Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино - Март Михаил - Страница 7

• Предыдущая
• 7/76
• Следующая

— Каким образом в центр Сибири доставлялось оборудование?

— Везли из Японии в Маньчжоу-го, далее по Южно-Маньчжурской железной дороге и Китайско-Восточной железной дороге, которые строили русские. В то время этими путями пользовались русские, китайцы и японцы. Россия еще не вступила в конфликт с Японией, ей хватало Испании. На строительстве базы использовался труд китайцев, впоследствии они были уничтожены японцами из отряда Сиро Исии.

— Проморгали. Ну а что со списком?

— Мы нашли людей из лаборатории Исии. Трое из них ответили на наши вопросы, но если позволите, я их имен не назову, это ученые, а не военные, они скоро умрут в рудниках.

— Я вижу, подчеркнуто двенадцать фамилий из сорока пяти представленных.

— Совершенно верно. Это те, кто мог бы разобраться в тайнах лабораторных опытов. Мы поставили вопрос так: «Кто из этого списка мог бы противостоять вашим атакам, и кому бы вы предложили сотрудничество?» И вот трое ученых, не сговариваясь, назвали одни и те же имена. Впоследствии я их подчеркнул.

— Эти люди содержатся в «Оазисе», там же, где твой генерал. Я попробую с ними договориться.

— Простите, Кузьмич-сан, генерал Ямада осмелился обратиться к вам с просьбой.

Мохнатые брови Белограя вздернулись вверх.

— Говори.

— Он просит освободить двух заключенных. Они больны. Ни в каких преступлениях не замешаны. Рыбаки с Курил. Они даже стрелять не умеют. Почему бы им не вернуться домой? Мы с вами слышали по радио, будто советские власти не стали депортировать японских рыбаков с Курил, все остались на местах. Те, о ком я говорю, попали под горячую руку.

— Ишь, какой заботливый генерал. О рыбаках подумал. Тебе тоже есть о чем подумать, Тосиро. Я хочу отправить тебя на Черную Балку. Ты найдешь лабораторию и уничтожишь ее. Как-никак — генерал. Ты свой срок отсидел. Дам тебе паспорт и гуляй. Но сначала дело сделаешь.

— Один?

— Нет, конечно. Возьмешь пару вооруженных людей и двух ученых из списка. Пусть разберутся в технологиях. Командиром пойдешь ты. Кто знает, может, там окопались твои соотечественники. По-хорошему не убедишь, расстреляй. Никакой заразы на сибирской земле не должно остаться. Ни грамма.

— Я выполню ваше задание. Если вы помните, я говорил об ученом Зиякава. Он работал с почвой, хорошо разбирается в этом вопросе.

— Логично. Что ж, пожалуй, я выполню просьбу твоего генерала и освобожу невинных овечек. В недалеком будущем мне придется проплывать мимо Курильских островов, там я их и высажу. Готовься к походу, Тосиро. Я в тебе уверен, ты поставленную задачу выполнишь.

Японец встал, вытянулся и приложил руку к солдатской ушанке. Вот и разберись тут в людях.

Вызов на ковер к генералу не предвещал ничего хорошего. Таких офицеров, как Кондрат Масоха, руководитель среднего звена, хватало, и мало кто из них удостаивался чести разговаривать с самим Белограем. То, что в последнее время жена Челданова приблизила к себе Масоху, не казалось ему странным. Кондрат знал всех комендантов лагерей Усть-Омчугского управления и Ягодинского. Елизавета Степановна повадилась в те места под видом инспекций, но в каждом лагере допрашивала отдельных заключенных, а потом некоторых из них переправляли в центральную больницу и сажали под замок в одиночных камерах, расположенных на отдельном этаже. С какой целью это делалось, Масоха не задумывался, вопросов не задавал, интереса не проявлял. Лиза Мазарук ценила это. Но что значит вызов к генералу?

Масоха прибыл на двадцать третий километр в назначенное время и доложился майору Мустафину. Полчаса его мариновали в караулке, затем пригласили к императору Колымы на прием.

Огромная изба, длинный стол, клетка с живым медведем. Тут все имело крупные формы, даже печь казалась несоразмерно большой. Генерал в цигейковой безрукавке сидел за столом и пил чай из фарфоровой кружки, куда вмещалось не меньше пяти стаканов воды. Тяжелый пронизывающий взгляд Белограя не каждый мог выдержать; В углу комнаты у приемника сидел японец. Масоха помнил его имя: Тагато Тосиро, он сопровождал генерала повсюду. Впрочем, о генеральской свите слагали легенды. Ее называли «Двором его величества». Кого только генерал не таскал за собой, в числе придворных числился даже шут. Его-то Масоха знал хорошо, вместе службу начинали.

— Товарищ генерал-майор госбезопасности, начальник И.Т. Ягодинского управления старший лейтенант Масоха по вашему приказанию прибыл.

— Должность майорская, а ты все в лейтенантах ходишь.

— Два несоответствия с занесением в личное дело.

— За что?

— Бунт на прииске и резня на лесоповале.

— И не сняли?

— Вы не разрешили.

— Помню. Ты свое дело туго знаешь, старлей, нет смысла менять шило на мыло. Но если и Мазарук тебя приметила, значит, тебе можно доверять. Она баба строгая, капризная. Мимоза на морозе. Докладывай, Масоха, что за команду она собрала?

— Десять человек. За последним неделю назад ездил. Мальчишка. Девятнадцать лет. Одессит. Так, ничего особенного. Думаю, взяла его из жалости.

— Для чего нужны эти люди, знаешь?

— Никак нет, товарищ генерал.

— Пустим их в тайгу искать иголку. Найдут? Как думаешь?

— За два месяца многие оклемались. Люди крепкие, морозоустойчивые, бывалые. Найдут или не найдут, сказать не могу, но большие нагрузки должны выдержать.

— Всех знаешь?

— За попом на самолете летал. Елизавета Степановна с ним еще не знакома. И важняка по приказу подполковника Сорокина из дома «Двенадцати Апостолов» в больничку перевозил. Следователь по особо важным делам из Москвы. Важной птицей когда-то был. Серьезный дяденька. Вопросов не задавал. Другие интересовались, куда их везут, а этот гордый, блюдет дистанцию. Мне он больше всех понравился.

— А кто не понравился?

— Кистень. Два убийства. Князь — умный мужик, но слабак. Мальчишка, еврейчик, так, пустозвон. Остальные ничего.

— Значит, десять человек.

Генерал оглянулся. Японец встал и поднес ему лист бумаги. Белограй начал читать:

— Матвей Макарович Журавлев. Тот самый важняк из Москвы. Петр Фомич Кострулев, он же Кистень, известный взломщик и мокрушник. Хорошее сочетание. А как вам это сочетание: мальчишка-безбожник, космополит Иван Соломонович Грюнталь, одесский биндюжник, а рядом настоятель Тихвинского монастыря отец Федор, в миру Тихон Лукич Вершинин. Летчик, сидевший в немецких лагерях, Глеб Шабанов попал в компанию к лату, воевавшему с советской властью. Председатель колхоза, кубанскии казак Герасим Лебеда, и тут же князь по фамилии Пенжинский. Замыкают список еще один мокрушник, бывший циркач, кинотрюкач и артист Родион Чалый и военнопленный поляк Казимир Качмарэк. Веселая собралась компашка. Не кажется тебе, старший лейтенант, что выпусти их за ворота, они перережут друг другу глотки?

— Вы мое мнение спрашиваете, товарищ генерал?

— Твое. Что думаешь?

— Эти люди меньше всего думают о прошлом. Плевать летчику на лесного брата из Прибалтики, как и одесситу на попа. Не уверен, подадут ли они друг другу руку в критический момент, но убивать никто никого не станет. Вспомните того же поляка. Он клял советскую власть, за что и сел, а потом рисковал своей жизнью, чтобы зеков и офицеров из-под завала вывести. А ведь посмотреть на него, не поймешь, в чем только душа держится. Сильный народ, товарищ генерал.

— Хороший ответ, лейтенант, чему-то Колыма тебя научила. Но рисковать мы не можем. Из этих людей будет сколочена экспедиция, они пойдут в тайгу в одном ряду под началом Лизы Мазарук. Я хочу, чтобы все остались живыми. Приказываю тебе проверить людей. Ни Мазарук, ни кто другой о нашем разговоре знать не должны. Получишь от меня записку начальнику охраны больницы, будешь иметь прямой доступ к «десятке». Что намерен предпринять?

— Они ведь даже не видели друг друга, их надо познакомить. Я думаю, можно организовать прогулки. Совместные, ежедневные, по кругу в коридоре больницы. Места там хватит. Пять камер с одной стороны, пять — с другой, между ними коридор шириной в шесть метров и длиной в десять. На ночь, когда охрана выходит за стальные двери, камеры можно оставлять открытыми, это даст им возможность общаться друг с другом. Вот тогда все встанет на свои места.

• Предыдущая
• 7/76
• Следующая