Очаровательная грешница - Картленд Барбара - Страница 31

• Предыдущая
• 31/46
• Следующая

Туфли она нашла в гардеробе и, последний раз взглянув на себя в зеркало, выскользнула из комнаты, не встретив больше неодобрительно настроенную по отношению к себе горничную.

Она спустилась по широкой дубовой лестнице со старинными изогнутыми перилами вниз в холл. В доме было очень тихо, но, казалось, со всех сторон льется какая-то теплота, обнимавшая ее своими любящими руками. Она открыла дверь гостиной, там стоял маркиз и смотрел в окно. Его лицо освещал закат, и она заметила, что счастливое выражение лица совершенно изменило его. Он повернул голову и протянул ей навстречу руку.

– Идите сюда, – сказал он.

Он подвел Мелинду к окну, и, взглянув через розарий, она увидела, как солнце заходит за высокие деревья в лесу. Над деревьями кружили грачи, голуби, летевшие на ночлег.

– Как я завидовал им, когда был маленьким, – тихо сказал маркиз, – потому что они могли вернуться домой когда угодно. Лес был их домом, и с наступлением ночи они инстинктивно возвращались туда, зная, что найдут там убежище и отдых до утра.

Эти слова открыли Мелинде, как он страдал ребенком оттого, что его не хотели принимать как своего, что его дом не был по-настоящему его домом, потому что его не любили там; и она начала понимать, что же значило для него возвращение в Чард хозяином.

– Вы были очень несчастны? – так же тихо спросила она.

– Я думаю, что, если бы не Чард, – ответил он, – я бы убил себя, и не один, а десять раз. Ребенок может смириться с суровостью, даже с жестокостью, но не с ненавистью. Она пожирала мою душу, она все разрушала, даже желание жить.

В его голосе было столько боли, что она с удивлением посмотрела на него, но вскоре темнота горечи исчезла из его глаз.

– Но сейчас мы можем забыть об этом, – виновато сказал он. – Я выиграл! Он теперь мой! До самого последнего момента я не понимал, как много он значит для меня. Но теперь он мой, вы помогли мне получить его. Я всегда будут благодарен вам за это.

Он положил руки ей на плечи, так же как тогда, когда показывал ей лес вдалеке, но теперь его пальцы несколько напряглись. Она инстинктивно отодвинулась от него. Он улыбнулся и собрался что-то сказать, но тут дворецкий объявил об обеде.

Они сели за стол, накрытый серебром с фамильным гербом; длинную с дубовыми панелями комнату освещала огромная золотая люстра. Еда была превосходной: овощи и фрукты из собственного сада, мясо и дичь из поместья, а форель выловили в ручье, где маркиз рыбачил еще мальчиком.

Он говорил о новшествах, которые он собирается ввести в поместье, о том, как он восстановит сады по планам, сохранившимся после постройки самой старинной части дома.

– У нас они есть все, – сказал он. – Жаль, что садику с лекарственными травами позволили засохнуть, фонтан переставили на другое место, а тисовую изгородь выкорчевали. Я посажу все это заново, а мои фермеры станут лучшими в округе. Моя мачеха экономила каждое пенни на них. Я встречусь с фермерами на этой неделе и скажу им, что будет устроено больше водохранилищ и восстановлены сломанные изгороди, а если они захотят обновить свои стада, то я с радостью помогу им.

Мелинда тоже заразилась его энтузиазмом, и после обеда они пошли в канцелярию поместья. Маркиз показал ей большой план угодий. Она обнаружила, что он знает всех местных фермеров по именам. Он показал ей на карте, где есть пустующие земли, потому что его мачеха и ее агенты сдирали с фермеров такую ренту, что им стало невыгодно вести дела, и рассказал, где он начнет распахивать новые поля, сажать новые леса и заниматься другими улучшениями своего хозяйства.

Они так долго пробыли в канцелярии, что уже стемнело, когда они, наконец, вернулись в гостиную. Шторы были задернуты, в камине горел небольшой огонь, так как опасались, что вечер может быть холодным.

Казалось, дым от камина только усилил аромат цветов и запах воска и сухих лепестков, наполнявших дом.

Мелинда, качнув юбками, наклонилась над камином, и у нее невольно вырвались слова:

– Совсем как дома! И запах тот же.

Маркиз сел на диван. Она чувствовала на себе его взгляд; немного помолчав, он сказал почти с удивлением:

– Я рад, что вы здесь. Мне нужно выговориться, я так долго держал все в себе, а вы, кажется, сможете меня понять.

– Да, смогу, – сказала Мелинда.

Он наклонился к ней, взял ее за руку и потянул к себе.

– Идите и сядьте здесь, Мелинда.

Она хотела возразить, что ей хорошо и тут, но почему-то подчинилась ему и села рядом с ним на диван.

Несколько секунд он молчал и просто смотрел на нее, а потом, словно самому себе, проговорил:

– Прелестна! Так прелестна, что жаль…

Он не закончил фразы и обнял Мелинду, притянув к себе. Она была так поражена, что несколько мгновений не могла сопротивляться, а потом, раньше, чем она поняла, что происходит, его губы впились в ее.

Она никогда раньше не целовалась, а его натиск застал ее врасплох, и ей показалось, что она задыхается.

Его губы действовали грубо, а руки держали так крепко, что она не могла пошевелиться. Она почувствовала ярость и страсть в его поцелуе, который напугал ее, затем его губы стали мягче, и она смогла освободиться.

– Нет, – только и смогла выговорить она, – нет…

Он взял ее за подбородок и взглянул в лицо.

– Не боритесь со мной, Мелинда, – взмолился он. – Вы нужны мне! Мне нужна ваша мягкость и теплота, мне нужно понимание. Мы здесь одни. Разве вы не понимаете, как вы нужны мне?

Она ничего не отвечала, потому что он снова поцеловал ее, прижимая к себе все сильнее и сильнее. Она почему-то не могла сопротивляться, чувствуя, что какая-то волна несет ее все ближе и ближе к нему, пока они почти не слились в единое целое… Теперь он целовал ее щеки, глаза, шею, потом снова губы, она снова почувствовала, что в ней пробуждаются какие-то неведомые силы, ее охватила дрожь, а по телу пробежало пламя, которое она еще никогда в жизни не ощущала…

Он внезапно отпустил ее и стал рассматривать ее голову, лежавшую на его плече. Ресницы Мелинды трепетали, губы были полуоткрыты, на шее, там, где он целовал ее, пульсировала маленькая жилка.

– Я потерял от вас голову, Мелинда, – сказал он, его голос ласкал ее. Он нежно поставил ее на ноги и отвел к двери, обняв за плечи. – Поторопитесь! Я не хочу долго ждать. Сколько вам дать – пятнадцать минут? Не дольше, пожалуйста, потому что я сгораю от нетерпения, радость моя!

Его губы снова коснулись ее щеки, потом он открыл дверь, и она оказалась в холле. Она почти машинально поднялась по лестнице. И только дойдя до своей комнаты, попыталась понять, что же произошло, и почти в панике догадалась, чего же он хотел от нее.

«Этого не может быть!» – думала она.

Что она такое напридумывала! Она даже себе боялась признаться в этом, ужас заставлял отбрасывать эти мысли. И даже после того, как она очнулась от грез, она знала, что ее, как кинжалом, в самое сердце, ранило что-то другое.

Она любит его! Она задрожала, и пламя, которое он зажег в ее теле, вспыхнуло снова и поглотило ее целиком, обогатившись теплом и страстью ее собственной любви.

Она закрыла дверь спальни и повернула ключ в замке. Потом ее охватил страх, потому что она знала, что он придет и велит ей открыть дверь, а она не сможет отказать ему! Она так хотела снова ощущать на губах его поцелуи, чувствовать его руки, обнимающие ее. И она знала, что, как только он войдет, она не сможет противостоять ему и сделает все, что он велит ей.

В ужасе она подбежала к окну и отдернула шторы.

За окном по небу плыла луна, светили звезды. Она открыла решетчатое окно и посмотрела вниз. Там росла старая смоковница, ее ветки были сильными и крепкими – давно она жила на этом свете.

Мелинда оглянулась. Дверь заперта, но ей уже чудился его голос, приказывающий ей открыть дверь.

– Мелинда!

Она закрыла глаза. Она все еще ощущала его губы на своих губах, глазах, щеках, шее. Она в отчаянии вскрикнула и вылезла в окно.

• Предыдущая
• 31/46
• Следующая