Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом - Найми Михаил - Страница 10

Майкайон: Значит, грядет еще одно наводнение?

МИРДАД: Грядущее — не то, что смоет Землю, а что проявит небо на Земле. Не то, что смоет человека след, а что откроет Бога в Человеке.

Майкайон: Да возможно ли это! Совсем недавно в небе сияла радуга. Как можешь ты говорить о потопе?

МИРДАД: Его опустошающая ярость куда сильней, чем та, что Ной застал.

Земля, водой залитая — весенних надежд полна. Она не та Земля, что мечется в агонии кровавой.

Майкайон: Должны ли мы проследить за окончанием? Ведь нам было сказано, что приход Тайного проводника возвестит конец?

МИРДАД: О, не тревожьтесь, братья, о Земле. Она так молода, и слишком груди ее полны. И много поколений выкормит она.

И не тревожьтесь вы о Человеке, хозяине Земли — неразрушим он.

Да, Человек неистощим. Неисчерпаем Человек. И Человеком войдет он в кузницу, а выйдет Богом.

Внимательны, готовы будьте, братья. Смотрите же и слушайте, чтобы ваши сердца смогли узнать святой тот голод, который утолите вы однажды, и, утолив, наполнитесь навеки.

Должны всегда вы быть полны, чтоб жаждущих суметь наполнить. Должны всегда вы быть сильны, устойчивы, чтоб поддержать колеблющихся, слабых. Всегда должны готовы быть вы к буре, чтоб дать приют бездомным и бродягам, лишенным крова Всегда должны вы быть светлы, чтобы вести бредущих в темноте.

Ведь слабые обузой будут слабым. Но сильный им всегда придет на помощь. Ищите слабых, ибо слабость их — то ваша сила.

Голодный голод вызовет в голодном. Для сытых они благо. Ищите же голодных, ибо ваша полнота есть то, чего они так жаждут.

Слепые — камень преткновенья для слепых. Для видящих они пути знаменье. Их тьма — ваш свет.

В этот момент мы услышали звук горна, созывающего всех на утреннюю молитву.

МИРДАД: Цамора провозглашает новый день. Он — чудо новое, которое легко вам прозевать меж тем, когда сидите и встаете, меж тем, когда свое набьете чрево, когда опустошаете его, меж тем, как орошаете язык словами праздными и делаете много из того, что лучше бы не делать.

Майкайон: Нам не следует молиться?

МИРДАД: Идите! Молитесь, как молиться вас учили. Молитесь вы хоть как-нибудь. Идите! И все, что делать вы должны, свершайте, пока не станете владеть собой и не научитесь учиться, пока молитвой слово ваше каждое не станет, а дело каждое — союзом с волей божьей. Идите с миром. Позаботится Мирдад, чтоб завтрак ваш был сытным и полезным.

В тот день мы с Майкайоном так и не пошли к заутрене. Шамадам заметил наше отсутствие. Он каким-то образом прознал о нашем ночном визите к Мастеру и был крайне недоволен. Но он не выразил этого, выжидая более подходящего момента.

Остальных братьев взволновал наш поступок, и они сгорали от любопытства, желая узнать причину. Некоторые думали, что это Мастер посоветовал нам не ходить на молитву. Другие ломали голову над тем, кто же он такой на самом деле, и утверждали, что он сам позвал нас к себе ночью, желая открыться лишь нам одним. Никто не верил, что он был Тайным пассажиром Ковчега Ноя. Но всем хотелось увидеться с ним и о многом расспросить.

По обыкновению, свободное от обязанностей время Мастер проводил в пещере, нависающей над Черной пропастью. Между собой мы звали ее «убежищем». После обеда все, кроме Шамадама, отправились туда. Мы застали Мастера погруженным в глубокую медитацию. Лицо его светилось, и оно стало еще светлей, когда он открыл глаза и увидел нас.

МИРДАД: Как быстро отыскали вы гнездо свое. Рад за вас Мирдад.

Абимар: Наше гнездо — Ковчег. Почему ты называешь гнездом пещеру?

МИРДАД: Ковчег сей храмом был когда-то.

Абимар: А сейчас?

МИРДАД: Сейчас, увы — кротовая нора!

Абимар: Восемь счастливых кротов и Мирдад девятый!

МИРДАД: Легко смеяться, трудно все понять!

Насмехаясь, насмешник сам становится предметом осмеянья. Зачем же зря трудиться, пустословя?

Абимар: Да ведь это ты насмехаешься над нами, называя нас кротами. Когда и чем заслужили мы это названье? Разве мы не храним огонь, который некогда нам доверил Ной? В прежние времена Ковчег был всего лишь лачугой, служившей пристанищем для горстки нищих. Теперь это дворец, побогаче, нежели многие другие дворцы. Границы его сравнимы с границами королевских владений. И если уж мы и кроты, то неплохо обжили мы свою норку!

МИРДАД: Огонь Отца горит, но лишь на алтаре. В чем его польза, коли сам ты — не алтарь, а сердце — не дрова и масло?

Ковчег наполнен златом, серебром сверх всякой меры, и он скрипит, трещит по швам, готовый развалиться. А тот Ковчег, что был вначале — тот Жизнью переполнен был, не нес в себе он груза мертвого и в бездну упасть никак не мог.

Так знайте же о бремени, друзья. Все станет грузом для того, кто свято верит в божественный источник свой. Пусть целый мир внутри него, и все же не несет он груза.

И говорю я вам, пока вы не избавитесь от серебра и злата, в пучину они тянуть вас будут. Ведь Человека держит все, за что он держится. Ослабьте хватку, за вещи не держитесь, если не хотите, чтобы они держали вас.

И не пытайтесь что-то оценить, ведь даже пыль бесценна. Буханка хлеба сколько может стоить? А Солнце, Воздух, Океан, Земля? А пот и слезы пахаря, того, кто вырастил пшеницу? А руки пекаря, испекшего буханку, сколько стоят?

Не ставьте цену ни на что, коль не хотите, чтобы на вашу жизнь поставил кто-то цену. Жизнь Человека не дороже того, что дорого ему. Остерегайтесь, чтоб жизнь для вас бесценная не стала бы дешевкой вроде золота Ковчега.

Куда ни глянь, лежит земля Ковчега. Но даже будьте вы хозяевами мира, не избежите все же вы границ. Мирдад вам предлагает бесконечность. Ведь Море — только капля на Земле, и все же опоясывает Землю. А Человек — он суть все то же море, без конца и края. Не стоит по-детски мерить с головы до ног его и думать, что вы границы отыскали.

Быть может, как сказал нам Абимар, в норе своей вы счастливо живете, но как кроты, что трудятся во тьме. И чем ходы их глубже и сложнее, тем дальше они прячутся от Солнца. Я знаю ваши лабиринты, Абимар. Вы — горстка, говоришь ты, лишены вы соблазнов суетных и искушений, молитвам посвятили вы себя, общенью с Богом. Но странны и темны дороги ваши, что с миром дальним связывают вас. В Ковчеге слышу я дыханье страсти. Я вижу, что в него проникла зависть и точит ваш Божественный алтарь. Хоть братством небольшим себя зовете, но сколько армий скрыто в братстве том!

Будь вы на самом деле, хозяева норы, как говорите, давно б уже прорыли вы ход не только на земле, но и на солнце и на других светилах небосклона.

Усердно крот свой темный ход копает, но вам не нужно пальцем шевельнуть, чтоб к свету проложить себе дорогу. Вы, сидя здесь, в гнезде, вперед воображение пустите. Оно ваш проводник. Оно вам путь божественный проложит среди сокровищ дивных бездорожья, что царством вашим зиждется пока. Ему доверьтесь и за ним идите, наполнив сердце смелостью, отвагой. Его следы, следы воображенья, оставленные на звезде далекой, послужат верным знаком вам, приметой, что сами вы укоренились там. Ведь вы не можете представить ничего, что не было бы в вас или хоть частью вас.

Занять не может дерево земли той больше, что занимают его корни. Но человек объемлет бесконечность, поскольку в ней он сам укоренен.

Не стоит ограничивать себя. Займите все пространство, чтоб не было бы мест, где б вы не побывали. Распространитесь, чтоб целый мир был там, где вы. Растите ввысь и вширь и встретьте Бога, там, где сами встретитесь с собой. Распространитесь! Станьте больше!

Зачем же вам трудиться в темноте, уверовав, что тьма непроходима? И если слепоты своей не стыдно, и если не стыдитесь темноты, то помните о светляках хотя бы, что видят в темноте.

Нет темноты, друзья мои. Есть только лишь степень освещенности, своя для каждого, смотря кому что нужно. Ваш яркий день вечернею зарею увидит феникс. А у лягушки ночью день. И если тьму саму разоблачить, она не станет облаченьем?