Карма любви - Картленд Барбара - Страница 31

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая

— Смотрите, мэм-саиб, — расхваливал свой товар индиец, — вышитая кашмирская шаль, она настолько тонкая и легкая, что свободно проскользнет сквозь колечко.

Орисса улыбнулась, но торговец не хвастал. Она действительно никогда раньше не видела столь мягких и тонких шалей и столь красивых вещиц из папье-маше, украшенных золотой фольгой.

Она всеми силами старалась экономить дядины деньги, но не смогла удержаться от бутылочки чистого жасминового масла, филигранных серег-колец, сделанных местными мастерами, на чье искусство она любовалась, проезжая по Пешавару, и от нескольких некрупных самоцветов, добываемых в здешних горах: сердоликов, аметистов и лазуритов.

Она так увлеклась своими покупками и так заслушалась рассказами торговцев, что, когда наступило время обеда, с разочарованием обнаружила, что утро прошло, а она так и не решила, что же все-таки купить.

Торговцы пообещали терпеливо сидеть на веранде, пока Орисса после обеда, по индийской традиции, переждет в спальне дневную жару.

Отлично выспавшись предыдущей ночью, Орисса не чувствовала усталости, но она знала, что обычай нарушать не следует, и поэтому прошла наверх и легла на кровать.

Ей не верилось, что она находится в осажденном форте, не верилось до тех пор, пока следующим утром, на рассвете, ее не разбудила оглушительная перестрелка.

— Они пуляют утром и вечером, ну прям часы проверяй, — весело объяснил ей денщик ее дяди. Произношение выдавало в нем кокни — уроженца лондонских низов.

— Вы правы, очень шумно, — согласилась Орисса.

— Да уж такие они, — подтвердил словоохотливый солдат, — шумят да ищут, кого бы раскромсать на кусочки своими длинными ножами.

Орисса содрогнулась.

Было так приятно хоть ненадолго забыть об опасности, которой они подвергались, и она успокоила себя, решив, что дядя, наверное, ожидает подкрепления.

К обеду его не было, но к четырем часам он вернулся домой, и Орисса увидела, как слуги внесли в гостиную достойное подражание английскому чаю.

На подносах были и кексы с цукатами, и сандвичи, и крохотные восхитительные пирожные, как раз такие, какие она так любила в детстве. Чай был горячим и крепко заваренным, вот только молоко оказалось странным, козьим, а не коровьим.

— Я ждала вас к обеду, — пожаловалась Орисса.

— Конечно, мне следовало предупредить, послав слугу с извинениями, — сказал ее дядя. — У нас был военный совет.

— Скажите же мне, что происходит? — попросила девушка.

— Мне бы не хотелось огорчать тебя, — уклонился от ответа полковник Гобарт.

— Я бы предпочла знать правду.

— Ну, хорошо. Наша беда, и к тому же очень серьезная беда, в том, что мы отрезаны от всех коммуникаций.

— Так мы не можем послать в Пешавар сообщение, что форт в осаде! — воскликнула Орисса.

— Не можем, — подтвердил ее дядя.

— А почему бы не отправить курьера?

— Уже пытались, — сообщил полковник. — Уходили дважды — один три ночи назад, а другой вчера.

Он замолчал, но Орисса выжидательно смотрела на него.

— Их головы перебросили нам через ограду во время утренних перестрелок.

У Ориссы перехватило дыхание.

— Мы проехали… старший сержант и я, — с трудом проговорила она. — Как же так?

— Мередит считает, — сказал ее дядя, — что везение тут ни при чем. Дело в том, что туземцы морочат нам голову, они пытаются заставить нас поверить в то, что дорога в форт свободна. Они надеются, что мы, желая связаться со штабом, станем посылать людей одного за другим, тем самым ослабляя гарнизон, а если кто-либо из них дойдет, то с чистой совестью доложит, что доступ к форту возможен, поскольку они проехали невредимыми.

Орисса в изумлении взглянула на дядю и медленно промолвила:

— Вы полагаете, что если какие-нибудь военные силы придут… освобождать нас, вы… считаете, что они, пройдя часть пути…

— Да, они попадут в засаду, — закончил за нее полковник Гобарт. — Дорога — это единственный путь в форт, а вести солдат по этой долине сейчас будет верным убийством.

Орисса услышала, как дрогнул голос дяди.

— Тогда что вы можете сделать? — прошептала она.

— Именно это я и хочу понять, — ответил полковник Гобарт.

Вечером она долго не могла уснуть, пытаясь представить, какой выход из этой ситуации предложит майор Мередит, ведь не улетит же он из форта, как птичка, и не прокопает подземный ход, как крот.

Каждый, кто покинет форт, отдаст себя на милость врага — так же как и любой отряд, спешащий на подмогу, будет расстрелян бандитами, засевшими по обе стороны дороги на склонах за скалами.

Она не заметила, как заснула. Утро она вновь провела на веранде, разглядывая восхитительные вещички торговцев, а потом несколько часов занималась шитьем нового платья, но у нее из головы не шел майор Мередит.

В тот вечер стрельба была особенно ожесточенной, так что от нее звенело в ушах. Орисса, смазав волосы жасминовым маслом, спустилась в гостиную и обнаружила вместе с дядей майора.

— Вот и ты, Орисса! — воскликнул полковник Гобарт. — Я как раз собирался послать за тобой. Несомненно, ты рада будешь узнать, что майор Мередит вернулся невредимым.

— Добрый вечер, — холодно проговорила Орисса, словно они встретились в лондонской гостиной.

Майор поклонился, и ей почудилась в этом поклоне некоторая ирония.

Он явился к ужину не в яркой парадной форме бенгальских улан, а в мундире королевских Чилтернов. Ориссе показалось, что мундир дурно сидит на нем, и она подумала, уж не с чужого ли он плеча.

Ей также показалось, что майор чуть похудел, скулы на его смуглом лице словно стали резче, а загар темнее, чем раньше. Но она убедила себя, что ее просто подводит воображение.

В любом случае точнее определить перемены при неярком свете масляных ламп было невозможно.

Ужинать они сели втроем, и девушка отметила, как жадно Мередит накинулся на еду.

Орисса, напротив, убедилась, что либо от недостатка свежего воздуха, либо из-за вынужденного безделья у нее пропал аппетит — или так случилось потому, что рядом находился человек, о котором она постоянно думала и который в ее грезах превращался во все большую и большую загадку?

Она очень хотела порасспросить его.

Где он пропадал в этом маленьком форте? Почему она не видела его с того самого вечера, как приехала?

Но она отлично понимала: пока в столовой слуги, ни о чем нельзя говорить откровенно.

Наконец они вернулись в гостиную, но ни ее дядя, ни майор Мередит не притронулись к портвейну.

Орисса обратила внимание, что майор, войдя последним, плотно закрыл за собой дверь. Затем он приблизился к камину. Было в их поведении что-то нервозное. И прежде чем он или ее дядя заговорили, Орисса догадалась: сообщение будет исключительной важности.

Она села на диван и с интересом посмотрела на них. Ее глаза на маленьком личике казались огромными.

— В чем дело? — спросила Орисса.

— Новости, которые принес Мередит, не из приятных, — ответил полковник Гобарт. — В горах скопилось столько воинствующих туземцев, что штурма можно ожидать в любую минуту.

Орисса, ни слова не говоря, продолжала пристально смотреть на своего дядю.

— Власти, конечно, скоро поймут, что линия связи с нами повреждена, но вряд ли они встревожатся, — чтобы не выдать своего беспокойства, полковник старался не встречаться с Ориссой взглядом, — в горной местности лавины часто сносят телеграфные столбы или обрывают провода, так что, несмотря на наше молчание, они спешить к нам не станут, сочтя, что если мы в опасности, то непременно пришлем сообщение каким-нибудь другим способом.

— Но вам не удалось это сделать, — пробормотала Орисса.

— Поэтому Мередит настаивает, — продолжал ее дядя, — что единственный способ снестись с британскими силами в Пешаваре — это предоставить ему возможность добраться до них и объяснить ситуацию.

Орисса недоумевающе помолчала, прежде чем спросить:

— Но почему вдруг он добьется большего успеха, чем кто-нибудь другой? Вы сами утром сказали мне, что двое уже лишились жизни, когда пытались выбраться из форта, чтобы передать сообщение.

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая