Леди и разбойник - Картленд Барбара - Страница 35

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая

Ио снова и снова Тея утверждалась в своем намерении, что бы ей ни грозило, не выдать своего возлюбленного, который спас ее от жизни, которая была бы страшнее смерти.

– Итак, опишите того разбойника, – требовал ее адвокат. – Какого он роста?

– Не помню, – солгала Тея.

– Что на нем было надето?

Тея снова покачала головой.

– Но ведь вы должны были запомнить хотя бы цвет его камзола! – не сдавался мистер Добсон.

– Боюсь… боюсь, что я забыла. Я… я на него почти и не смотрела.

Адвокат медленно положил перо, всем своим видом показывая, что готов с досадой швырнуть его на пол.

– Обвинение утверждает, – проговорил он ледяным тоном, – что вы с этим разбойником ушли в лес, пока слуги рыли могилу для того, кто только что стал вашим мужем. Вы пробыли там с ним довольно долго, а вернулись на поляну, опираясь на руку разбойника.

– Я… я ничего этого не помню! – пролепетала Тея.

– Но уходили вы в лес с тем человеком или нет?

– Я… я не помню.

– Леди Пантея, вы скрываете от меня правду! – выкрикнул адвокат. – Я отказываюсь понимать, зачем вы пытаетесь защитить того человека, почему не хотите описать мне его. Но вы делаете именно это. Вы его видели, вы с ним разговаривали, вы были с ним в лесу и в то же время утверждаете, что ничего о нем не помните. Полагаю, у вас есть причины для подобной уклончивости, но какими бы они ни были, я умоляю вас рассказать мне все: если вы не будете откровенны, то дело можно считать проигранным.

Тея поднялась на ноги.

– Я хочу сказать вам нечто, мистер Добсон, – проговорила она негромко. – Наверное, вы сочтете меня неблагодарной и, возможно, даже сумасшедшей, но, поверьте мне, это отнюдь не так. Я просто делаю то, что считаю правильным.

Мистер Добсон, я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Адвокат изумленно воззрился на нее, а потом резко проговорил:

– Вы хотите сказать, что предпочитаете воспользоваться услугами другого поверенного?

– Нет-нет! – поспешно ответила Тея. – Вы сделали все возможное, чтобы мне помочь. И, не сомневайтесь, я очень ценю ваши труды. Но я решила, что не стану пользоваться услугами защитника. Я постараюсь как можно лучше ответить на те вопросы, которые мне будут задавать, но я предпочитаю, чтобы мои интересы никто не представлял.

– Это безумие! – с трудом выговорил адвокат.

– Я опасалась, что вы подумаете именно так, но я твердо решила. Я буду присутствовать на суде и, насколько возможно, буду стараться себя защитить.

– Но… но это же невозможно! – пролепетал мистер Добсон.

– Закон это запрещает? Мне не разрешается самой представлять свое дело? – спросила Тея.

– Нет, законом это не запрещено, и вы можете поступать, как пожелаете, но только сумасшедший может пойти на такое!

– Тогда считайте меня сумасшедшей, – улыбнулась Тея. – Но так будет лучше. Я не могу ответить на ваши вопросы. Я не могу сделать то, что вы хотите, поэтому мне не хотелось бы втягивать вас вдело, которое вы с самого начала считаете безнадежным.

Мистер Добсон отложил свои записи:

– Леди Пантея, не могу передать, как я сожалею о вашем решении, но не могу и не признать, что, возможно, вы правы.

Если вы не хотите или не можете дать мне нужные сведения, если вы не позволяете мне подготовить дело, вам лучше самой попытаться защитить себя. Вы очень красивая молодая женщина, если мне позволено заметить это, не оскорбляя вас. Есть вероятность, что ваша красота склонит присяжных на вашу сторону скорее, чем это могли бы сделать юридические доводы. Как бы то ни было, я могу только пожелать вам удачи и пообещать, что, если я вам понадоблюсь, если вы измените свое решение до начала судебных заседаний, я буду к вашим услугам.

– Благодарю вас, мистер Добсон.

Тея протянула ему руку, а когда за ним закрылась дверь, облегченно вздохнула. Решение далось ей нелегко, но она была уверена, что поступает правильно. Теперь, избавившись от настойчивых расспросов, девушка почувствовала глубокое облегчение. Ей было трудно лгать, трудно предвидеть ловушки, подстерегавшие ее при каждом слове. Она будет на суде одна, и почему-то ей казалось, что это не так страшно, как разговаривать с адвокатом.

Она взволнованно прошлась по своей гостиной. Ожидание казалось самым тяжелым в ее положении. Если бы суд назначили немедленно, чтобы самое плохое закончилось и ей вынесли приговор! Пребывание в тюрьме было невыносимым.

Если обвинение добьется своего, ее ждет смертный приговор. Тея закрыла лицо руками. Она считала себя трусихой. Но потом она вспомнила о том, как умер Ричард – с улыбкой на губах и молитвой за своего короля, который находился по другую сторону пролива. Она не сможет быть такой храброй, как он. Но девушка понимала, что страшится не столько смерти, сколько собственной трусости.

Тея пыталась представить, какие чувства испытывал Ричард, когда был заключен здесь до суда. Ему-то не пришлось долго ждать. Его схватили в какой-то таверне на окраине Лондона и после двух дней заключения отправили на эшафот.

Иногда по ночам Tee казалось, что Ричард где-то рядом.

Она шептала его имя и пыталась духовным зрением увидеть его, чтобы успокоиться, уверившись, что душа его живет.

Как многие до нее, Тея гадала, что лежит за вратами смерти.

Существует ли жизнь духа, жизнь гораздо более полная и прекрасная, чем земная?

Она подолгу молилась, пока слова молитвы не теряли смысл и не превращались в одно томительное стремление к Богу.

Всю свою жизнь Тея читала молитвы, ходила в церковь, но только теперь почувствовала, насколько непонятной оставалась для нее сама сущность молитвы. Теперь все ее существо молило Небеса даровать ей утешение, и она поняла, что молитва – это нечто невообразимо трудное. На ее молитву не было ответа, и порой девушка чувствовала себя совершенно забытой и Небом, и миром.

Но сейчас, расхаживая по гостиной, Тея вдруг ощутила прилив удовлетворения: у нее хватило сил отказаться от услуг адвоката. Она не была уверена в том, что ей не изменит мужество, тем более что ни адвокат, ни ее двоюродная бабка не поняли бы мотивов ее решения. И все же она это сделала!

Значит, не такая уж она трусиха. Что бы ни ждало ее в будущем, у нее достанет сил это перенести.

Какое-то умиротворение воцарилось в душе Теи. Ушли волнение и боль последних недель. На смену им пришла уверенность в том, что она не одинока и не забыта.

Через какое-то время дверь ее камеры открылась, и надзирательница впустила леди Дарлингтон. Тея бросилась в ее объятия. Расцеловавшись, они уселись рядышком па диване, взявшись за руки.

Леди Дарлингтон прислала в тюрьму мебель, ковры, постельное белье и другие вещи, но хотя комната очень изменилась, все-таки это была тюремная камера, где Тею удерживали силой. Для них обеих это унижение казалось самым непереносимым.

– Как у тебя дела, милая? – спросила леди Дарлингтон.

– Неплохо, тетя Энн. А вот вы о себе не заботитесь. У вас усталый вид, и вы похудели с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Графиня действительно очень страдала от унижений, связанных с арестом Теи. Леди Каслмейн могла быть довольна: вдовствующая графиня стремительно старела, кожа ее стала сухой и морщинистой, глаза запали от тревоги и бессонных ночей.

Порой Tee хотелось плакать из-за того, что ее двоюродная бабка так сурово наказана за то, что, в сущности, не имело к ней никакого отношения. Но леди Дарлингтон искренне любила свою внучатую племянницу, и за годы совместной жизни они очень сблизились. Поэтому невозможно было защитить графиню и помешать мщению, которое леди Каслмейн спланировала так хитроумно, что здоровье старой дамы могло оказаться окончательно подорванным.

– Давай не будем говорить обо мне, – сказала леди Дарлингтон. – У меня есть новость для тебя. Я только что говорила с лордом-канцлером. Твое дело будет слушаться на следующей неделе, если только твои адвокаты не попросят об отсрочке.

– У меня нет адвокатов, – тихо ответила Тея и, не давая графине возразить, постаралась объяснить, почему решила сама защищать себя.

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая