, что смогла помочь вам, милорд, — ответила Атейла.

Разговаривая, они подошли к камину, и граф сказал:

— Разрешите представить вам сэра Кристофера Хогарта, моего старого друга. Кристофер, это мисс Линдсей, которая любезно согласилась спасти ситуацию своим присутствием.

• Предыдущая
• 20/29
• Следующая