Невеста короля - Картленд Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/32
• Следующая

— Она только и делала, что читала мне мораль по поводу того, что я должен делать, а чего не должен. — Его красивое лицо исказилось гримасой.

Зошине стало смешно. Он опять вел себя как непослушный маленький мальчишка.

Словно не желая терять времени на всякие скучные пустяки, король понизил голос:

— Я все продумал. Как только вы пожелаете всем доброй ночи, сразу же отправляйтесь в свою комнату, но не раздевайтесь.

— А что мне сказать моей горничной?

— Избавьтесь от нее как-нибудь. Иначе… — Он замолчал, оглядывая ее наряд. — Наверное, вам лучше переодеться в какое-нибудь другое платье, попроще, ну и, конечно, без шлейфа. Если вы собираетесь танцевать, на него обязательно наступят.

— Я так и сделаю.

— И ждите, пока в дверь не постучат.

— Мне открыть на стук?

— Да. Это будет один из моих адъютантов. Мы можем доверять ему. Он замечательный веселый парень и ни разу не выдал меня. Он займет очень важное положение при дворе, как только я получу власть.

Зошина кивнула, и король продолжал:

— Он приведет вас ко мне, а затем мы выйдем из дворца. Никто и не заметит, как мы уедем.

— Как же это нам удастся? — спросила Зошина, вспомнив часовых на посту, которых она видела у каждой двери, когда входила во дворец.

— А это уж моя забота, — ответил король с нескрываемым удовлетворением.

Зошина поняла, что он очень доволен ее решением последовать за ним.

«Это будет моим единственным оправданием, если у меня возникнут неприятности», — решила она.

Но тут же девушка с болью подумала, что, как бы ни оправдывала она свое потворство прихоти короля, принц-регент будет разочарован и огорчен ее предосудительным поведением. Особенно после всех тех лестных слов, которые он успел сказать ей.

Однако Зошина продолжала убеждать себя, что было бы крайне глупо не попытаться использовать хоть малейшую возможность установить с королем более дружеские отношения.

«Если я откажусь сейчас, он никогда больше мне этого не предложит, — думала она, — и мы окажемся в состоянии вечной вражды».

Банкет тянулся бесконечно. Когда все получили удовольствие от изысканных блюд, начался обмен речами.

Сначала премьер-министр приветствовал герцогиню Софию и Зошину, затем принц-регент сказал несколько в меру проникновенных, остроумных и забавных слов.

После него с четверть часа монотонно басил канцлер. От внимания Зошины не укрылось, что все это время король не только беспокойно ерзал на стуле, но все время знаком подзывал лакеев, требуя вновь и вновь наполнить его бокал.

«Конечно, он слишком молод, для него все это чересчур утомительно», — думала Зошина, чувствуя себя неизмеримо взрослее этого юноши, хотя он и был на три года старше ее.

Потом звучали еще речи, ни в одной из которых не было сказано ничего нового, что не мешало им тянуться мучительно долго.

Зошина понимала, что выступали наиболее значительные в стране персоны. Но она вздохнула с облегчением, увидев, что встает ее бабушка, и сообразив, что ее речь будет завершающей.

Раздались бурные аплодисменты. Своим певучим, хорошо поставленным голосом герцогиня София поблагодарила всех за гостеприимство, оказанное им в Дьере, и отметила, какое великолепное впечатление они с внучкой получили от всего, что видели в этой стране, и от тех милых и приятных людей, которых им довелось встретить.

— Наше восхитительное пребывание здесь еще не завершено, — сказала она, — и я не могу выразить вам, с каким нетерпением я и, уверена, принцесса Зошина ждем, что принесет нам завтрашний день, и тем более завершающую наш визит встречу в парламенте.

Это был намек на предстоящее оглашение помолвки Зошины с королем Георгием.

По выражению лиц слушателей и взглядам, которые устремились на нее, Зошина поняла, что все прекрасно уловили скрытый смысл слов герцогини.

Девушка почувствовала, как краска прилила к ее щекам, и почти инстинктивно обернулась, чтобы посмотреть на короля.

Тот откинулся в кресле, явно изнывая от тоски, совершенно безразличный ко всему, что было сказано.

Скорее всего он вообще пропустил намек герцогини мимо ушей.

Ей захотелось как-то подтолкнуть его, чтобы заставить показать, что он доволен предстоящей помолвкой.

Но и на этот раз она сдержалась, понимая, какую бурю вызовет любое ее вмешательство. Поэтому Зошина ограничилась тем, что улыбнулась сама.

Речь герцогини Софии подошла к концу, все поднялись со своих мест, аплодировали, восхищенно кричали:

— Браво! Браво!

— Слава богу, конец! — проговорил король, когда герцогиня София села, допил свой бокал и поднялся, давая понять всем, что банкет завершен.

Сидевшие за главным столом встали первыми, и, выходя из банкетного зала, герцогиня София обратилась к королю:

— Восхитительный прием, Георгий! Большое спасибо за такое гостеприимство. Замечательные блюда! Я наслаждалась каждой минутой банкета!

Король не отвечал, и, выдержав паузу, герцогиня продолжила:

— Но, должна признать, я все-таки немного утомилась. Думаю, Зошина, нам следует отправиться к себе и лечь спать. У нас столько всего запланировано на завтра.

Все пожелали друг другу доброй ночи, и, когда Зошина присела в реверансе, король пробормотал, почти не разжимая губ:

— Поторопитесь!

Она слегка кивнула, чтобы показать, что слышала его слова.

Но, пожелав бабушке доброй ночи и уже направляясь в свою комнату, девушка спрашивала себя, не сошла ли она с ума, если собирается покинуть дворец ночью.

Такого даже Каталин с ее неуемной готовностью к самым неимоверным выходкам не выдумывала, и Зошина легко могла представить суровую отповедь своей матери. Та непременно указала бы дочери, что ее долг был отказаться от крайне предосудительного приглашения короля и немедленно сообщить о нем бабушке.

«Но он только этого и ждет, — рассуждала Зошина. — И тогда он возненавидит меня уже окончательно, раз и навсегда. Сомневаюсь, заговорит ли он со мной вообще после этого».

Она нервничала и боялась. Настолько, что больше всего на свете ей хотелось отказаться от этой затеи.

Ее горничная, приехавшая с ней из Лютцельштайна, тайком зевала и явно не одобряла столь позднего возвращения своей госпожи.

— Дома мы так поздно не ложимся, ваше высочество, — приговаривала она, помогая Зошине выбраться из ее платья.

— Ты устала, Гизелла, я понимаю. Можешь отправляться спать. Я сама управлюсь со всем остальным.

— Но я сделаю все что положено, ваше высочество! — поспешила заверить ее горничная.

— В этом нет никакой нужды. К тому же мне надо написать письмо папе, чтобы отдать его послу утром. Тогда он успеет отправить мое послание с дипломатической почтой. Ты можешь идти, ты же знаешь, я обычно сама укладываюсь дома.

Гизелла и в самом деле с трудом держалась на ногах и после недолгих уговоров сдалась:

— Хорошо, ваше высочество, я воспользуюсь вашим разрешением. Я не притворяюсь, такое позднее время не для меня. Я совсем не привыкла ложиться так поздно!

— Конечно, Гизелла. Но ты замечательно справляешься. У тебя столько хлопот с моим бесконечным переодеванием. Доброй тебе ночи!

— Доброй ночи и вам, ваше высочество! — Гизелла вышла из комнаты, и Зошина с облегчением тихо вздохнула.

Все оказалось значительно легче, чем она ожидала. Подойдя к платяному шкафу, девушка выбрала одно из самых простых вечерних платьев. С некоторыми усилиями ей все же удалось самой застегнуть его.

Дома, когда Гизелла была слишком занята, чтобы обслуживать всех принцесс, сестры всегда помогали друг другу, и Зошина снова почувствовала, как она невыносимо тоскует без Каталин.

«С каким удовольствием она ринулась бы в подобную авантюру, — думала Зошина, вспоминая младшую сестренку. — Да и с королем Каталин поладила бы намного лучше меня, окажись она здесь, я уверена».

Однако она прекрасно знала, что подобные желания тщетны, поэтому, одевшись, уселась на стул с высокой жесткой спинкой в напряженном ожидании.

• Предыдущая
• 18/32
• Следующая