Дважды венчанные - Картленд Барбара - Страница 13

• Предыдущая
• 13/25
• Следующая

— Но почему Гарри не в состоянии это понять?

— Мужчины — странные существа, — пытался объяснить ей отец, — и какими бы сильными они ни казались, неглупая женщина легко обведет их вокруг пальца и заставит делать такие вещи, которые потом вызовут у них стыд и сожаление.

Сэр Хьюберт с обожанием посмотрел на дочь, подумав при этом: немыслимо, чтобы мужчина, особенно если он так долго пробыл вдали от Англии, не влюбился в Терезу с первого взгляда.

И не только из-за ее огромных глаз и красивого личика, обрамленного золотистыми волосами.

Было в этой девушке еще что-то неуловимое, что отличало ее от ровесниц и придавало ее облику удивительную неповторимость.

Едва ли кто-то из молодых джентльменов, которых она еще встретит в высшем свете, сможет устоять перед ее притягательностью.

— Никто никогда не должен ничего узнать, — неожиданно резко произнес он. — Слухи о твоем участии в столь отвратительной истории могут губительно сказаться на твоей репутации.

Тереза ласково потрепала отца по руке.

— Не волнуйся, папа. Надеюсь, Гарри осознает происходящее и поймет — иначе просто быть не может, — все, что вы с дядей Морисом сделали, диктовалось исключительно любовью к нему.

И вдруг она добавила:

— Мне кажется, ему не хватает материнского тепла, несмотря на то что дядя Морис всегда чрезвычайно добр к нему. У него не было родителей или хотя бы одного из них, как у меня.

Сэра Хьюберта до глубины души тронули слова дочери, он нагнулся и поцеловал ее в щеку.

— Актер, вероятно, вот-вот подъедет, и мы начнем церемонию. А после этого никогда больше не будем ни упоминать, ни обсуждать случившееся.

О, сколь мучительна была для ее отца эта необходимость обманывать юношу, которого он так искренне любил!

Но, так же как и маркиз, он оказался не в состоянии придумать ничего другого, дабы предотвратить брак, способный причинить молодому человеку горе и разрушить его будущее.

Когда отец вышел из комнаты, Тереза посмотрела на себя в зеркало.

На ней было платье из тончайшего белого муслина, предназначенное для одного из балов сезона.

По всему подолу и по линии декольте его украшали маленькие шелковые цветы и блестки.

Серебристые ленты, скрещиваясь под грудью, плавно спадали вдоль талии вниз, почти до самого пола.

Блестки переливались при каждом ее движении.

На голову Тереза надела венок из шелковых роз в россыпях блесток.

Юная и прекрасная, она казалась богиней весны, вступающей в мир вместе с первыми лучами солнца.

Спускаясь по лестнице, Тереза гадала, понравится ли она Гарри, но потом решила, что все его мысли заняты той, другой — с рыжими волосами.

Актрисой, ожидавшей его в Лондоне.

Сэр Хьюберт о чем-то спросил маркиза, но она не расслышала вопроса.

Тот вместо ответа только покачал головой. Видимо, актер, на которого они рассчитывали, еще не прибыл.

Для них это могло обернуться катастрофой.

Тереза мечтала о завтрашней верховой прогулке с Гарри и мысленно умоляла его не презирать ее за участие во всем этом.

Обед подошел к концу, и все смеялись над какой-то шуткой сэра Хьюберта.

В эту минуту к маркизу подошел дворецкий и вручил его светлости записку. Маркиз прочитал ее и кивнул головой.

Тереза догадалась о приезде актера, и сердце ее отчаянно забилось.

Она поняла, что ее догадка верна, когда маркиз произнес:

— Прежде чем мы вернемся в гостиную, я хотел бы предложить вам особое угощение.

— Какое же? — поинтересовался сэр Хьюберт.

— Его Величество подарил мне бутылку собственного портвейна как раз перед самым моим отъездом из Лондона, — пояснил маркиз. — Он утверждает, будто лучшего вина никогда не пил. Мы должны попробовать его и сообщить Его Величеству, прав он или не прав.

Все рассмеялись над этим заявлением — ведь король никогда, ни при каких обстоятельствах не признавал свою неправоту.

Маркиз подошел к буфету, на котором стоял графин с перелитым в него портвейном. Он наполнил четыре бокала.

Тереза догадалась, что именно сейчас он добавил в бокал Гарри две капли снадобья.

Маркиз поставил перед каждым бокал с вином.

— Итак, за что мы будем пить? — спросил он.

— Давайте поднимем этот тост не за человека, а за Стоук Пэлэс, — предложила Тереза, — я знаю, вы с отцом часто пьете за его процветание, и год от года дядя Морис делает его еще прекраснее.

Маркиз вскинул свой бокал.

— За Стоук Пэлэс! И пить до дна!

Терезе он налил совсем чуть-чуть, буквально на один глоток.

Ее отец и Гарри осушили свои бокалы, и она почувствовала, будто в комнате внезапно воцарилась мертвая тишина.

Не только они — казалось, и сам дом замер в ожидании.

Сделав над собой усилие, маркиз продолжал разговор о дворце и о задуманных им преобразованиях, уже начатых в саду, но постепенно голос его стих.

И сэр Хьюберт, и Тереза поняли — наркотическое снадобье подействовало на Гарри.

Молодой человек сидел на стуле ровно, как и на протяжении всего обеда, но взгляд его стал отсутствующим.

Он смотрел куда-то прямо перед собой, не поворачиваясь к дяде, ни когда тот говорил, ни даже когда шутил.

Дрожащим голосом маркиз сказал:

— Гарри, встаньте! Молодой человек повиновался. Тогда маркиз изменившимся голосом произнес:

— Пойдемте в часовню и покончим с этим.

Сэр Хьюберт взял Терезу за руку, и они медленно двинулись к двери.

— Следуйте за ними, Гарри! — приказал маркиз.

Ей было не по себе: Гарри покорно идет сзади, не сознавая, кто его ведет и куда они направляются.

Они миновали длинный коридор, ведущий к часовне.

Часовня, также построенная по проекту Ванбурга, была расположена в конце дальнего крыла здания.

Тереза видела ее издали, когда они обходили дворец.

Теперь она с отцом вошла внутрь.

Перед алтарем, украшенным цветами, стоял священник в белом облачении.

Маркиз, шедший за ними, понял, что актер, видимо, не имея возможности подъехать вовремя, прислал вместо себя другого человека.

Сэр Хьюберт подвел Терезу к ступеням алтаря, и они остановились, ожидая, когда к ним присоединятся маркиз с Гарри и начнется служба.

Пастор был человеком средних лет, с волосами, тронутыми первой сединой.

Лицо его показалось Терезе заурядным и невыразительным, и ее занимал вопрос, какие роли он мог играть на сцене.

Практически всю службу он, видимо, выучил наизусть, так как лишь изредка заглядывал в молитвенник, который держал в руке.

Теперь наступил черед венчающихся — произнести клятву.

Маркиз, стоявший на месте шафера, подтолкнул Гарри. И когда священник, обращаясь к нему, сказал: «Теперь повторяйте за мной…» — «жених» смиренно повторил все слова клятвы.

Тереза понимала, как глупо с ее стороны волноваться, но чувствовала нервную дрожь, произнося вслед за «священником»:

— Я, Тереза Мэри Элизабет, беру тебя, Эдуард Александр, себе в преданные мужья. В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, в радости и в печали, отныне и пока смерть не разлучит нас, клянусь быть верной тебе.

Маркиз передал Гарри обручальное кольцо, и тот надел его на палец Терезы.

Она с удивлением подумала, что оно ей впору, хотя принадлежало, наверное, его матери.

Когда «священник» соединил их руки и назвал мужем и женой и они встали на колени под благословение, Тереза почувствовала стыд и смущение от того, что они призывали благословение Всемогущего на заведомую ложь.

«Прости нас. Боже, — молилась она. — Прости нас… за этот фарс в… священном месте и, пожалуйста… помоги Гарри… когда он… обо всем узнает, простить… нас тоже».

Это была молитва, идущая от самого сердца.

Они встали и, следуя указаниям маркиза, подошли к столу у алтаря.

Перед ними лежала открытая метрическая книга, в которой надо было расписаться.

Тереза увидела и лежащее там специальное разрешение на брак, полученное маркизом.

• Предыдущая
• 13/25
• Следующая