Луна над Эдемом - Картленд Барбара - Страница 28

• Предыдущая
• 28/35
• Следующая

Взглянув на племянника, лорд Хокстон понял, что того все это мало интересует, однако продолжал:

— Они до сих пор поклоняются дьяволу, и даже их вера в мирного, кроткого Будду не мешает этому. Смерть и жестокость, боль и болезни — все это в руках злых духов, которые населяют невидимый мир. — Помолчав, лорд Хокстон чуть усмехнувшись добавил:

— По сути, между злыми духами цейлонцев и гееной огненной, которой любит грозить грешникам отец Доминики, разница не так уж велика.

— Вы говорили мне, что он священник, — сказал Джеральд. Ради всего святого, почему вы выбрали мне в жены это поповское отродье?

— Я выбрал Доминику, — холодно сказал лорд Хокстон, — потому, что у нее есть характер — то, чем, к моему глубокому сожалению, ты не обладаешь ни в малейшей степени.

— Ваше мнение относительно меня мне известно, — прорычал Джеральд. — Можете продолжать свои нотации.

Лорд Хокстон проигнорировал этот грубый ответ.

— Местные жители считают, что существуют добрые духи — Якши, которые поклоняются всемогущему Будде. С другой стороны, злые духи Ракши жестоки и мстительны. Они живут в лесах, где у каждого есть свое дерево, за которым он прячется и откуда он может поразить любого проходящего мимо человека безумием! Лорд Хокстон отошел в дальний конец комнаты. — Все это может показаться нам странным и нелепым, но здешние жители свято верят в это, и они с полной серьезностью убеждали меня, что Лакшмана довели до безумия Ракши.

— Ну что ж, ему не повезло, — равнодушно ответил Джеральд.

— Только не понимаю, при чем тут я. — Дело обстоит серьезнее, чем ты, по-видимому, полагаешь, — оборвал его лорд Хокстон.

— Почему? — полюбопытствовал его племянник.

— Ты видел, как на Цейлоне отмечают Новый год, — ответил лорд Хокстон. — Ты должен был знать, если бы хоть немного интересовался тем, как живут эти люди, что долгожданный праздник влечет за собой множество бед и несчастий, особенно таких, как пьянство и азартные игры. — Он бросил взгляд на своего племянника и продолжал ровным тоном:

— Под влиянием алкоголя местные жители утрачивают свои обычные доброжелательность и спокойствие, становятся легко возбудимыми и необузданными. Возникают неожиданные ссоры, нередко кончающиеся поножовщиной. Тебе, наверное, известно, что на Цейлоне происходит очень много убийств.

— Вы хотите сказать, что Лакшман собирается убить меня? — недоверчиво спросил Джеральд.

— Я считаю это вполне возможным, — ответил лорд Хокстон. — Каппурала, исполнитель ритуальных танцев, в чьи обязанности входит прогонять или задабривать злых духов, очень серьезно предупреждал меня относительно Лакшмана. Каппурала знает своих соплеменников, и у меня нет оснований не доверять его предостережениям.

— Ну а я не собираюсь обращать на них ни малейшего внимания! — решительно заявил Джеральд. — Лично я считаю, что все это бред и чепуха, которые придуманы местными колдунами, чтобы выкачивать деньги из доверчивых простачков! Я знаю Лакшмана. Он сам приходил предлагать мне свою дочь. Это тихий, безобидный малый, вдвое меньше меня ростом. Он способен напугать меня не больше, чем задиристый петух!

— Хорошо, — сказал лорд Хокстон. — Я отправил людей на поиски Лакшмана, чтобы заплатить ему причитающиеся деньги и попытаться хоть отчасти возместить ему потерю дочери. Что же касается тебя, твое поведение в этом деле и твое безразличие к смерти бедной девушки вызывают у меня омерзение!

Словно опасаясь, что не сможет долее держать себя в руках, лорд Хокстон вышел из комнаты. Его племянник некоторое время сидел неподвижно, затем хлопнул в ладоши, вызывая слугу, чтобы послать того за виски.

Доминике снился сон, будто плачет Пруденс. После смерти матери Пруденс время от времени мучили кошмары, и она во сне звала ее, а когда просыпалась и не находила, принималась горько рыдать.

Ее спальня располагалась в дальнем конце коридора, поэтому Доминика оставляла открытой дверь своей комнаты, чтобы услышать, если Пруденс начнет вдруг кричать во сне.

Все сестры тяжело переживали смерть матери, но Пруденс было всего семь лет, и она так тосковала, что Доминика временами даже боялась, как бы это не подорвало ее здоровье.

Пруденс всегда была довольно слабенькой. Она родилась преждевременно и с младенческих лет была бледной, хрупкой и болезненной.

Может быть, поэтому миссис Рэдфорд любила ее больше остальных, и в то же время никто из сестер не испытывал ревности Они все чувствовали, что Пруденс отличается от них, и Доминика решила, что первой, кого она пригласит погостить в ее новом доме, будет вовсе не Хоуп, а Пруденс.

Она понимала, что девочка была очень чувствительной и с трудом переносила суровый характер отца и его строгое отношение к дочерям.

Он обращался с ними так, словно они были закоренелыми грешницами, из которых нужно изгонять дьявола, и Доминика не сомневалась, что это плохо отражается на здоровье Пруденс.

Сегодня вечером она долго думала о ней, перед тем как заснуть, пыталась представить, как она и все остальные сестры будут гостить здесь.

Прежде она тешила себя иллюзией, что Джеральд Уоррен будет не только внешне походить на своего дядю, но окажется таким же добрым и внимательным.

Но теперь рушились не только ее мечты; все надежды помочь сестрам также рассеивались, словно туман над долиной.

Что подумала бы Фейт, если бы увидела, как Джеральд пьет? Черити, с ее проницательностью и острым умом, сразу же заметила бы, что Джеральд не правильно обращается с работниками на плантации, а может быть, даже разузнала бы все про Ситу.

Доминика твердо решила скрыть от сестер историю с Ситой, представив, как бы они ужаснулись.

В то же время здешний горный воздух пошел бы на пользу Пруденс, и, возможно, на ее бледных щечках появился бы слабый румянец.

Ей понравилась бы здешняя еда, потому что Джеральд умудрился все-таки сохранить великолепного повара лорда Хокстона, и каждое блюдо казалось Доминике восхитительным и необычным.

Еще не совсем проснувшись, Доминика вскочила с постели, собираясь бежать к Пруденс, чтобы успокоить ее. Затем она внезапно вспомнила, где находится.

Она была за много миль от своего дома, и крик, разбудивший ее, принадлежал не Пруденс, а какому-то животному. Сквозь открытое окно он доносился из сада, и Доминика, теперь уже окончательно проснувшись, подумала, что это скорее даже не крик, а жалобный вой, который может исходить только от очень маленького существа.

Доминика знала, что многие животные в джунглях издают самые странные звуки. Она читала, как путешественники едва не теряли рассудок от страха, услышав душераздирающие вопли шакалов, от которых кровь стыла в жилах.

Поэтому она понимала, что не стоит бояться этого воя, но он продолжался и стал казаться еще более зловещим, причем было очевидно, что этот зверек находится совсем близко, прямо под окнами.

«Он скоро уйдет, »— сказала себе Доминика и снова легла. Она никак не могла заставить себя не прислушиваться к этому звуку, который иногда звучал жалобно-щемяще.

«Он скоро уйдет, — снова повторила про себя девушка. Глупо было бы отправляться на помощь».

Может быть, зверек кричал от боли, но в любом случае он не позволил бы Доминике приблизиться.

«Я постараюсь не слушать, »— твердо решила она. Доминика отвернулась к стене, но звук не прекращался, и ее нервы были напряжены до предела.

Она жалела теперь, что оставила двери спальни открытыми. А что если это животное заберется в комнату? Или, еще хуже, с веранды к ней заползет змея?

Сердце Доминики еще сильнее застучало от страха. И вдруг неожиданно снаружи донеслось такое грозное рычание, что она подпрыгнула от испуга.

Не было сомнений, что этот звук мог издавать только очень свирепый и опасный хищник! Рычание перешло в оглушительный рев, который, казалось, заполнил все вокруг.

На какое-то мгновение Доминика была парализована страхом. Затем, охваченная паникой, она вскочила с кровати и бросилась к двери.

• Предыдущая
• 28/35
• Следующая