Магия Парижа - Картленд Барбара - Страница 2
- Предыдущая
- 2/25
- Следующая
Он приютился между двумя большими домами и казался сном, который исчезнет бесследно, стоит лишь проснуться.
Графиня отделала каждую комнату, словно драгоценную шкатулку, найдя для каждой вещи идеальное место.
Все в этом доме отвечало самому взыскательному вкусу, а спальни с кроватями под пологом из шелка и муслина были достойны, как считала Ева, только членов королевской семьи.
— Теперь, моя дорогая, — сказал ее отец, — мы вместе насладимся самым цивилизованным и самым захватывающим городом в мире.
Сэр Ричард повел Еву ужинать в «Кафе Англе». Это, объяснил он дочери, самое модное место в Париже, где бывают все, кто занимает достаточно видное положение в обществе.
Кафе и в самом деле было многолюдно, и многие здесь помнили сэра Ричарда.
С того момента отца захватила светская жизнь, и девушке показалось, что она теряет его.
Отец устроил для Евы поездку в Булонский лес и пару раз брал ее с собой осмотреть традиционные достопримечательности Парижа.
Но после этого сэр Ричард почти каждый вечер говорил:
— Ты простишь меня, дорогая, если я не буду сегодня ужинать дома и оставлю тебя одну?
— Конечно, папа, но почему я не могу пойти с тобой?
Иногда он отвечал, что этот прием только для мужчин. Но чаще отец говорил уклончиво:
— Ну, это будет вечеринка, на которой твоя мама не хотела бы тебя видеть.
— Но почему, папа? — допытывалась Ева.
— Потому, моя дорогая, что эти дамы, которых я нахожу очень привлекательными, не были бы приняты твоей бабушкой-графиней и, если уж на то пошло, никем из твоих родственников Хиллингтонов.
И больше он ничего не рассказывал о своих подругах, к которым ходил один.
Ева, конечно, сгорала от любопытства: уж не те ли это дамы, которых она видела на прогулке в Булонском лесу?
Они действительно выглядели эффектно, но их наряды, их лошади и экипажи больше подходили для театра, чем для обычной повседневной жизни.
А неделю назад произошло несчастье.
Оно было так ужасно, что Ева до сих пор не могла поверить, что все это случилось на самом деле.
В тот вечер девушка ужинала по английскому обычаю в половине восьмого. Отец сидел с ней за столом, развлекая ее разговором, но уже предупредил Еву, что ужинает позже с одной из тех таинственных подруг, с которыми девушке не разрешалось встречаться.
Глядя на отца, сидевшего тут же, в их маленькой, красиво обставленной столовой, Ева подумала, что он выглядит очень элегантно.
Сэр Ричард всегда считался франтом и даже теперь, приближаясь к пятидесяти годам, был необычайно красив.
Он по-прежнему сохранял стройную, атлетическую фигуру, а немного седины на висках только делали его представительнее.
Фрак, сшитый в Савайлроу, сидел на нем без единой морщинки, а ворот накрахмаленной рубашки был застегнут жемчужной запонкой.
Эту жемчужину, обрамленую маленькими сапфирами, подарила ему на день рождения ее мать три года назад.
Леди Хиллингтон целый год откладывала деньги для этой покупки.
Запонка обрадовала сэра Ричарда не только потому, что такую вещицу приятно носить. Главное то, что она явилась выражением неизменной любви его жены.
Ева помнила все так живо, словно это произошло вчера: вот ее отец открывает коробочку и недоверчиво смотрит на мерцающую жемчужину. Потом обнимает жену и говорит:
— Большое спасибо, моя дорогая. За такой восхитительный подарок я могу поблагодарить тебя только так, — и он страстно поцеловал свою супругу.
А Ева, поняв, что о ней забыли, тактично выскользнула из комнаты, чтобы оставить их одних.
— Ты выглядишь очень нарядно, папа, — заметила девушка, откладывая вилку и нож.
— Л рад, что ты так думаешь, — ответил он, — потому что у меня масса соперников.
— Соперников? — удивилась Ева. Скривившись, сэр Ричард пояснил:
— Дама, которая ужинает со мной, получила дюжину других приглашений!
Но его глаза блестели, и девушка подумала, что отец возбужден победой над соперниками, кем бы они ни были.
Когда отец ушел, Ева взяла книгу и поднялась в свою спальню.
Она читала до полуночи, потом заснула.
Ее разбудил слуга-француз, который прислуживал им вместе со своей женой.
— Проснитесь, мадемуазель! Проснитесь! — кричал он.
Ева испуганно села.
— В чем дело? Что случилось, Анри?
— Это мсье, мадемуазель, его привезли обратно, и ему плохо, очень плохо!
Ева соскочила с кровати, набросила халат.
Сбежав по лестнице, она увидела, что двое мужчин уже внесли сэра Ричарда в дом и положили на диван в гостиной, а сами стояли рядом, глядя на него.
Ева бросилась к отцу.
Казалось, он спит, но лицо его было слишком бледным, а рука — холодной, и прикоснувшись к ней, девушка содрогнулась от ужаса.
Ева срочно послала за доктором, но она уже знала, что отец мертв.
Он умер от сердечного приступа.
Это было тем более горько, что девушка понятия не имела, что с ним что-то не так. Отец всегда казался таким сильным, таким здоровым…
Через два дня его похоронили на кладбище британского посольства.
Когда служба закончилась, присутствовавший на ней британский посол подошел к Еве:
— Полагаю, моя дорогая, вы захотите вернуться в Англию, и конечно, я готов помочь вам всем, чем только смогу.
— Спасибо, ваше превосходительство, — ответила девушка.
— Что ж, вы знаете, где меня найти, — сказал посол. — Буду ждать от вас известий.
Домой Ева вернулась одна.
В отчаянии девушка думала о том, что, не считая посла, которого она никогда раньше не встречала, ей совершенно не с кем посоветоваться о будущем.
Она осталась одна.
Наверное, посол прав, и ей следует вернуться в Англию.
Там живут родные ее отца, которые, конечно, согласятся позаботиться о ней.
Но для них это будет обязанностью, а не искренним желанием.
Всякий раз, когда Ева общалась со своими английскими родственниками, ее не покидало ощущение, что вся отцовская родня считает довольно эксцентричным с его стороны быть так влюбленным в свою жену.
Нет, все Хиллингтоны — очень милые люди, но они никогда не питали истинно дружеских чувств к иностранке.
Мать Евы, в свою очередь, находила их скучными и старомодными.
— Англичанам, — часто жаловалась она своей маленькой дочери, — недостает веселости французов. В их присутствии все словно теряет свой блеск и живость, и даже солнце тускнеет, когда они приезжают навестить меня.
— Почему так, мама? — как-то спросила Ева.
— Потому, та petite , что англичане очень, очень серьезны, — засмеявшись, ответила Лизетта Хиллингтон. — Они слишком озабочены тем, что плохо, а не тем, что хорошо.
Но, обдумав слова матери, Ева пришла к выводу, что так оно и есть.
Родственники ее отца почти всегда начинали разговор так:
— Боюсь, это огорчит тебя…
Или:
— Думаю, тебе следует знать…
А одним из их любимых вступлений было:
— Конечно, это не мое дело, но…
— Л рада, что я наполовину француженка, мама, — заявила она матери.
Леди Хиллингтон засмеялась и поцеловала Еву.
— Я тоже, — ответила она. — Но ты еще и дочь своего отца, и я благодарю Бога, что на его губах всегда улыбка, а в глазах — огонек.
«Мама была права», — подумала девушка.
Даже оставшись почти без денег, отец смеялся, и глядя на него, Ева тоже смеялась.
— Что-нибудь да подвернется! — говорил сэр Ричард.
А увидев их парижский домик, он воскликнул:
— Неужели нам и вправду так повезло, и вся эта красота теперь наша?! Знаешь, дорогая, у меня такое чувство, будто твоя мама здесь, со мной: так похож на нее этот дом.
Глядя теперь на этот маленький салон, Ева поняла, что он имел в виду.
«Я здесь, в Париже, с мамой, — сказала себе девушка, — так почему я должна возвращаться в Англию? Почему я должна жить с папиными родственниками в одном из тех пыльных, угрюмых домов, где вся мебель из темного красного дерева, а тяжелые портьеры не впускают солнце?»
- Предыдущая
- 2/25
- Следующая
