Мольба о милосердии - Картленд Барбара - Страница 24

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая

Унесенная воображением в заоблачные дали, Мариста стояла, глядя на сверкающий на солнце стилет, пока наконец не осознала, что вторглась в чужую тайну, а этого делать нельзя.

Если положить стилет в карман, а позже, когда сюртук высохнет, переложить на прежнее место и зашить разрез, мистер Толмарш ни о чем не догадается.

Мариста принялась пристраивать клочок бумаги на лезвие и вдруг увидела — на нем что-то написано.

Одно имя бросилось ей в глаза, и она машинально прочла все остальное:

Принц-регент

Виконт Палмврстон

Виконт Мелвилл

Граф Стэнбрук

Понимая, что этот список не предназначался для ее глаз, она торопливо обернула листком клинок и положила стилет в карман сюртука.

Затем получше расправила сюртук на кирпичах и вернулась в дом.

Поднявшись в спальню, Мариста сняла шляпку, сменила платье, в котором ходила в церковь, на другое, попроще, и задумалась: зачем мистеру Толмаршу понадобился перечень столь важных персон?

Она усмехнулась: если это его английские друзья, с которыми он хочет встретиться, вернувшись из плена, то он метит высоко.

Потом Мариста спустилась на кухню — помочь накрыть на стол.

Ханна приготовила тушеного кролика, а на гарнир отварила картошку и молодой горошек.

Относя тарелки в гостиную, Мариста подумала, что для двух взрослых мужчин одного кролика явно мало, и, может быть, даже к лучшему, что Летти осталась на ленч в замке.

Вскоре ее мысли как-то незаметно переключились на графа.

Ему может не понравиться, что сестра явилась в замок не по его приглашению, а просто потому, что об этом ее попросил лорд Лэмптон. , «Он и так меня сердится, а теперь будет сердиться еще больше», — подумала она и сама удивилась, почему ощущение, что граф недоволен, тяжелым камнем лежит на сердце, лишая ее аппетита.

Что касается Энтони и мистера Толмарша, — то они съели все, что было на столе.

По-видимому, их гостю не хватало только вина, к которому, на взгляд Маристы, он успел привыкнуть во Франции даже в тюрьме.

Впрочем, мистер Толмарш ничего не сказал, но с явным пренебрежением выпил воды — единственный напиток, который могла предложить ему Мариста.

На сладкое был крыжовенный пирог, но, естественно, сливок к нему не подавали.

Они не могли даже позволить себе купить достаточно молока — не то что во времена их обитания в замке, где молоко держали на холоде в большой круглой чаше.

Энтони, казалось, это ничуть не волнует, и Мариста решила, видимо, из-за вчерашних вкусностей, которыми угощал граф, сегодня ее не радует то, что еще недавно казалось роскошью.

— Что ты собираешься делать днем? — спросила она брата.

— Спать, — ответил он зевая.

— Я хотел бы, чтобы вы еще рассказали мне о замке, — сказал мистер Толмарш. — Это весьма интересно.

— У меня глаза закрываются! — проронил Энтони. — А если мы собираемся ехать завтра в Лондон, то я и вам советую отдохнуть, чтобы набраться сил для тамошних развлечений.

Воцарилось молчание.

— Завтра я не могу, — наконец соизволил ответить мистер Толмарш. — Может быть, послезавтра, но все зависит от того, как сложатся обстоятельства.

Мариста вытаращила глаза, давая таким образом брату понять, что хранить в тайне присутствие мистера Толмарша не просто трудно, но и неудобно с финансовой точки зрения.

Хотя Энтони снабдил их деньгами, тратить их следовало крайне экономно.

Но он смотрел не на сестру, а на Эдварда Толмарша.

— Мне нужно в Лондон, — упрямо повторил он, — и я вряд ли могу оставить вас в обществе моих сестер.

— В таком случае я, разумеется, постараюсь поехать с вами, — заверил его мистер Толмарш.

Маристе едва удалось скрыть вздох облегчения.

Энтони встал из-за стола и направился к лестнице.

Обычно он, когда хотел отдохнуть днем, ложился на диван в гостиной, но сегодня, чтобы не мешать гостю, отправился к себе в спальню.

Мистер Толмарш посмотрел на Маристу.

— Не найдется ли у вас несколько минут, мисс Рокбурн, чтобы объяснить мне тот чертеж замка, который я изучаю. Он довольно сложный, и я не все понимаю.

— Вы интересуетесь норманнскими замками?

— Раньше я не видел ни одного, — признался мистер Толмарш, — тем более такого красивого, как тот, где вы когда-то жили.

— Рада, что он вам понравился.

Мариста улыбнулась ему, но мистер Толмарш уже не смотрел на нее, а листал книгу, которую принес с собой.

Девушка заметила, он держал ее на коленях, словно боялся, что она исчезнет, если он расстанется с ней хотя бы ненадолго.

В эту минуту она усмотрела в его облике что-то отталкивающее, но что именно, не смогла бы сказать.

И, разумеется, ей не хотелось общаться с ним, а уж тем более вместе с ним изучать чертеж.

Уподобляясь Летти, она с некоторым вызовом произнесла:

— Простите" но, боюсь, вам придется подождать, когда проснется Энтони. У меня слишком много дел, я не могу их бросить ради беседы.

Не дожидаясь, пока мистер Толмарш начнет ее уговаривать, она собрала со стола грязные тарелки и понесла их на кухню.

После, того как помогла Ханне вымыть посуду. Мариста не стала возвращаться к себе в комнату, а спустилась к морю.

Она редко ходила на берег — там все необычайно остро напоминало ей об отце.

Даже сейчас она то и дело бросала взгляд на море, словно надеялась каким-то чудом увидеть среди волн голову отца, плывущего к берегу.

— О, папенька, — сказала она вслух, — если б только вы были живы сейчас! Быть может, познакомившись с графом ближе, вы смогли бы заключить с ним какое-то соглашение, и наше положение не оказалось бы таким ужасным и шатким!

Чуть позже Мариста вспомнила, что утром граф был очень любезен, пока она не рассердила его, и в ней почему-то окрепла уверенность, что он не выгонит их из Довкот-Хауса.

«Как жаль, что отец не поговорил с ним, когда мы только съехали, — подумала она, — не сказал ему о нашем отчаянном положении».

Впрочем, она понимала, что отец ни под каким видом не стал бы вести переговоры с графом после того унижения, которое ему уже пришлось пережить.

Гордость Рокбурнов заставила его умереть, лишь бы не просить графа о милости.

— Во мне тоже есть эта гордость, — пробормотала Мариста себе под нос, — но мне приходится думать не только о себе, но еще и о Летти с Энтони.

Она шла и молилась о том, чтобы граф позволил им оставаться в доме и, быть может, помог Энтони, хотя она плохо представляла себе, как найти более приемлемую работу, чем сейчас.

Вероятно, ему покажется зазорным быть в долгу перед графом, но она уж как-нибудь сумеет уговорить брата.

Потом она вспомнила, ради чего Энтони собирается в Лондон, и снова встревожилась.

А вдруг лорд Дэшфорд взъярится и вызовет Энтони на дуэль?

Думая обо всем этом, Мариста испытала желание подобно своему отцу убежать от забот и никогда не возвращаться.

Когда Энтони спустился к чаю, на столе стоял тот же самый кувшинчик с медом, что и за завтраком, и остатки хлеба.

Впрочем, Ханна напекла булочек, и Энтони с мистером Толмаршем съели их с удовольствием.

Летти до сих пор не вернулась.

Мариста пошла на кухню и спросила у Ханны, что они будут есть вечером.

— Овощной суп и маленький омлет. Больше ничего нет, и обсуждать меню бесполезно.

— Может, мне сходить на ферму и купить еще яиц? — предложила Мариста.

— Гостям следует довольствоваться тем, что им предлагают, — назидательно промолвила Ханна. — Если джентльмену не нравится наша еда, он знает, что делать.

— Не очень-то гостеприимно, Ханна, — возразила Мариста.

— Мастер Энтони должен думать головой, прежде чем звать к нам гостей без предупреждения, — отрезала Ханна. — Я знаю, он добыл для нас денег, и не хочу думать о том, как они ему достались, но воскресенье есть воскресенье, и я не стану делать покупок в праздник даже ради самого короля Англии!

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая