Крылья экстаза - Картленд Барбара - Страница 4
- Предыдущая
- 4/30
- Следующая
– Конечно, со стороны папы слишком жестоко отправлять тебя в такое место, но, я уверена, он сделал это, только уступая настояниям нашего мерзкого зятечка.
– Почему же? Подобные места Георг находит весьма привлекательными.
– Так… правда, мы сможем побывать в Париже? – осторожно вернулась Тина к прежней теме, ибо же по опыту знала, что если брат начинает свои тирады против Георга, то впадет в конце концов в настоящую черную меланхолию. Тина и сама не раз заливалась слезами, стоило ей только вспомнить свою старшую сестру.
Сейчас же мысль о Георге наполнила девушке, что и ей предстоит не менее ужасный брак с англичанином, и потому она воскликнула с неподдельным восторгом:
– Давай, выкладывай быстрей план нашего побега, весь, с подробностями, вплоть до того, какие имена мы себе возьмем!
– Мы сбежим от этих старых ворон прямо на вокзале. Как только мы окажемся в поезде, уже никто будет не в силах задержать нас и помешать добраться до Парижа. Разумеется, они смогут телеграфировать о нас на линию, но я думаю, что смогу удержать их от такого шага.
– Как же?
– Скажу позже. Я еще не до конца продумал этот момент.
– Тогда продолжай насчет самого Парижа!
– С того момента, как принц Кендрик и принцесса Мария-Терезия перестанут существовать…
– А кем же мы станем? Кендрик посмотрен на сестру несколько озадаченно.
– Ну, если я прибуду в Париж с сестрой, за которой нужно присматривать, то это будет весьма нас ограничивать…
– Но если я представлюсь твоей женой, это тоже не очень-то…
– Естественно! Таким образом, остается единственный выход…
– Какой?
– Ты станешь моей… шерами, любовницей. Конечно, будет трудновато, почти так же, как получить приз на празднике урожая, но ведь я мог быть и не настолько добр, чтобы прихватить тебя в Париж сестренка.
У Тины на глазах навернулись слезы:
– Да как ты смел так эгоистично, так жестоко, так гадко даже подумать!? Ты возьмешь меня с собой без всяких разговоров!
Принц положил руку ей на плечо:
– Мы всегда и все делали вместе, Тина, не расстанемся и в этом, самом рискованном, самом смелом и, может быть, последнем приключении. Пусть даже наша тайна будет раскрыта, мы сделаем все. чтобы провести вместе несколько счастливых дней.
– Конечно, сделаем, – со вздохом облегчения подхватила Тина.
– Вот и отлично. К тому же, уверяю тебя, мы будем прекрасной парочкой. В роли моей любовницы ты будешь неподражаема!
Тина откинула голову и расхохоталась:
– О Кендрик, и ты думаешь у меня получится? А что скажет мама, если узнает?! Только представь!
– Давай будем молить Бога, чтобы никто все-таки ничего не узнал, – строго остановил ее брат. – По ты должна хорошенько осознать, что если действительно согласишься играть роль моей демимонденкой– как теперь называют в Париже такого сорта дам – то будешь вынуждена посещать со мной такие места, куда порядочных женщин не пускают.
Тина сжала кулачки.
– Наверное, это будет безумно интересно, только ты расскажи мне, как держаться и как вести себя. – И добавила, хитро улыбаясь: – Ведь я уверена, уж это-то известно тебе в совершенстве.
– Разумеется, – не моргнул Кендрик и глазом.
– И ты уже знаешь, куда именно мы отправимся в Париже?
– У меня множество планов. Как тебе известно, я не был в Париже вот уже два года, но тогда я считался еще мальчиком… А теперь мои друзья по школе, ну, те, которые гораздо старше меня, рассказали мне немало забавного… – Кендрик улыбнулся как-то загадочно и фривольно, вспоминая услышанные рассказы, но взял себя в руки и продолжил: – Филипп, чей отец состоит на дипломатической службе, рассказал мне, в частности, и о тех дамах полусвета, которые находятся под личным покровительством императора, принца Наполеона, и за услуги которых каждый уважающий себя аристократ или государственный деятель платит астрономические суммы.
Тина несколько удивилась:
– За какие услуги?
Принц вовремя сообразил, что откровение завело его слишком далеко, и поспешно пояснил:
– Знаешь, там принято хвастаться друг перед другом такими женщинами, и потому они должны быть усыпаны драгоценностями, ну и…
– А, ты имеешь в виду, что существует некое соревнование, как с лошадьми, например?
– Да-да, вот именно! А потому тебе придется соответствующе одеваться и даже пользоваться косметикой, иначе я просто буду выглядеть дураком, вводя тебя в это общество.
– Ну, это нетрудно, поскольку мама всегда укоряет меня в том, что внешность у меня «непозволительно театральная».
Кендрик расхохотался:
– О да, я слышал это выражение даже слишком часто. Это все из-за твоих волос и глаз – но с ними ведь ничего не поделаешь!
– Ничего. – согласилась Тина, – но теперь моя внешность может сослужить нам хорошую службу.
Кендрик вдруг посмотрел на сестру так, словно видел ее впервые.
– А ты знаешь. Тина, если бы ты не приводилась мне родной сестрой, я, пожалуй, мог влюбиться в тебя по уши.
– Да неужели, Кендрик?! – заинтересовалась девушка. – Тогда тем более я постараюсь не посрамить тебя в Париже. К тому же у меня есть несколько новых платьев, которые, я думаю, будут к этому случаю весьма кстати.
– Пет, платья лучше все-таки сделать еще немного роскошней. Все, кто имел дело с дамами полусвета, рассказывают, что эти женщины «одеваются насмерть». Вчера за ужином я слышал, как кто-то говорил отцу, что сама императрица тратит по полторы тысячи франков на платье!
– Какая роскошь! – расстроилась Тина. – Я, конечно, ей не соперница.
– Увы. Но если мы сумеем прихватить с собой еще и денег, то, вероятно, сможем купить тебе хотя бы одно платье на выход, которое будет вполне к месту. К тому же у тебя очень хорошие драгоценности.
– Ты имеешь в виду те, что оставила в наследство бабушка? Их вообще-то держат в сейфе, но я как-нибудь постараюсь…
– Уж пожалуйста, а то я буду выглядеть донельзя нещедрым. – Кендрик снова с любопытством оглядел сестру и продолжил: – Ты станешь по-настоящему безупречна для этого общества, если только подкрасишь немного ресницы и нанесешь на лицо румяна и пудру. В конце концов, не каждый же мужчина в Париже может потратить на свою любовницу миллион франков!
– А что, тратят именно такие суммы? – едва не шепотом выдохнула Тина.
– Я слышал об одной женщине, прозваннной Па Пайва, – Кендрик снова понизил голос, – на которую каждый из ее поклонников тратит не миллион – миллионы франков!
– Но почему? Неужели она так хороша?
В уме у Кендрика промелькнула мысль, что если его сестра действительно настолько наивна, то ответить на ее вопросы без некоторых непристойных объяснений будет трудновато. Да и не пристало ему этим заниматься… Но в то же время он понимал, что какие-то объяснения давать придется. Но их принц со свойственным ему легкомыслием оставил на потом, в надежде, что все как-нибудь уладится само собой.
Если Тина сама догадается, за что платят известной куртизанке такие деньги, то и слава Богу, а если нет – то тоже неплохо. Гораздо больше принц беспокоился за себя.
За свою восемнадцатилетнюю жизнь он имел всего лишь две маленькие любовные интрижки, одну – с танцовщицей, которую так быстро запретили ему видеть, и вторую – с некой дамой во время учебы в школе.
Его родители несомненно ужаснулись бы, узнав о том, что их старший сын полагает себя уже мужчиной и что в городе, где он учился, было немало молодых и рискованных женщин.
По все эти амуры, Кендрик прекрасно понимал, не идут ни в какое сравнение с романами куртизанок, некоронованных королев полусвета, правящих всем Парижем.
Истории об их безумной экстравагантности и способах обольщения ничего не теряли даже в пересказах, и потому принц Кендрик имел неудержимое желание попасть в Париж. Он надоедал этим отцу весь прошлый год, на что всегда получал одинаковый ответ:
– Я бы с удовольствием взял тебя туда, сын мой, но ты сам знаешь, какой шум поднимет твоя мать, стоит мне только заикнуться о том. что мы с тобой отправляемся в Париж поразвлечься. Кроме того, мы уже давно не в ладах с французским правительством. Словом, не думаю, чтобы из этой поездки вышел толк. – При этих словах на лице сына появлялось выражение полного разочарования, и эрцгерцог понимающе добавлял: – Но мы с тобой вот о чем договоримся, Кендрик. Подожди еще годик, когда у матери не будет больше официального права распоряжаться тобой, – и тогда мы повеселимся на славу. – Он не скрывал, что и сам не прочь отправиться вместе с наследником.
- Предыдущая
- 4/30
- Следующая
