Собрание сочинений. Том 11 - Маркс Карл Генрих - Страница 74

Председатель митинга, один из тузов Сити, высказал ряд сомнений: во-первых, ставить ли ему вообще на голосование эту поправку, во-вторых, что раньше поставить на голосование, резолюцию или поправку и, наконец, каким образом провести голосование. Уставшая от его нерешительности, тактических соображений и неблаговидных маневров, аудитория объявила его неспособным дальше вести собрание, избрала вместо него председателем Эрнеста Джонса, а затем огромным большинством проголосовала против резолюции и за поправку.

В Бирмингеме Ассоциация Сити устроила открытый митинг в городском зале под председательством мэра. В противовес резолюции Ассоциации была внесена такая же поправка, как и в Лондоне. Однако мэр наотрез отказался ставить поправку на голосование, если слово «Хартия» не будет заменено другим, менее предосудительным словом. В противном случае он-де покинет место председателя. Поэтому слово «Хартия» было заменено выражением: «всеобщее избирательное право и тайное голосование». В этой измененной редакции поправка прошла большинством в 10 голосов. В Вустере, где реформаторы из Сити также устроили открытый митинг, победа чартистов и поражение сторонников административной реформы были еще определеннее. Здесь Хартия была провозглашена без всяких проволочек.

Весьма неблагоприятный для Ассоциации исход больших собраний в Лондоне, Бирмингеме и Вустере побудил ее вместо открытой апелляции к vox populi [голосу народа. Ред.] пустить в обращение по всем наиболее крупным городам петиции для сбора подписей среди своих сторонников. Широкие связи заправил Сити с торговыми тузами Соединенного королевства и влияние этих тузов на своих приказчиков, на служащих торговых фирм и на «более мелких» торговых агентов несомненно дадут им возможность незаметно, за спиной у всех, заполнить эти петиции подписями и затем направить их в «достопочтенную палату» с надписью: голос английского народа. Однако эти господа заблуждаются, если думают запугать правительство этими подписями, собранными путем попрошайничества, интриг в происков. Правительство с ироническим самодовольством наблюдало, как сторонников Ассоциации со свистом прогоняли с theatrum mundi [мировой сцены. Ред.]. Правительственные органы пока молчат отчасти потому, что иначе им пришлось бы отмечать успехи чартизма, отчасти потому, что правящий класс уже носится с мыслью возглавить движение Ассоциации административной реформы, если народное движение станет слишком упорным. Они приберегают «недоразумение» на случай такой опасности: недоразумение рассматривать когда-нибудь в будущем сторонников Ассоциации как выразителей воли народа. Такие недоразумения составляют самую соль «исторического» развития Англии, и никто не умеет так ими пользоваться, как свободомыслящие виги.

Хартия представляет собой весьма лаконичный документ и содержит кроме требования всеобщего избирательного права только следующие 5 пунктов, в которых перечисляются пять условий его осуществления: 1) тайное голосование (баллотировка шарами); 2) отмена имущественного ценза для членов парламента; 3) оплата членов парламента; 4) ежегодно избираемый парламент; 5) равные избирательные округа. После экспериментов, разрушивших веру во всеобщее избирательное право 1848 г. во Франции[163], жители континента склонны недооценивать важность и значение Хартии для Англии. Они упускают из виду, что французское общество на две трети состоит из крестьян и на одну треть из горожан, тогда как в Англии больше двух третей населения живет в городе и меньше одной трети в деревне. В Англии результаты всеобщего избирательного права должны находиться в таком же обратном соотношении к его результатам во Франции, в каком находятся город и деревня в обеих странах. Этим и объясняется диаметрально противоположный характер, который приняло требование всеобщего избирательного права во Франции и в Англии. Там это было требованием политических идеологов, которое в той или иной мере, в зависимости от его убеждений, мог поддерживать каждый «образованный». Здесь это требование образует водораздел между аристократией и буржуазией, с одной стороны, и народными массами — с другой. Там оно приобрело значение политического, здесь — социального вопроса. В Англии агитация за всеобщее избирательное право проделала большое историческое развитие, прежде чем оно стало лозунгом народных масс. Во Франции всеобщее избирательное право сначала было введено, а затем уже начало свой исторический путь. Во Франции потерпела крушение практика всеобщего избирательного права, в Англии — его идеология. В первые десятилетия этого столетия при сэре Фрэнсисе Бёрдетте, майоре Картрайте, Коббете всеобщее избирательное право носило все еще тот неопределенный идеалистический характер, который делал его благим пожеланием для всех слоев населения, не принадлежавших непосредственно к правящим классам. Для буржуазии оно являлось в действительности лишь эксцентричным обобщающим выражением того, чего она добилась парламентской реформой 1831 года. И после 1838 г. требование всеобщего избирательного права не приняло в Англии своего действительного, специфического характера. Доказательство: и Юм и О'Коннел тоже подписали Хартию. В 1842 г. исчезли последние иллюзии. В это время Ловетт сделал последнюю, но тщетную попытку сформулировать требование всеобщего избирательного права как общее требование так называемых радикалов и народных масс[164]. С этого момента не существует больше никакого сомнения относительно сущности всеобщего избирательного права. Нет сомнения и в его названии. Это Хартия народных масс и означает завоевание ими политической власти как средства для осуществления своих социальных требований. Всеобщее избирательное право, понятое в 1848 г. во Франции как лозунг всеобщего братства, в Англии воспринимается как лозунг войны. Там непосредственным содержанием революции было всеобщее избирательное право, здесь непосредственным содержанием всеобщего избирательного права является революция. Если проследить историю всеобщего избирательного права в Англии, то можно увидеть, что оно освобождается от своего идеалистического характера по мере того, как здесь развивается современное общество с его бесконечными противоречиями — противоречиями, порождаемыми развитием промышленности.

Наряду с официальными и полуофициальными партиями, а также наряду с чартистами, мы видим в Англии еще клику «мудрецов», которые в равной мере недовольны как правительством и господствующими классами, так и чартистами. Чего хотят чартисты? — восклицают они. Усилить и расширить всевластие парламента, превратив его в народную власть. Они не уничтожают парламентаризм, они поднимают его на более высокую ступень. Истинная же цель заключается в том, чтобы сломать представительную систему! Во главе этой клики стоит один из восточных мудрецов — Давид Уркарт. Он хочет вернуться к Common law (обычному праву) Англии. Он хочет сузить границы Statute law (статутного права). Он желает локализовать, вместо того чтобы централизовать. Он хочет снова откопать «древние и подлинные правовые источники англосаксонской эпохи». Тогда они польются сами собой, оросят, и оплодотворят окружающие земли. Но Давид, по крайней мере, последователен. Он намерен и современное разделение труда и концентрацию капитала также вернуть к старому англосаксонскому, а еще лучше к восточному уровню. По рождению шотландский горец, натурализовавшийся черкес и турок по свободному выбору, он способен осуждать цивилизацию со всеми ее язвами, а время от времени даже судить о ней. Но он не так пошл, как те фантазеры, которые отделяют современные формы государства от современного общества, которые мечтают о местной самостоятельности наряду с концентрацией капитала, об индивидуальной обособленности наряду с антииндивидуалистическим разделением труда. Давид — пророк со взглядом, обращенным в прошлое, с восхищением антиквара перед старой Англией. Он должен поэтому считать в порядке вещей, когда новая Англия проходит мимо него, предоставляя ему стоять на месте, как бы убежденно и настоятельно он ни кричал: «Давид Уркарт единственный человек, который может вас спасти!» Так взывал он всего несколько дней тому назад на митинге в Стаффорде.