Невинная обманщица - Картленд Барбара - Страница 7

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая

И вот теперь, покидая стены родного дома, девушка ступала в простиравшийся за ними большой мир, о котором ровным счетом ничего не знала.

Если ей не удастся устроиться, то придется с позором возвращаться туда, где ее будет ждать не только дядя со своими колкостями и насмешками, но и брак с ненавистным ей стариком.

— Я должна найти работу. Обязана! — твердила себе Манелла, выходя через боковую дверь и направляясь прямиком к конюшне.

Она знала, что в этот ранний час никого там не застанет. Однако Манелла подозревала, что дядин грум мог устроиться на ночлег в каморке, где прежде, когда штат слуг был побольше, спали подручные конюха.

Манелла видела его накануне мельком и еще тогда решила, что при случае сообразит, как его провести. В конце концов, он здесь человек новый и едва ли станет преграждать ей дорогу, как-никак она барышня, родственница хозяина дома.

Зайдя в конюшню — Флэш предпочел остаться снаружи, — Манелла прислушалась. Было слышно лишь, как фыркают и перебирают ногами лошади.

«Интересно, — подумала Манелла, — знает ли грум, что дядя намерен продать Герона?»

Если он посвящен в планы своего хозяина, то, не ровен час, может поднять шум, когда она будет забирать жеребца!

Вдруг Манелла услышала громкий храп.

Она очень обрадовалась, обнаружив, что грум спит на соломе в углу безмятежным сном.

Во дворе тоже все было спокойно.

Поспешно, опасаясь, что в конюшню может кто-нибудь зайти, Манелла оседлала Герона и уложила вещи. Потом она отворила ворота конюшни, вывела жеребца во двор и вскочила в седло.

Никогда прежде стук копыт по булыжнику двора не казался ей таким громким.

Манелла сжалась, словно желая сделаться незаметнее, но тут же сообразила, что у страха велики не только глаза, но и уши, они-то и заставили ее вздрагивать от топота ее собственной лошади.

Девушка дала себе слово не тревожиться по пустякам. Теперь, когда она оседлала самого резвого жеребца в конюшне, когда ее сопровождает самый быстрый пес в округе, едва ли за ней кто угонится.

Из осторожности Манелла выехала со двора не через ворота, а через боковую калитку.

Небо просветлело, звезды побледнели. Занималась заря.

Оказавшись за оградой парка, Манелла пустила Герона рысью.

Жеребец было приготовился скакать во весь опор, но Манелла придержала его: путь предстоял неблизкий. Кроме того, надо было подумать о Флэше. Сеттер был неутомимым охотником и пробегал за день добрых полтора десятка миль. Однако и ему следовало поберечь силы.

Флэш, не разделявший благоразумных соображений хозяйки, нарезал круги по высокой траве, надеясь отыскать зайца. Временами он останавливался и замирал в характерной стойке, принюхиваясь и приподняв согнутую переднюю лапку.

Казалось, пес понял, что эта прогулка необычная, хотя знал эти места как пять пальцев на любой из своих лап. Словно почувствовав, что начинаются какие-то приключения, он с восторгом летел навстречу неизвестности. Манелла даже позавидовала его бесшабашному веселью.

Что касалось самой девушки, то ее настроение было весьма противоречивым. Рассудок говорил ей, что она поступает совершенно правильно. Но сердце твердило свое. Если бы его учащенный стук можно было перевести на нормальный человеческий язык, он означал бы что-то вроде: «Твой дом… Твоя мама… Твой отец… Покидаешь… Покидаешь… Нелюбимый… старик. Правильно… Жалко». От глубокого волнения Манелла и сама не могла бы составить полную фразу.

Томимая опасениями, сомнениями, радостным предчувствием новых событий, неистребимым оптимизмом, свойственным одной лишь юности, она скакала на запад, зная, что в этом направлении ей долго не попадется ни одной деревни, а следовательно, выбрав его, она менее всего рискует натолкнуться на свидетелей своего побега.

Почему-то Манелле казалось, что ее дядя в конце концов осознает, что племянница, словно птичка, выпорхнула из клетки, и подумает, что она поехала на юг.

Поскольку Лондон лежал к северу от их поместья, а беглянка не стала бы стремиться туда, где рисковала встретиться с опекуном, логично было предположить, что она выберет прямо противоположное направление.

Солнце поднималось в безоблачном небе, день обещал быть жарким.

Манелла старалась ехать поближе к деревьям, от которых в этот ранний час веяло приятной прохладой.

Спустя три часа первоначальное воодушевление Герона заметно ослабло. Охотно перейдя на шаг, он теперь двигался размеренно и спокойно.

Флэш тоже перестал носиться и, будто экономя силы, бежал позади всадницы по прямой, не отклоняясь от основного маршрута.

Путь их лежал меж лугов, поля почти не попадались. За три часа езды девушка лишь пару раз замечала в отдалении пастухов, не обращавших внимания на всадницу, сопровождаемую собакой.

Манелла вовсе не хотела заезжать в какую-нибудь деревню. Любопытство местных крестьян вошло в поговорку. В этих безлюдных краях любой посторонний, самый неприметный путник, самый захудалый бродяга, становился предметом пересудов и догадок на несколько последующих недель. Что говорить о девице на великолепном жеребце в сопровождении чудесного пса! Такая колоритная компания запомнилась бы здесь надолго.

Слишком поздно Манелла с досадой сообразила, что, несмотря на всю свою предусмотрительность, совершила-таки несусветную глупость. Как она могла не подумать о провизии?

Близился полдень. Проскакав большое расстояние, девушка почувствовала голод.

Она дважды останавливалась, давая Герону с Флэшем напиться из ручья. К счастью, она хотя бы догадалась захватить для себя фляжку с питьевой водой.

В последнюю остановку Манелла осмелилась спешиться — все-таки она успела отъехать от Эйвонсдейла довольно далеко, и ее страх перед погоней несколько утих.

Склонившись над ручьем, она с удовольствием плеснула себе в лицо пригоршню прозрачной, но, впрочем, довольно теплой воды.

Было жарко, и с каждой минутой становилось еще жарче. Начиналось, как любили говорить местные крестьяне, «июльское пекло». Разумнее всего было бы теперь передохнуть. Однако Манелле хотелось как можно дальше отъехать от родного дома, а вернее, от ненавистного опекуна, которому он теперь принадлежал.

По ее подсчетам, она была в пути не менее семи часов. Это означало, что она добралась до местности, где вряд ли нашелся бы человек, который раньше ее видел.

«Я в безопасности, — подумала Манелла. — Уверена, мне ничто не угрожает».

Она подбадривала себя, умом понимая, что так оно скорее всего и есть, и чувствуя, как время от времени душа уходит в пятки от страха.

Во всяком случае, Манелла решила, что ей не стоит обедать на постоялом дворе, где неизбежно начнутся расспросы. Лучше доехать до деревни, где найдется мясная лавка, и купить там ветчины и хлеба.

Проскакав еще около мили, Манелла свернула на дорогу, пересекавшую обширную равнину.

Теперь вся компания передвигалась совсем неторопливо.

Спустя полчаса впереди показались крыши крестьянских домов и шпиль сельской церкви. А когда Манелла подъехала поближе, ее глазам предстал мирный деревенский пейзаж.

По обычаю этих мест, дома располагались довольно далеко от дороги, наполовину скрываясь за большими палисадниками, поражавшими разнообразием красок и обилием нарядной, хотя и простой, растительности.

Въехав на деревенскую улицу, Манелла, заинтересовавшись цветами, стала оглядываться по сторонам. Она не преминула заметить, что дома здесь как на подбор — крепкие, добротные, двери и окна — чистые, свежевыкрашенные.

Она не удивилась, когда за первым же поворотом заметила на углу просторный каменный дом с большими окнами — судя по всему, это и была местная продуктовая лавка.

На улице в этот час никого не было. Пока Манелла ехала по деревне, ей встретилась лишь стайка мальчишек лет восьми-девяти, с увлечением гонявших по дороге самодельный мяч.

Лохматая молодая дворняга неопределенной окраски, принимавшая живейшее участие в забаве, сочла за благо скрыться, едва завидев Флэша.

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая