Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО - Маруга Валерий Михайлович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая

«Дежурят, гады» — стиснул зубы и не спеша поднялся на второй этаж. Зашел в свою однокомнатную квартиру, быстро разделся. На стол в комнате вывалил хлеб, колбасу, соленые огурцы. Из бара достал бутылку водки. Распечатал, половину содержимого вылил в раковину. Налил сто граммов и, не закусывая, выпил. К ножке стола припечатал и обмотал пластырем гранату. Тонкую, шелковую нитку продел в кольцо и завязал. На другом конце сплел петлю и затянул на ноге, чуть выше носка, под брюками. Выпил еще полстакана и стал ждать.

Вскоре в дверь позвонили.

— Открыто! — рявкнул Тельнов и развалился на стуле.

Вошли «Сито», «Вуйко» и еще двое крепких молодых ребят.

— Так-с… что прикажешь с тобой сделать? — спросил «Сито», вынимая короткоствольный мелкокалиберный пистолет бельгийского производства.

— Что хочешь, — равнодушно промямлил Виктор и засмеялся.

— Шеф, да он бухой, — резюмировал «Вуйко».

— Обыщите его!

Один из телохранителей ощупал карманы, другой полез рыться в шкаф. «Сито» и «Вуйко» сели за стол.

— Ну, что, пижон, доигрался? — язвил шеф.

— Ты нам нанес большие материальные потери, этак долларов на пятьсот. И моральных издержек тысяч на десять, короче, с тебя один лимон или жизнь, выбирай.

— Виноват, — с трудом ворочая языком оправдывался Тельнов, — я же псих, когда трезвый. Ты ведь помнишь меня в зоне. Неврастеником был, таким и остался.

— Помню, поэтому и даю возможность выбрать.

— Хорошо, я все верну, только не сразу. А здесь не ищите, деньги у меня в другом месте. Тут только водка и закусь. Эй, ты, длинный, принеси бутылку из кухни!

Рослый рэкетир перевернул весь буфет.

— Да нет тут ничего, только тараканы бегают.

— Сам ты таракан… — зло выругался хозяин, дернул правой ногой, резко встал и, пошатываясь, побрел на кухню.

Дойдя до дверей, бросился на пол под холодильник. Грохнул взрыв «Сито» и «Вуйко» скончались на месте. Их помощники выжили, но остались калеками. У одного отрезали раздробленную ногу, а у другого удалили всю промежность, лишив его возможности быть отцом и мужчиной.

Следствие по делу Виктора Тельнова шло шесть месяцев. Затем состоялось два суда. Городской определил ему семь лет лишения свободы за незаконное приобретение гранаты и превышение пределов необходимой обороны. Потом областной суд, под давлением общественности, переквалифицировал состав преступления и вынес ему два года условного заключения.

— Знай наших! — радостно выкрикнула Катерина Сумовая на последнем заседании суда после оглашения приговора.

Педагоги города торжествовали. И те, что ездили, и те, которые еще только собирались за рубеж.

Каждому смертному суждена слишком краткая, мелкая и незначительная жизнь в объятиях телесной слабости и душевной нищеты. Так задумано Всевышним, отдавшим людей во власть греха и порока. И если кто-то наделен умом, то только с лукавством и корыстью, а сила всегда смешана с наглостью и высокомерием, не позволяя человеку возвыситься над самим собой и себе подобными. Это и рождает подобные катаклизмы.

В аттестате за среднюю школу Игоря Грабовецкого стояли только две четверки. Его классный руководитель Майя Матвеевна Розовская незадолго до выпускных экзаменов даже предлагала ему пересдать украинский язык и алгебру, чтобы вытянуть на золотую медаль, на что он самоуверенно и резонно возразил:

— Мне нужны знания, а не медали.

Но это не обидело, а скорее вдохновило Розовскую. Она эмоционально охарактеризовала своего любимчика на итоговом педсовете за прошедший учебный год как самого талантливого и способного выпускника средней школы № 19:

— Такие, как он, наше будущее, гордость школы, таким и только таким подвластны любые цели и высоты!

Ее поддержал и преподаватель физкультуры Юрий Соловьев:

— У него есть все данные, чтобы стать чемпионом мира по многоборью. Его результаты уже выше первого разряда, а целеустремленности и самолюбия не занимать…

Такие лестные отзывы не оставил без внимания и директор. И в его докладе на выпускном школьном вечере Грабовецкому выделилось почти полстраницы, как самому перспективному и сильному выпускнику. И в почетной грамоте, торжественно врученной ему под бурные аплодисменты и туш духового оркестра, записано: «за отличные успехи в учебе и выдающиеся спортивные достижения».

Но, как часто бывает в подобных случаях, Игорь не оправдал доверия своих учителей и наставников. Тут же, после торжеств и шумного застолья, в присутствии всего педколлектива школы избил одноклассника Сергея Клочко только за то, что тот оступился и нечаянно толкнул его во время танцев.

— Теперь будет знать, как надо вести себя, — объяснял свой проступок.

— Так нельзя, Игорек, — шептала пораженная Майя Матвеевна, — ему же обидно и больно…

Одни преподаватели отвернулись, не желая портить праздничное настроение, другие считали лишним вмешиваться, а третьи равнодушно созерцали буйство молодого отрока, понимая, что такого типа уже не исправить и не изменить. Никто его не осудил и не одернул, сдабривая циничным снисхождением семя неукротимой вседозволенности. Тем более, что подобное замечалось за Грабовецким и ранее, но, как считали умудренные педагоги, не выходило за пределы детских шалостей.

Вопрос «куда пойти учиться?» недолго мучил Игоря. Он решил его быстро и гениально просто: туда, где больше платят, ибо еще в девятом классе заметил, что власть денег посильнее власти закона в аморфных государствах, входящих в нестабильный СНГ. Буквально через месяц блестяще сдал экзамены в Мурманское высшее мореходное училище и с успехом начал познавать азы строптивой водной стихии. Даже более того. Здесь он понял и то, что даром деньги нигде не дают. Холодные арктические ветры и северные моря просто так не покоряются, требуют полной самоотдачи, иногда и самопожертвования. А у хитрого, смекалистого курсанта душа к этому не лежала. Его мощный эгоистический интеллект не уставал сравнивать объемистые учебные программы и будущие заработки старпома на торговых и рыболовецких судах морского флота.

Сначала он тешил себя надеждой на возможность быстрого обогащения с помощью заграничных походов и последующей реализацией импортных товаров. Но длительность плаваний и строгий таможенный контроль несколько поубавили его пыл, склонили к мысли, что свое надо брать сейчас и немедленно. Так и действовал.

Уже на втором курсе успешно рэкетировал абитуриентов, попросту говоря, нагло и дерзко грабил. Требовал сигареты и деньги в обмен на защиту и покровительство. Неуступчивых избивал и запугивал. Его побаивались даже преподаватели, чувствуя в нем волевую и несдержанную натуру.

Правда, один местный парнишка, Юрий Седых, не испугался и дерзнул ослушаться злостного лидера. Дело было так. Как-то вечером, после ужина, Грабовецкий прижал хилого Юрика к стене:

— Ну что, совок, сигареты есть?

— Нет, я не курю и тебе не советую. Кашлять будешь.

— Ах, ты мне советуешь и даже поучаешь, малявка недоразвитая, гвоздь беременный…

— Сам ты беременный.

— Что?!

Игорь неожиданно и резко ударил Седых кулаком под ребра. Тот, как рыба, хватая ртом воздух, согнулся и еще раз получил ребром ладони по шее. Упал на каменный пол, разбил нос и губы.

На следующий день ватага друзей избитого Юрика окружила его обидчика вблизи курсантского общежития, и один из местных городских авторитетов, приставив нож к горлу, процедил:

— Гони сто долларов, иначе я тебе сейчас вырежу гланды.

Грабовецкий, скрипя зубами, расплатился, но через неделю вновь избил «Седого».

Руководство училища, пытаясь предотвратить коллективную драку с непредсказуемым исходом между городскими боевиками и честолюбивыми курсантами, спешно исключило главного зачинщика из личного состава школы. В тот же день, поздним вечером, под прикрытием милиции, он убыл из Мурманска в родной Львов, положив начало своей новой, теперь уже воистину уголовной жизни.

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая