На парусах мечты - Картленд Барбара - Страница 7

• Предыдущая
• 7/37
• Следующая

Огромные вазы с цветами на балконе спальни, тонкой резьбы колонны полога с шелковыми занавесями цвета нефрита были превосходным обрамлением для красоты их хозяйки.

Княгиня приподнялась на подушках, ничуть не заботясь о том, что при этом движении из-под простыни показалась верхняя часть обнаженного, изумительного сложения тела с упругими грудями, чьи розовые соски невольно приковывали внимание мужчины, наблюдавшего за ней.

— Марк, ты когда-нибудь подумывал о женитьбе? — неожиданно спросила она.

Он взял отличного покроя вечерний фрак, второпях брошенный на спинку кресла ночью, и ответил:

— Могу ли я рассматривать твои слова как предложение, Джианетта mia?

В его глазах мелькнули странные искорки, а в голосе послышалась нотка удивления.

— А почему бы нет?

Ее ответ изумил его, и Марк замер, не успев просунуть руку в рукав фрака.

— Если ты не шутишь, то мой ответ тебе известен. Княгиня вздохнула и снова откинулась на подушки.

— Да, я знаю твой ответ. Ты хочешь быть свободным, чтобы бороздить моря, отдаваясь такому безрассудному занятию, как пиратство, которое однажды может погубить тебя.

— И вместо этого вольного существования ты предлагаешь мне заточение в золотой клетке! Моя дорогая Джианетта, дикого зверя нельзя держать взаперти.

— Даже самого дикого зверя, как мне говорили, можно приручить, — парировала княгиня. Марк Стэнтон рассмеялся.

— Это спорный вопрос. Подобные сказки порой сочиняют, чтобы научить детей с любовью относиться к бессловесным тварям.

Княгиня в отчаянии протянула к нему руки.

— Я не хочу расставаться с тобой, Марк! Не уходи. Я хочу тебя… — В ее голосе прозвучала нескрываемая страсть. — Останься, — продолжала она, — останься со мной хотя бы на то время, что пробудешь в Неаполе. А когда ты покинешь меня, то унесешь с собой мое сердце.

Марк застегнул фрак и поправил отвороты. Затем подошел к кровати и пристально посмотрел на обольстительную красавицу.

Глядя на нее, он думал, что Джианетта — самая красивая из женщин, каких он когда-либо знал, и самая страстная.

Он взял ее руку, безвольно лежавшую на простыне, и поднес к губам.

— Благодарю тебя за счастье, коим ты одарила меня ночью и всегда одаривала прежде, — сказал он нежно.

Княгиня поняла без слов, что он отверг ее предложение. Но прекрасная Джианетта была женщиной, а женщинам свойственно настаивать на своем, и она с силой сжала его пальцы.

— Я сказала, что хочу тебя. Неужели после этого ты спокойно уйдешь, Марк?

— Экая ты ненасытная!

— Только тебя я хочу всегда. Остальные мужчины мне быстро надоедают.

Марк высвободил свою руку и коснулся пальцем темных теней, залегших под ее глазами.

— Тебе надо поспать, Джианетта.

— Но и во сне я буду видеть только тебя.

— Сомневаюсь.

— Правда, истинная правда. Как было бы прекрасно проснуться, а ты рядом.

В отчаянном порыве страсти Джианетта откинула голову и потянулась к нему губами.

— Нет, Джианетта, мне действительно надо уходить. Меня ждут на корабле.

Его глаза смеялись, когда княгиня, пытаясь удержать, схватила его за руки, — Не уходи, — умоляла она, — у нас не было времени поговорить, а мне так хочется о многом расспросить тебя.

— В такой-то час? — усмехнулся Марк, понимая, что она просто придумывает предлог, чтобы задержать его.

— А почему бы нет? — настаивала она. — Если не хочешь говорить о любви, поговорим о политике.

Ее пальцы быстро и ласково поглаживали его руки.

— Сколько кораблей адмирала Нельсона удерживают французский флот в Тулоне?

— Тебе это интересно? — с насмешкой спросил Марк.

— Конечно! У меня нет ни малейшего желания снова видеть французов в Неаполе!

— Видно, французскому резиденту очень важно знать, что я могу ответить на этот вопрос? Я не ошибся?

Он почувствовал, что пальцы княгини вздрогнули и напряглись, а когда она бросила на него недоверчивый взгляд из-под темных длинных ресниц, Марк рассмеялся.

— Джианетта, милая, — сказал он ласково, — шпионки из тебя никогда не получится. Да и не стоит тебе заниматься этим грязным делом, ведь у тебя масса других, куда более привлекательных талантов.

Княгиня посмотрела прямо ему в глаза.

— Французский резидент бывает чрезвычайно признателен даже за малую толику подобной информации, — тихо призналась она, понимая, что игра проиграна.

— И я буду не менее признателен тебе за все, что ты могла бы сообщить мне.

Княгиня минуту колебалась, но затем сказала:

— Наполеону Бонапарту донесли, что русские заинтересованы в захвате Мальты.

Заинтересованный ее словами, Марк присел на край кровати.

— В прошлом году Талейран доложил Бонапарту, что на Мальту слетелся целый рой австрийских, русских и английских шпионов.

— Не секрет, что и он сам послал туда дополнительно двух человек для подкрепления, — добавил Марк.

Он заметил внимание, с которым княгиня слушала его, и продолжал:

— Царь Павел учредил русское приорство Ордена Святого Иоанна. Единственная выгода, которую он ищет на Мальте, — договориться с Великим Магистром, чтобы тот посылал своих рыцарей в Россию для обучения офицеров морскому делу.

Продолжая говорить, Марк пристально наблюдал за выражением лица княгини.

— Могу заверить тебя, дорогая Джианетта, что с точки зрения фортификации Мальта неприступна и отлично защищена. Вот это ты и можешь сообщить французскому резиденту, чтобы он передал это донесение Бонапарту и тем самым доказал свою исключительную расторопность.

В его словах явственно слышалось презрение, но княгиня не заметила этого или сделала вид, что не заметила. Она с благодарностью поцеловала его, прильнув к Марку всем телом.

— Прости, — сказала Джианетта. — Мне не следовало прибегать к подобной уловке, чтобы удержать тебя хотя бы ненадолго.

Прижавшись к нему, она горячо зашептала:

— Ты — англичанин, и потому мне симпатичны твои соотечественники, а не французы. И все-таки, кроме тебя, меня никто на свете не интересует.

Она пылко поцеловала его, и Марк почувствовал неукротимую страсть, охватившую Джианетту.

Ответив на ее поцелуй, он решительно освободился из объятий любовницы и встал.

— Прощай, моя очаровательная и несравненная Джианетта.

— Мы еще увидимся? — спросила она с мольбой в голосе.

— Пока ничего не могу сказать. Я не знаю, когда мы отплываем, — ответил он уклончиво.

— Я люблю тебя! О, Марк, всегда помни, что я люблю тебя!

У дверей Марк обернулся и улыбнулся на прощание. Княгиня снова протянула к нему руки в призывном жесте, но он вышел, и дверь тихо закрылась за ним.

Слабо вскрикнув, Джианетта откинулась на подушки и зарылась лицом в их нежный шелк.

За стенами палаццо княгини утренний воздух был свеж и как-то по-особому прозрачен, что отличало Неаполь от всех других портовых городов, где довелось побывать Марку Стэнтону.

Несмотря на столь ранний час, улицы уже были заполнены людьми, спешившими на рынок, в церковь, на пристань. Большинство женщин были одеты в красные юбки и белые фартуки, мужчины — в короткие до колен штаны с обязательными широкими яркими поясами и белые рубашки.

Навстречу Марку попадались веселые, наглые lazzaroni — бесшабашные и колоритные рыбаки, рабочие, прачки — трудовой люд, составлявший большую часть населения города. Многие шли, позевывая после короткой для отдыха трудового человека ночи.

На звонницах многочисленных церквей начали звонить колокола, и женщины в кружевных накидках на головах спешили к заутрене. Туда же со всех концов города тянулись монахи, монахини и священники.

Марк Стэнтон неторопливо шел по узким улочкам, с чувством превосходства поглядывая на встречных, которые при виде его невольно уступали ему дорогу.

По пути в порт Марк думал не о Джианетте, аромат которой все еще преследовал его, а о Корделии. В его ушах до сих пор звучал ее взволнованный голос, когда она сказала:

• Предыдущая
• 7/37
• Следующая