Дар богов - Картленд Барбара - Страница 2
- Предыдущая
- 2/30
- Следующая
Неделю назад она вернулась домой, и Пенелопа уже успела с ней встретиться, а у Алисы не нашлось на это времени: она была слишком занята, собирая отца в дорогу.
– Как хочется повидать Элоизу! – воскликнула Алиса. – Она рада, что снова дома?
– В конце этого месяца ее представят ко двору, – вместо ответа горько заметила Пенелопа.
Только Алиса знала, как обидно для Пенелопы то, что у Элоизы скоро появится возможность бывать на всех балах, приемах и раутах, а ей самой придется сидеть дома.
– Это нечестно! – повторяла она снова и снова. – Почему папенька не сделает для нас то же самое?
– Он не может себе этого позволить, – неизменно отвечала Алиса. – Ты же прекрасно знаешь, Пенелопа, что мы едва сводим концы с концами.
– Так почему бы ему не написать нормальную книгу и получить за нее деньги, вместо того чтобы печатать толстенные скучные тома, которые никто не читает?
На это Алиса всегда улыбалась:
– По-моему, ему и в голову не приходит, что он должен быть кормильцем. Да и в любом случае, он счел бы это ниже собственного достоинства.
– Но ведь фамильное древо есть не станешь, и на титул седьмого баронета не сошьешь новое платье! – в сердцах восклицала тогда Пенелопа.
Куда легче было бы переносить нищету, если бы Элоиза, которая к ним очень хорошо относилась, не рассказывала, приезжая на каникулы, о людях, с которыми познакомилась, и о развлечениях, которые ждали ее в предстоящем сезоне.
А к Рождеству сквайр с супругой собирались ввести свою единственную дочь в высшее общество.
Это было не так уж легко. В Хартфордшире отец Элоизы пользовался широкой известностью, поскольку был крупным землевладельцем, но в Лондоне его мало кто знал, и представители этого самого высшего общества не спешили распахивать перед его дочерью двери своих домов.
И все-таки, видимо, он добился успеха, поскольку, по словам Пенелопы, Элоиза получила приглашения почти на все балы, которые должны были состояться в столице в следующем месяце, и задержалась с возвращением домой, потому что покупала с матерью новые платья.
– Никогда не видела ничего лучше! – восторгалась Пенелопа. – И новые фасоны ничуть, ну просто ничуть не похожи на те, что мы с тобой носим, Алиса. – Голос ее зазвучал мечтательно: – Юбки пышнее, подол украшен кружевом, цветами и вышивкой. Талия, правда, высокая, как и раньше. Рукава широкие. А шляпки такие красивые – просто неописуемо!
Алиса не могла не подумать, что Элоиза совершила большую ошибку, показав Пенелопе свои новые туалеты. Зависть – дурное чувство. Хорошо бы сквайр со своим семейством поскорее уехал в Лондон.
И сейчас, полагая, что ей предстоит в очередной раз услышать описание платьев Элоизы, Алиса покорно уселась на софу и приготовилась внимать восторгам сестры. Но она ошиблась: Пенелопа заговорила совсем о другом.
– Элоиза рассказала мне о двух девушках по фамилии Ганнинг, – начала она. – Они жили в Ирландии и, когда им исполнилось восемнадцать, приехали в Лондон. Обе были очень красивы и очень бедны.
Алиса улыбнулась.
– Я знаю эту историю, – сказала она. – Давным-давно я читала о них и, кстати, тебе говорила.
– Наверное, я не слушала, – отмахнулась Пенелопа. – Так вот. Младшая вышла замуж сначала за герцога Гамильтона, потом, после его смерти, за герцога Аргилла, а старшая – за графа Ковентри.
– И умерла совсем молодой, – подхватила Алиса, – потому что пользовалась кремом от морщин, в котором были свинцовые белила.
– Ну тебе-то не нужно будет этого делать. Алиса удивленно взглянула на сестру:
– В каком смысле?
– В таком, что мы с тобой станем сестрами Ганнинг! – ответила Пенелопа. – Я все хорошенько обдумала. Хотя ты у нас великая скромница, но красотой мы с тобой этим сестрам не уступаем. Алиса рассмеялась:
– Готова согласиться, дорогая, но весьма маловероятно, что два герцога свалятся к нам через дымоход, а граф влезет в окошко.
– Ты разве успела забыть, – поинтересовалась Пенелопа, – что мы едем в Лондон?
– Честно говоря, одна мысль об этом приводит меня в ужас, – ответила Алиса. – И потом, у тети Генриетты можно встретить только священников и миссионеров.
– И все же она живет в Лондоне.
– А нам чем это поможет? Помолчав, Пенелопа сказала:
– Я абсолютно уверена, что, если мы сможем попасть хотя бы на один бал из тех, куда приглашена Элоиза, нам обеспечен такой же бешеный успех, как сестрам Ганнинг.
Алиса опять рассмеялась:
– Мне кажется, это маловероятно. А если и сможем, то в наших платьях будем выглядеть словно нищенки. Не ты ли совсем недавно расписывала во всех подробностях те потрясающие наряды, которые теперь в моде?
– У сестер Ганнинг было одно платье на двоих, – заметила Пенелопа. – Когда одна выезжала в свет, другой приходилось валяться дома в постели. А у нас с тобой их будет два – одно мне, другое тебе. – Алиса недоверчиво покачала головой, а Пенелопа продолжала как ни в чем не бывало: – Миссис Кингстон недавно сказала мне кое-что, и я еще раз подумала, что нам с тобой, как сестрам Ганнинг, просто необходимо держаться вместе. – Поймав недоумевающий взгляд Алисы, Пенелопа пояснила: – Она говорила о вазах, что стоят у нее в гостиной на каминной полке. Знаешь, те, из севрского фарфора. Я их видела тысячу раз, а тут вдруг заметила, что ваз не две, а только одна. Я спросила:
– А где же другая ваза, сударыня? Миссис Кингстон вздохнула и ответила:
– Служанка разбила на прошлой неделе. Я на нее сильно рассердилась. Вы знаете, наверное, что хотя севрский фарфор вообще очень ценится, но пара ваз стоит намного больше, чем одна.
– Понимаю, что ты хочешь сказать, – кивнула Алиса. – Только все же никак не пойму, где мы возьмем хотя бы одно платье, не говоря уж о двух. – И, поднявшись с софы, добавила: – Ах дорогая! Я знаю, как ты мучаешься оттого, что не можешь, как Элоиза, выехать в свет. Но ведь в Библии сказано: «Трудно идти против рожна». Нужно принимать вещи такими, какие они есть.
Обняв сестру, Алиса поцеловала ее в щеку. Но Пенелопа, к ее удивлению, резко отстранилась и решительно проговорила:
– А я хочу именно, как ты выражаешься, «идти против рожна»! И ни за что не позволю судьбе, а вернее, бедности взять верх надо мной!
Алиса могла понять ее обиду: даже в раздражении Пенелопа оставалась очаровательной. Характером она пошла в отца – такая же решительная и упрямая, готовая любой ценой добиться своего. Алиса, наоборот, была похожа на мать – мягкая и послушная, умеющая смириться с превратностями судьбы.
– Мы должны достать денег на новые платья, – проговорила Пенелопа, обращаясь скорее к себе, чем к сестре, и внезапно с радостным восклицанием закружилась по комнате: – Придумала!
– Что? Где взять деньги? – спросила Алиса.
– Да, – ответила Пенелопа. – Вчера за чаем миссис Кингстон рассказывала о людях, которые прислали Элоизе приглашения на званые вечера. В их числе оказалась леди Харрисон – миссис Кингстон с ней вместе училась в школе. «Теперь она живет припеваючи, – заметила миссис Кингстон. – А все потому, что ее муженек постоянно крутится при дворе у нового короля». Она долго распространялась на эту тему, – продолжала Пенелопа. – Ну ты сама знаешь, как миссис Кингстон любит поговорить. А потом она сказала нечто, что навело меня на светлую мысль.
– И что же это? – спросила Алиса.
– «Леди Харрисон, разумеется, старается сохранить молодость, – процитировала Пенелопа, – и с этой целью, по ее словам, покупает у некой миссис Лалуорт с Бонд-стрит уйму лосьонов и кремов. А знаете ли вы, что самая маленькая баночка крема от морщин стоит целый фунт?»
Пенелопа замолчала, выжидательно глядя на сестру. Понимая, что от нее требуется что-то сказать, Алиса воскликнула:
– Да это же куча денег! А если кремы ей не помогут?
– Это будет как раз то, что нам нужно.
– Что ты такое говоришь? Ничего не понимаю…
– Ах Алиса! Как же ты туго соображаешь! – воскликнула Пенелопа. – Что, если нам продать те кремы, которыми пользовалась мама? Ведь мы же их делаем для себя. Помнишь эту страшненькую девчонку Коснетов? У нее все лицо было в прыщах, а после того как мы дали ей наши кремы, они прошли за четыре дня!
- Предыдущая
- 2/30
- Следующая
