Когда рассеется туман - Мортон Кейт - Страница 16

Карточки с именами, написанные аккуратным почерком леди Вайолет, мы разложили согласно тщательно составленной ею схеме. Нельзя пренебрегать размещением гостей за столом, учила Нэнси. Более того, успех или провал обеда часто зависит именно от того, кто где сидит. Славу превосходной – а не просто хорошей – хозяйки принесло леди Вайолет как раз ее умение, во-первых, пригласить нужных людей, а во-вторых, ловко рассадить веселых и остроумных гостей среди скучных, но полезных.

К сожалению, я ничего не могу рассказать о торжественном обеде тысяча девятьсот четырнадцатого года: хоть мне и позволили накрыть на стол, до того, чтобы прислуживать гостям, я еще не доросла. Даже Нэнси, к ее досаде, к столу не допустили, так как стало известно, что лорд Понсоби не выносит служанок. Лишь распоряжение мистера Гамильтона остаться наверху и спрятаться в укромном уголке, чтобы принимать и спускать вниз на кухонном лифте тарелки, которые они с Альфредом будут выносить из столовой, немного ее утешило. Хоть будет потом что рассказать остальным на кухне, решила Нэнси. Она услышит, о чем говорят гости, хоть и не увидит кто и кому.

Мне мистер Гамильтон приказал встать внизу у лифта. Сказал, что это будет мой боевой пост. Я подчинилась, стараясь не обращать внимания на поддразнивания Альфреда, который смеялся, что с таким часовым, как я, пост сейчас наступит у гостей – вместо обеда. Он вечно над всеми подтрунивал, шутки были беззлобные, и другие слуги охотно смеялись вместе с ним, только я никак не могла привыкнуть – ежилась всякий раз, когда оказывалась в центре внимания.

Я с восхищением глядела, как под потолком исчезает блюдо за блюдом, одно прекрасней другого: суп «под черепаху»[6], рыба, «сладкое мясо»[7], перепела, спаржа, картофель, абрикосовый пирог, бланманже – чтобы смениться грязными тарелками и пустыми подносами.

Пока важные гости вели беседы в столовой, миссис Таунсенд управляла пыхтящей и свистящей кухней, будто новым блестящим автомобилем вроде тех, что уже начали появляться в деревне. С невероятным для ее огромного тела проворством она металась между столами, притворно поругивая хрустящую корочку пирожков; от жара плиты по красным щекам стекали капли пота. Единственным человеком, которого не заразил ее энтузиазм, была бедная Кэти – всю первую половину дня она, с перекошенной физиономией, чистила невероятное количество картошки, всю вторую – скребла бесчисленное множество кастрюль.

Наконец, когда вверх отправились кофейники, молочники и полные рафинада сахарницы на серебряных подносах, миссис Таунсенд развязала фартук – сигнал к отдыху для всех нас. Повесила фартук на крючок у плиты, подобрала выбившиеся из пучка седые волосы и, утирая мокрый лоб, позвала:

– Кэти! – Она покачала головой. – Кэти! Что за девчонка! Вечно крутится под ногами, а когда нужна – нет ее!

Миссис Таунсенд доковыляла до обеденного стола и, привычно вздохнув, опустилась на свое место.

В дверях появилась Кэти с мокрой губкой в руках.

– Да, миссис Таунсенд?

– Ох, Кэти! – заворчала та. – О чем ты только думаешь?

– Ни о чем, миссис Таунсенд.

– Вот именно. Гляди – весь пол залила. – Миссис Таунсенд снова покачала головой и вздохнула. – Иди поищи тряпку и вытри за собой, а то, если мистер Гамильтон увидит, тебе несдобровать.

– Сейчас, миссис Таунсенд.

– А когда вытрешь, свари-ка нам горячего какао.

Кэти пошлепала назад, чуть не столкнувшись по пути с Альфредом, который ссыпался с лестницы – азартный, с горящими глазами.

– Кэти! Глядеть нужно! Я ведь чуть тебя не сшиб! – Он влетел в кухню, сияя своей открытой, почти детской улыбкой. – Добрый вечер, леди!

– Ну, Альфред? – снимая очки, осведомилась миссис Таунсенд.

– Ну, миссис Таунсенд? – отозвался Альфред, глядя на нее круглыми карими глазами.

– Ну? – повторила она, хлопнув в ладоши от нетерпения. – Не томи!

Я уселась на свое место, сняла туфли и вытянула ноги. Альфреду было двадцать – высокий, с красивыми руками и мягким голосом, он служил у лорда и леди Эшбери с тех пор, как пошел работать. Мне казалось, что миссис Таунсенд питает к нему некоторую слабость, хотя сама она ничего такого не говорила, а я не решалась спрашивать.

– Не томить? – переспросил Альфред. – Не понимаю я вас, миссис Таунсенд.

– Не понимает он, смотри ты! – тряхнула она головой. – Как все прошло? Говорили что-нибудь интересное?

– Знаете, миссис Таунсенд, – замялся Альфред, – я не могу ничего сказать, пока не спустится мистер Гамильтон. Это будет нечестно.

– Слушай, все, о чем я спрашиваю, – понравилась ли хозяевам и гостям еда. Мистеру Гамильтону до этого мало дела, так?

– Не знаю, не знаю, миссис Таунсенд, – подмигнув мне, упорствовал Альфред. Я покраснела. – Хотя я заметил, что лорд Понсоби положил вторую порцию картофеля.

Миссис Таунсенд усмехнулась и кивнула сама себе.

– Это миссис Дэвис, кухарка лорда и леди Бэссингстоук, рассказала мне, что лорд Понсоби очень любит картофель в сливочном соусе.

– Любит? Хорошо, что он остальным хоть по чуть-чуть оставил!

Миссис Таунсенд вскрикнула, но глаза ее засияли.

– Альфред! Как тебе не стыдно так говорить! Если бы мистер Гамильтон слышал…

– Если бы мистер Гамильтон слышал что? – В дверях появилась Нэнси и села на свое место, снимая с головы наколку.

– Я просто рассказывал миссис Таунсенд, как леди и джентльмены хорошо кушали, – объяснил Альфред.

Нэнси закатила глаза.

– В жизни не видела таких пустых тарелок. Вон и Грейс подтвердит. – (Я кивнула.) – Может быть, не стоит опережать мистера Гамильтона, но я все-таки скажу: миссис Таунсенд, вы превзошли саму себя.

Миссис Таунсенд оправила блузку на необъятной груди.

– Ну разумеется, – самодовольно сказала она. – Мы все неплохо поработали.

Звон фарфора заставил всех повернуть головы к двери. Семенящими шажками вошла Кэти, крепко сжимавшая поднос. При каждом шажке какао переливалось через края чашек.

– Кэти, – сказала Нэнси, когда поднос очутился наконец на столе. – Ну что за грязь ты развела! Полюбуйтесь, миссис Таунсенд.

Миссис Таунсенд возвела глаза к небу.

– Мне все чаще кажется, что я зря трачу время на эту девчонку.

– Ну, миссис Таунсенд, – заныла Кэти. – Я же правда старалась! Я же не думала…

– Не думала о чем, Кэти? – осведомился вошедший в кухню мистер Гамильтон. – Что ты опять натворила?

– Ничего. Просто хотела подать какао.

– Да уж подала так подала, бестолковая, – сказала миссис Таунсенд. – Возвращайся в кухню и домывай тарелки, а то вода остынет. Если уже не остыла.

Она покачала головой вслед судомойке и повернулась к мистеру Гамильтону:

– Ну что, мистер Гамильтон, все уехали?

– Да, миссис Таунсенд. Я только что проводил последних гостей – лорда и леди Дэнис.

– А семья?

– Леди уже легли. Его светлость, майор и мистер Фредерик допивают херес в гостиной и вскоре тоже разойдутся.

Мистер Гамильтон положил руки на спинку стула и замолчал, глядя куда-то вдаль, – верный знак, что сейчас прозвучит важная речь. Мы застыли на своих местах. Он откашлялся.

– Мы все можем гордиться собой. Обед удался, хозяева нами довольны. – Мистер Гамильтон гордо улыбнулся. – Более того, хозяин позволил нам откупорить бутылку шампанского, чтобы отпраздновать успех. В знак благодарности, как он сказал.

Под наши аплодисменты мистер Гамильтон извлек бутылку из буфета, а Нэнси тем временем достала фужеры. Я сидела тихо, как мышка, глядя, как мистер Гамильтон разливает шампанское, и пересчитывала фужеры, гадая, достанется ли один и мне. Я к таким церемониям не привыкла, нам с мамой как-то нечего было праздновать.

Когда на столе остался всего один пустой фужер, мистер Гамильтон сдвинул очки на кончик длинного носа и внимательно посмотрел на меня.

– Да, – сказал он наконец. – Думаю, сегодня даже юная Грейс может позволить себе капельку шампанского. Не каждый вечер хозяева удостаивают нас такой милости.