Собрание сочинений, том 15 - Маркс Карл Генрих - Страница 79

Такие случаи, конечно, не могут способствовать созданию той сердечности в отношениях между властями и волонтерами, которая так необходима для дальнейшего успеха движения. Движение слишком сильно, чтобы какое бы то ни было правительство могло положить ему конец; но недостаток доверия к властям со стороны волонтеров и скрытая оппозиция со стороны властей могут очень быстро вызвать значительное замешательство и задержать на время развитие движения. Этого допустить нельзя. В парламенте имеется очень много офицеров-волонтеров. Пусть они используют свое положение и примут меры, чтобы правительство дало такие объяснения, которые бы сразу исправили положение дел и показали волонтерам, что они могут надеяться на сердечную поддержку вместо скрытой враждебности.

Написано Ф. Энгельсом в начале июня 1861 г.

Напечатано в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» № 40, 8 июня 1861 г.

Подпись: Ф. Э.

Печатается по тексту журнала

Перевод с английского

Недавно в Берлине была опубликована книга «Французская армия на учебном плацу и на воине»[143], которая вызвала большую сенсацию и за короткий срок выдержала несколько изданий. Хотя автор называет себя просто «старым офицером», все же не является тайной, что книга написана генералом графом Вальдерзее, бывшим прусским военным министром. Это человек, занимающий очень высокое положение в прусской армии, где он особенно выделился тем, что произвел коренную ломку старой педантичной системы обучения солдата ведению стрельбы в стрелковых цепях, действиям дозоров и охранения и вообще несению службы легкой пехоты. Его новый метод, к которому мы, может быть, вернемся когда-нибудь при удобном случае, теперь введен в этой армии. Он замечателен тем, что полностью свободен от всякого педантизма в вопросах формы, пробуждая исключительно умственные способности солдата при несении службы, которая может быть хорошо выполнена только путем разумного и гармоничного взаимодействия многих людей. Вполне естественно, что офицер, который придавал такое большое значение воспитанию умственных качеств каждого отдельного солдата, всегда серьезно интересовался французской армией, как армией, которая наиболее известна индивидуальными умственными способностями своих солдат в области военного дела; не приходится поэтому удивляться, если мы видим, что он сделал эту армию особым предметом своих исследований и что в ее рядах у него много друзей и знакомых, от которых он может получать ценную информацию. После того, как французы достигли успехов в итальянской кампании 1859 года, действуя против одной из лучших и храбрейших армий Европы, обстоятельства, благодаря которым неизменно достигались такие необычайные победы, стали важным вопросом для всей Европы. В упомянутой выше книге генерал Вальдерзее излагает то, что, по его мнению, служит разъяснением этого вопроса.

Нижеследующее взято из обзора общего характера французской армии:

«Она разделяет все хорошие качества, но также и все недостатки и слабости французского характера. Воодушевляемая подлинно воинственным духом, она исполнена боевого задора, жажды действий и славы, храбра и отважна, и она доказывала это во все времена, а совсем недавно — на полях сражений в Алжире, Крыму и Италии. Повсюду имели место факты, когда и офицеры и солдаты — особенно из состава отборных войск — совершали чудеса храбрости, и действия французских солдат в этих кампаниях вообще заслуживают самого большого внимания.

Обладая большой физической подвижностью и быстрой сообразительностью, которые, однако, довольно часто переходят в неугомонность, французский солдат неутомим и настойчив в бою так же, как и при всякой тяжелой работе.

В высшей степени самоуверенный, полный честолюбия и тщеславия, каждый отдельный солдат желает лишь одного — наступать на неприятеля. Он не знает никаких трудностей; он поступает по старой французской пословице: «Если дело возможно, то оно почти сделано; если оно невозможно, оно все же будет как-нибудь сделано». Не долго думая— и часто, правда, очень неосмотрительно — он идет вперед, убежденный в том, что нет таких трудностей, которых он не мог бы преодолеть. Поэтому со стремительностью и пылкостью, присущими его нации, он всегда стремится к атаке, и в этом заключается его главная сила. Кроме того, французский солдат смышлен, искусен, особенно приспособлен для одиночного боя и привык действовать самостоятельно. Он изобретателен и ловок в затруднительных положениях; он обладает особой сноровкой удобно устраиваться на бивуаке, исправлять под огнем — мосты и т. п., моментально приводить дома и деревни в состояние, удобное для обороны, и затем защищать их с величайшим упорством.

Война — это родная стихия армии. Французское правительство весьма разумно считает войну нормальным состоянием для войск, и поэтому всегда и при всех обстоятельствах обращается с ними с той же строгостью и суровостью, как и во время действительной кампании. Полки возможно чаще собираются в лагерях и, кроме того, постоянно меняют места расквартирования, дабы не допустить возникновения среди них привычек мирного времени. В том же духе и обучение солдат приспособлено исключительно к целям войны, и ничего не делается для парадных целей. Ни об одной части никогда не судят по тому, как она проходит церемониальным маршем, и поэтому иностранные офицеры с некоторым удивлением наблюдают, как французские батальоны проходят церемониальным маршем — даже перед императором — небрежной походкой, колеблющимися шеренгами, солдаты шагают не в ногу и идут с ружьями на плечо, как по команде «вольно».

Но такая картина имеет наряду со светлой и свою теневую сторону. Все эти хорошие военные качества, которые побуждают французского солдата стремительно вести наступление, дают свои блестящие результаты только до тех пор, пока вы позволяете ему наступать. Чувство индивидуальности, которое является источником всех его наступательных качеств, имеет и свои большие недостатки. Солдат, будучи занят главным образом собой, идет вместе со всей массой лишь до тех пор, пока она успешно наступает; но если эта масса под давлением и, может быть, неожиданно вынуждена отступить, то ее сплоченность, связь каждого индивидуума со своим товарищем, быстро нарушается, тем более, что в таком случае небрежное тактическое обучение войск, о котором речь будет ниже, делает всякую устойчивость невозможной и приводит к замешательству и к полному разложению.

Прибавьте к этому, что французы по своей природе поддаются зависти и со всем легкомыслием, свойственным их нации, в критические моменты склонны относиться к другим с подозрением. Французский солдат со всем пылом охотно следует за своими офицерами в бой, но только до тех пор, пока эти офицеры идут впереди него и буквально увлекают его. Именно этого ожидают солдаты, и когда они под огнем идут вперед, они выражают это криком: «Эполеты, вперед!». Вот почему старшие офицеры и генералы должны обычно идти в атаку впереди своих войск — конечно, самое подходящее место для генерала, — и этим объясняются те исключительные потери, которые французы всегда несли в офицерском составе. Но если отступление становится неизбежным, доверие к офицерам быстро исчезает и в крайних случаях уступает место открытому неповиновению. В силу этих причин отступление, решительно навязанное французской армии, всегда было и всегда будет для нее губительным».

Генерал Вальдерзее мог бы дополнить еще во многом описание той легкости, с какой при неблагоприятных обстоятельствах исчезает доверие французского солдата к своим офицерам. Доверие солдата к своим непосредственным начальникам, даже после неоднократных неудач, является лучшим показателем дисциплины. С этой точки зрения французы не на много превосходят совершенно недисциплинированных рекрутов. Им кажется несомненным фактом, что они никогда не могут быть побеждены иначе, как вследствие «измены», и всякий раз, как они проигрывали сражение и были вынуждены отступать более чем на несколько сот ярдов или бывали застигнуты врасплох неожиданным продвижением неприятеля, они неизменно поднимали крик: «Нас предали!». Это настолько неотделимо от их национального характера, что Наполеон в своих мемуарах (написанных на острове Св. Елены спустя долгое время после самих событий)[144] смог предъявить несправедливое обвинение большей части своих генералов в своего рода изменнических действиях, а французские историки — военные и другие — смогли приумножить эти инсинуации, придавая им характер самых удивительных вымыслов. Как нация думает о генералах, так же думает и солдат о своих полковых и ротных офицерах. Несколько сильных ударов, и с дисциплиной совершенно покончено; вот почему, по сравнению со всеми другими армиями, отступления, совершавшиеся французской армией, были наиболее гибельными.