Любовь всегда выигрывает - Картленд Барбара - Страница 19

• Предыдущая
• 19/45
• Следующая

— Ну конечно, — согласилась герцогиня. — Когда мы вернемся в Лондон, у вас будет полно времени, чтобы найти кого-то другого. Однако я должна быть с вами откровенной: сейчас в Лондоне не так много достойных мужчин, как было раньше. Из-за сумасбродств принца Уэльского многие из них разорились, а у тех, кто мог бы вас заинтересовать, есть мамаши, которые будут против брака их сыновей с неизвестной молодой женщиной, как бы богата она ни была!

Тина сделала большие глаза от удивления.

— Я об этом не подумала, — призналась она.

— Дорогая моя, вы, может быть, и завидная невеста, но у матерей более высокие амбиции! У большинства из них родовые поместья, на поддержание которых в порядке требуются огромные деньги, но при этом многих привлекают еще и титулы, покрытые пылью от долгого лежания на полке. — В голосе герцогини звучал сарказм.

Тина невольно засмеялась.

— Вы ничего не пропустили, мадам?

— Не так много, — откликнулась она. — Я, может быть, и стара, но вижу пока хорошо. Я всегда считала, что высшее общество — это стадо овец, а овцы — глупые существа! И чем дольше я живу, тем меньше нахожу причин изменить мое мнение!

По дороге в Хартфордшир Тине еще не раз довелось посмеяться. Острый ум старухи, ее цинизм и необыкновенное знание человеческой натуры делали ее непревзойденной спутницей. Впоследствии Тина даже была слегка разочарована, что пропустила множество великолепных пейзажей. Каким недолгим был их путь, она осознала только тогда, когда они въехали в чудесные, украшенные орнаментом ворота и герцогиня воскликнула:

— Приехали!

— Уже? — удивилась Тина и, выглянув, увидела чудесный весенний пейзаж.

Сирень и рододендроны стояли в полном цвету. Их светлые цветы вперемешку с нежно-розовыми цветами вишневых деревьев, посаженных вдоль дороги к дому, создавали впечатление волшебного царства красоты.

Затем неожиданно показался и дом. Его потрепанные от времени красные каменные стены, как драгоценный камень, выделялись на фоне серых, обнесенных балюстрадами террас и зеленых лужаек, спускающихся к парку, где в тени лежала сонная лань, и к серебристому озеру, по которому под изогнутыми мостами скользили белые лебеди.

— Какая красота! — с благоговением воскликнула Тина.

— Все это принадлежало семье с тех времен, когда королева Елизавета жила в Хатфилд-Хаус, — поведала герцогиня. — Поместье переходило от отца к сыну. Уинчингемы всегда жили в Уинче.

— Не могу себе представить ничего более прекрасного, — шепотом призналась Тина, вспомнив, как лорд Уинчингем говорил, что из-за долгов он потеряет это поместье. И с болью себя спросила: «Как же он мог им рисковать? Ведь он обязан был подумать не только о себе, но и о своих будущих детях, внуках».

Моя матушка приходилась Уинчингемам кузиной, — между тем продолжала рассказывать вдовствующая герцогиня. — Так что в моих жидах течет их кровь, и я этим горжусь. Вот почему я надеюсь, прежде чем умру, увидеть, как мой внук привезет сюда жену и обзаведется наследником.

Тине очень хотелось попросить ее не говорить больше ни слова, потому что слышать это становилось невыносимо. Если бы только герцогиня знала, что всего через несколько недель и дом, и поместье перейдут к другому владельцу!

Тем временем перед ее глазами с каждым мгновением открывались все новые красоты: резные статуи на террасах, окна со стеклами, переливающимися на солнечном свете, как бриллианты, азалии в английском саду… Наконец кареты подъехали к парадному входу, и слуги в бордовых, отделанных золотом ливреях открыли дверцу, вынесли лорда Уинчингема и внесли его в родовой дом.

— Помолимся о том, что он хорошо перенес путешествие, — предложила герцогиня, и по тому, с какой нежностью это произнесла, Тина поняла, что старая леди очень любит своего внука.

— Я уверена, хорошо выспавшись ночью, его светлость будет в полном порядке, — заверила она герцогиню и добавила: — Здесь, среди такой красоты и в таком покое, ему просто не может не стать лучше!

Она вышла из кареты с таким чувством, будто приехала домой, будто именно это место иногда видела во сне или будто выросла здесь, а не в маленьком, полуразрушенном домике, в котором жила с отцом.

Красота всегда производила на нее глубокое впечатление, но в Уинче ее поразили не блестящая полированная мебель и портреты в золоченых рамах, а прежде всего атмосфера покоя и счастья. Чувствовалось, что жившие тут люди окружали себя не насилием и тиранией, а любовью и нежностью.

Лорда Уинчингема отнесли наверх. Вскоре камердинер сообщил, что сельский врач, пришедший его ; осмотреть, нашел раненого в лучшем состоянии, чем ожидал после путешествия.

В гостиной герцогиню ждал бокал вина. Это была длинная комната с низким потолком, с видом на сад и обставленная изысканной мебелью, которую, как узнала Тина, изготовили специально для этого дома еще во времена правления Карла II.

Повсюду на глаза попадались изображения купидонов: статуэтки на полках лакированного шкафа, резьба на креслах с высокими спинками, на ламбрекенах над дверями и вокруг окон.

— Лорд Уинчингем, приехав в Уинч после Реставрации, — объяснила герцогиня, — влюбился в самое изысканное создание, одну из немногих, полагаю, женщин, осмелившихся сопротивляться королю. Он привез ее сюда и попытался превратить весь дом в пристанище ее красоты. Они были безмерно счастливы. У них было восемь детей. Оба дожили до глубокой старости и умерли с разницей всего в несколько лет. Их похоронили вместе, в частной часовне. Я вам завтра ее покажу.

— Какая прекрасная история! — восторженно произнесла Тина. — Таким и должен быть брак, не так ли? Два человека любят друг друга до смерти.

— Именно, — сухо согласилась герцогиня, — хотя она была без гроша в кармане. Появилась при дворе в одном только платье, но пленила всех, в том числе и самого короля.

Тина повернулась к окну. В голосе ее собеседницы безошибочно угадывался намек, и она прекрасно его поняла: герцогиня считает, что счастье не в деньгах, а в любви.

Тина упорно глядела на сад.

— Но я тоже хочу любить, — прошептала она. — Я тоже хочу быть счастливой, хочу, чтобы меня окружали купидоны.

Вскоре герцогиня поднялась отдохнуть, а Тина, предоставленная самой себе, обследовала часть дома. Переходя из комнаты в комнату, она обнаружила, что он именно такой, каким она себе его представила при первом же взгляде снаружи.

Комнаты — одна великолепнее другой. Низкие по толки с прекрасной лепниной времен Тюдоров, кое где поддерживаемые огромными деревянными колоннами, окна со сверкающими стеклами, украшенные странными узорами камины. Некоторые, выполненные из обожженного кирпича, оказались высотой в человеческий рост, позволяя расположиться даже внутри них, поближе к согревающему пламени.

Тина была достаточно сведуща, чтобы понять, что уникальная мебель несет на себе отпечаток людей всех поколений, которые покупали для своего любимого дома только самое лучшее. Ореховое дерево времен королевы Анны соседствовало с украшенными позолотой столами времен Карла II и образцами дубовой мебели эпохи Кромвеля с прекрасной инкрустацией, явно привезенной из Голландии, куда некоторые Уинчингемы отправлялись на поиски приключений.

«Какая красота, какая красота!» — продолжала повторять про себя Тина, всякий раз испытывая острую боль от сознания, что все эти сокровища, собранные семьей на протяжении столетий, перейдут к посторонним людям.

Она вдруг позавидовала человеку, который получит от владельца Уинча гораздо больше, чем деньги, и поняла, что ненавидит его, так ловко воспользовавшегося глупостью и расточительностью лорда Уинчингема.

К гостиной примыкала библиотека, от пола до потолка заставленная полками с книгами. Здесь все веяло ученостью, и в то же время у Тины появилось такое чувство, будто всем этим богатством редко пользовались. Для нее книги всегда были удовольствием, и, переходя от полки к полке, рассматривая их, она спрашивала себя, сколько из них успеет прочесть или хотя бы подержать в руках, прежде чем ей придется вернуться в Лондон.

• Предыдущая
• 19/45
• Следующая