Ведьмина хижина - Матюхин Александр - Страница 27

Поэтому Ликка не сильно удивилась, разглядывая лабораторию Евтуса Захаруса. Она больше напоминала рабочий кабинет отца, а не лабораторию великого и могущественного чародея.

— Вот это и есть моя лаборатория! — не без гордости произнес откуда-то из недр механизмов голос Евтуса Захаруса.

Ликка огляделась в поисках места, где бы можно было присесть. Никаких стульев не наблюдалось. Вместо этого она наткнулась взглядом на какое-то странное существо. Существо походило на зеленую губку для мытья посуды, на которой в некоторых местах проросла молодая травка. У существа были огромные выпученные глаза и тонкие-претонкие ручки (ножки если и присутствовали, то их попросту не было видно). В одной из ручек существо держало миниатюрный веник. Увидев, что Ликка его обнаружила, существо обронило веник и резво шмыгнуло в какую-то щель между шестеренок.

— Ой, а это кто? — воскликнула Ликка, подбегая ближе. Существа и след простыл, — кто это у вас тут такой зеленый?

— Это патамушты, — сказал Евтус Захарус из темноты, и добавил с нотками гордости, — мое личное изобретение. Тихие, шустрые, способные к обучению, исполнительные и, главное, работоспособные. Ни капли лени! Только очень любопытные, как мангуст Флац. Все время спрашивают — почему то, почему это… Сущие дети!

— Ну, хватит уже лишней болтовни. — Пробормотала Ведьмина Сущность. — Давай посмотрим, что ты можешь сделать с заклятием. Я так устала болтаться в кармане моей юной ученицы…

— О, я могу предположить множество способов! Правда, ни один из них еще не срабатывал на практике.

— Например?

— Заклинание раздувания. Двенадцать капель сердоброда смешать с нектаром крющатки и сразу, не взбалтывая сильно, добавить пару капель носоротной росы…

— Росу подогреть?

— До нужной температуры…

Евтус и Ведьмина Сущность завели разговор, в котором вдруг обнаружилось столько непонятных слов и терминов, что Ликка перестала понимать, о чем идет речь, через полминуты. Да и рановато ей еще понимать, все-таки, как говорит Челма Сытконош, она еще только юная ученица…

Ликка перестала прислушиваться, присела на корточки и заглянула в щель между механизмами. Существо все еще было там, среди серости и паутины, и смотрело на Ликку огромными выпученными глазами. Травинки-шерсть на его макушке тряслись или от страха или от волнения. Размером патамушта был с Ликкин кулак, не больше.

— Не бойся, — как можно ласковее произнесла Ликка и протянула руку, — я тебя не обижу. Я друг!

Патамушта бесшумно подкатился ближе. Вернее, не подкатился вовсе, а передвинулся — при том, что ног видно не было. А передвигался он стремительно.

— Дырууг? — спросил патамушта. Голос у него был подобен легкому весеннему ветерку у пруда.

Ликка мгновенно растаяла. Вообще-то, она всю жизнь мечтала о собаке или, скажем, о каком-нибудь милом пушистом зверьке, которого можно было бы выгуливать по утрам (и вечерам), поить молоком из блюдечка, чесать ему за ухом и делиться с ним самыми сокровенными тайнами. Отец тщетно пытался объяснить Ликке, что собаки имеют привычку грызть все, что попадется под лапу, а кошки просто обожают точить когди о мягкие набивки дивана и ножки стульев и кресел. На Ликку такие аргументы не действовали. Да и на кого бы подействовали?

Именно поэтому, случилось так, что Ликка увидела патамушту и растаяла. Это вам не черный ворон на плече или взъерошенная метла.

— Самый настоящий друг. — Сказала Ликка. Почему-то возникла уверенность, что патамушта ее понимает. — Таких друзей очень мало. Уж поверь мне. Мои родители пираты, а у них дружба — это святое! Раз кто-то сказал, что он твой друг, значит это железно.

— Жылеезноо? — наморщил пушистые брови патамушта.

— Именно. Это значит — навсегда.

Лицо патамушты засияло. Видимо, он знал значение слова 'навсегда'. Патамушта сделал еще несколько шагов вперед (бесшумно переместился ближе) и оказался под ладонью протянутой Ликкиной руки. Ликка ощутила мягкую теплую шерстку и не удержалась — почесала патамушту за макушку. Вот об этом Ликка всегда и мечтала! Патамушта прикрыл глаза от удовольствия. Метла со стуком выпала из руки.

И в этот момент что-то с таким же стуком, только во сто раз мощнее и сильнее упало за спиной Ликки. А потом оглушительно взорвалось.

Патамушта подпрыгнул с испуганным писком и запутался в подолах Ликкиного платья. А Ликка внезапно ощутила, как горячий воздух хватает ее за шиворот, отрывает от пола и крутит, будто тряпичную куклу. Ликка больно ударилась локтем о подвернувшуюся шестеренку, но все-таки успела подхватить дрожащего от страха патамушту и прижать его к груди. В лаборатории вновь что-то взорвалось. Неужели, снова тоже волшебство, какое произошло на поляне? Неужели, сейчас еще и хижина Евтуса Захаруса уменьшится? Или, может, Николас Козус нашел их и теперь пытается поймать?.. Какие только мысли не лезут в голову!

Яркие вспышки света озарили лабораторию. Зашипело так, будто стремительно испарялся поток воды, потом ухнуло, лязгнуло и лопнуло. А затем наступила тишина. Как раз такая, от которой звенит в ушах.

Сильно болел ушибленный локоть. Ликка подняла голову и осмотрелась. В дальнем конце лаборатории языки дрожащего света лизали потолок. Из нескольких мест валил густой черный дым. Кое-какие шестеренки торчали в потолке. Вообще, вид в лаборатории был такой, будто здесь только что похозяйничала пара слонов, никогда в жизни не слышавшая о правилах этикета.

На груди у Ликки трепыхался испуганный патамушта. Ликка погладила его по макушке и лаково прошептала:

— Ну-ну. Все, успокойся. Ничего страшного.

— Сытрааашнова? — спросил патамушта дрожащим голосом.

— Все прошло, — пробормотала Ликка, поднимаясь.

Патамушта напоминал ей маленького котенка. Только говорящего.

Неподалеку от Ликки раздался громкий ведьмин кашель.

— У вас все нормально? — спросила Ликка. — Надеюсь, я не помяла вашу хижину, пока… кувыркалась в воздухе?

— Не сказать, чтобы совсем не помяла… — Раздался голос Евтуса Захаруса. Доносился он вообще непонятно откуда. — В целом дела немного хуже, чем были до этого.

— Я бы даже сказала — отчаянней и не придумаешь. — Язвительно добавил голос Челмы Сытконош, тоже звучащий из неизвестности.

— Ну, почему же… Мы выяснили ряд любопытных деталей… мда…

— Например, что расколдовать мою хижину и меня с ней заодно — не получится.

— Никогда не говори никогда. Обязательно получится… только, может быть, попозже. Я же давно не практиковался. Знаешь ли.

— Лет сто. — С сарказмом добавила Челма Сытконош.

— Твое заклинание неимоверно сильно. Чародей, наложивший его, наверняка вложил в заклинание всю свою силу. Он отлично постарался.

— Ох, попадется мне этот Николас Козус!

— Мне кажется, он и сам тебя ищет… А я бы в твоем положении сейчас не стал бы попадаться ему на глаза.

У Ликки закружилась голова. Все эти голоса в темноте… когда же, наконец, можно будет отдохнуть? Нет, Ликка не жаловалась, просто от звона ушах и от невидимых голосов, а еще от легкого недосыпания очень хотелось опуститься в кресло (или лечь на кровать) и целый час ничегошеньки не делать… А еще локоть побаливал…

— У меня есть ученица! — С вызовом отозвалась Челма Сытконош (разговор продолжался). — Это тебе не патамушт разводить. Вот научу ее парочке отличных заклинаний, и посмотрим, кто от кого убегать будет.

Тут Ликке показалось (всего лишь на мгновение), что на нее уставились две пары невидимых глаз. Потом Евтус Захарус сказал:

— Можно еще попробовать заклинание на гусях…

— Уволь! — Отрезала Челма Сытконош. — Знаю я это заклинание!..

А патамушта в платье у Ликки перестал дрожать и высунулся, уставившись на юную ведьму большими ласковыми глазами.

— Дырууг? — спросил он тихо.

— Самый настоящий, — шепнула Ликка.