Стояние в Вере - Митрополит (Снычев) Иоанн - Страница 50

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая

ПОСЛЕ ТОГО, как в Ленинграде и Серпухове был нанесен сокрушительный удар по главным силам оппозиции, иосифлянское движение начало быстро таять. Многие миряне, соблазненные иосифлянскими вождями, мало-помалу возвращались в православные храмы. Приносили покаяние и некоторые священнослужители: о. Николай Ковалев, диакон Розов из Ораниенбаума, удаленный из иосифлянской Сретенской церкви на Выборгской стороне, прот. Александр Никитин, иеромонах Нафанаил и другие. Перешли в сергиевскую ориентацию притч и прихожане села Верховины Волховского уезда, Зеленецкий монастырь... Правда, в 1928 году еще наблюдались случаи присоединения к расколу отдельных храмов и людей, но это происходило в маленьких сельских приходах, не имевших большого значения для укрепления иосифлянских позиций.

Несмотря на явное оскудение рядов, вожди иосифлянства продолжали упорствовать. Они были готовы скорее остаться совсем без паствы, нежели пересмотреть свои взгляды и присоединиться, как они выражались, “к предателям”. Даже раскаяние ярославской группы не повлияло на их решимость. Они увидели в возвращении последователей митр. Агафангела к митр. Сергию лишь трусость, малодушие и новое предательство Истины. Вот что писал по этому поводу митр. Иосиф к еп. Димитрию 24 июля 1928 года:

“Дорогой Владыко!

Да укрепит Вас Господь на Ваши святые труды для блага Церкви Его, Помолитесь, чтобы и мой “отдых” был на пользу и на лучшее, чем то, что мог бы я сделать трудами своими. Премного утешило меня сообщение о том, как вы все бодро и терпеливо идете своим тесным путем. Эти сообщения премного устыжают меня в моем нетерпении и малодушии и дают новые силы и побуждения крепко стоять и впредь за дело Христово!

Ярославские “дезертиры” меня как-то мало смутили и удивили. Да и в конце концов не в них дело, и не они когда-либо являлись опорою нам или давали содержание и питание нашему образу мыслей и действий. Самое их выступление и в хронологическом отношении было позднее нашего, и если в свое время, казалось, было на пользу нам, то теперь — лишение этой “пользы” не составило для нас никакого вреда, оказавшись укором лишь для новых изменников и предателей истины и правды дела, Итак, мимо их — далее!.. Пусть они промелькнут как отставшие и ничуть не задержавшие нас на нашем крестном пути!

Нам отставать по примеру их не приходится, чтобы не было в этом поощрения их малодушию и расслаблению. И от Господа бывали отпадавшие, уходившие от Него и оставляющие Его в столь удивительном меньшинстве. Зато эти 12 (впрочем, и в этом маленьком числе оказался потом и еще “диавол”. Иоан. VI, 66 — 71) выросли потом в то, что мы теперь так хотим спасти и бережно охранить от новых предателей и разрушителей и что эти разрушители сумели опять умалить до “ничтожного меньшинства”. Но пусть опять и нас не смутит это! Будем крепко помнить, что большинством голосов (и подавляющим) была распята Сама Истина, и ссылающиеся теперь в свое оправдание на большинство — пусть лучше прочтут себе в этом жестокое обличение и укор, что их “большинством” вновь распинается Христос-Истина!

И как тогдашнее “большинство” к довершению печального сходства возглавляли и вдохновляли не какие-нибудь простые смертные, а поставленные Самим Господом для служения спасения верных Анны и Каиафы, так и теперь во главе новых распинателей Христовых видим тех, кого никак бы не следовало и не хотелось тут видеть. Кто даст себе труд углубиться побольше в смысл совершающегося, найдет множество других поразительных совпадений с тем, что показали нам Голгофа и Камень Воскресения,

Вновь блеснут пред нами и Иуды, и Симоны, и удавившееся предательство, и покаявшееся отречение, и Симоны Киринейские, помогшие Крестоношению Христову, и “немысленные и косные сердцем еже веровати”..., и чувствовавшие “на сердце ли наю, горя бе в наю, егда глаголаше” и m. д. ...И с особой живостью и радостью вновь чувствует сердце, что распятый большинством Христос все-таки опять воскрес, осиявая Своею радостью верное Ему меньшинство, а запечатавшие Его гроб запечатали для себя опять светлое видение и познание неумирающей Истины”. ^[147]

Вот где поистине самообольщенное упорство! Они только — Церковь, а остальные — наглые предатели и изменники Истины! Они только хранят Христову Правду, а прочие суть распинатели, нечестивые первосвященники, иуды и проч. Что это, если не прелесть духовная, полонившая умы и сердца раскольников?!

В июле 1928 года иосифлянское движение пытался взять под свое крыло Карловацкий митрополит Антоний (Храповицкий). Он тайно переслал в Советский Союз послание, в котором призывал всех верных архипастырей примкнуть к Карловацкому Синоду. Это письмо-обращение перепечатывалось и передавалось иосифлянами из рук в руки, однако большого влияния и последствий не имело.

Умиравшее разделение временами словно пробуждалось, пытаясь закрепиться слабыми корнями на поверхности церковной жизни. Однако сила Православия разрывала нити корней и не давала возможности им укрепиться. В октябре 1928 года иосифляне захватили Духовскую церковь Александро-Невской Лавры и почти три недели совершали в ней богослужения. Но затем в число прихожан влилось около 50 верующих — “сергиан”, и произошло настоящее сражение за обладание храмом, кончившееся победой православных. В праздник св. Александра Невского (23 ноября ст. ст.) церковь была заперта, и служение в ней возобновилось лишь через десять дней. А еще через три дня, 6 (19) декабря, приступил к своим обязанностям новый наместник Лавры архимандрит Амвросий (Либин).

Во второй половине 1928 г. к еп. Димитрию присоединилась единоверческая Николаевская церковь. Неожиданно забил ключ иосифлянства в Паданском Введенском подворье, где заведующая, монахиня Пантелеймона Зайцева, стала требовать от служащего игумена Виталия поминовения митр. Иосифа, а когда тот отказал — она с половиной монахинь объявила о своем отделении от митр. Сергия и заняла храм.

Можно было бы привести и некоторые другие примеры, но все они были лишь незначительными проблесками в жизни иосифлян.

Еп. Димитрий прилагал все усилия, чтобы не дать угаснуть своему делу. Он служил в разных храмах, ездил по пригородам и селам. За его усердие и твердое стояние в расколе митр. Иосиф возвел его к Рождеству 1928 года (к 7 января 1929 г.) в сан архиепископа. Но ни иерархическое возвышение, ни старания еп. Димитрия не могли остановить приближающееся крушение.

1929-й год стал самым печальным и трагическим годом для поборников разделения. Начиная с апреля, один за другим были арестованы и сосланы митр. Иосиф, архиеп. Димитрий, еп. Максим, проф. В. Верюжский, прот. Ф. Андреев, священник Крыме-шенский и другие вожди раскола. Митр. Иосиф был сослан в Казахстан, где он работал бухгалтером на медном комбинате и где скончался, так и не примирившись с Церковью. Остальные были рассеяны по дальним уголкам России, где также окончили свои дни в ссылке и лагерях. Впрочем, проф. В. Верюжский остался в живых. В 1946 году он принес покаяние и был принят в общение с Московской Патриархией. В 1955 году, будучи профессором Ленинградской духовной академии, сей бывший раскольник предал душу Господу.[163]

К концу года из всех вождей раскола на свободе оставался лишь еп. б. Нарвский Сергий (Дружинин), но большого влияния он не имел. Судьба его доподлинно неизвестна, однако вскоре он тоже исчез с арены церковной жизни. Вероятнее всего, он разделил участь своих единомышленников.

Таким образом, остатки иосифлянской паствы лишились всех своих руководителей и были оставлены на произвол судьбы. Часть отколовшихся, смирившись с обстоятельствами, присоединилась к Православной Церкви, другая, более упорная, скиталась по городам и весям, все дальше удаляясь от живительных источников и умирая на пути удаления без покаяния и причащения Христовых Тайн.

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая