Собрание сочинений. Том 11 - Маркс Карл Генрих - Страница 55

В данном случае, когда Канробер и Раглан больше чем когда-либо нуждались в видимости успеха, эта вылазка с ее ничтожными результатами и заключительным поспешным отходом русских пришлась им очень кстати. Французские войска особенно кичатся тем, что они преследовали противника до самых севастопольских укреплений. При данных обстоятельствах, однако, это было не так уже трудно, так как крепостные орудия не могли вести огонь из опасения поразить свои собственные войска. В свою очередь англичане, обходя молчанием то обстоятельство, что их позиции были чрезмерно оттянуты назад, в силу чего они скорее играли роль резерва, чем войск первой линии фронта, снова превозносят, — но на этот раз с меньшим основанием, чем когда-либо, — свою собственную непобедимость и несгибаемое мужество английского солдата, которое не позволяет ему отступать ни на шаг. Полковник Келли и другие английские офицеры, захваченные русскими в плен прямо в расположении этих несгибаемых солдат и преспокойно отправленные в Севастополь, знают, чего стоит все это cant [бахвальство. Ред.].

Между тем великие стратеги английской прессы продолжают с большим пафосом твердить, что прежде чем помышлять о штурме Севастополя, нужно во что бы то ни стало овладеть новыми внешними укреплениями, возведенными русскими; и они надеются, что это скоро будет осуществлено. Их утверждение, разумеется, столь же правильно, сколь и банально; но вопрос в том, как овладеть этими укреплениями, если союзники не сумели даже помешать их возведению на виду у своих же собственных батарей? Атака на Селенгинский редут (на Сапун-горе) достаточно ясно показала, что ценой больших потерь таким укреплением можно овладеть на короткое время, но трудно понять, для чего это нужно, если данное укрепление нельзя удержать даже на тот срок, который необходим для его разрушения. Дело в том, что эти новые укрепления, которые составляют органическую часть всей оборонительной системы русских и над которыми с флангов и с тыла господствует их главная оборонительная линия, не могут быть взяты без применения тех же самых средств, которые нужны для овладения самой главной линией. Прежде чем всерьез помышлять об атаке и захвате этих внешних укреплений, необходимо продвинуть на достаточное расстояние апроши, устроить крытые параллели с плацдармами, соорудить и вооружить батареи для обстрела главной линии русских. Газета «Times», трубящая громче всех и настаивающая на немедленном захвате этих внешних укреплений, забыла лишь сказать, в чем состоит новый метод, позволяющий в течение нескольких часов решить эту нелегкую задачу, о чем т'ак уверенно возвещала газета. Но не успела она выразить свои оптимистические надежды, как пришло письмо от ее крымского корреспондента, который не только объявил эти новые внешние укрепления русских неприступными, но и заявил, что они являются лишь первым рубежом, от которого русские намерены планомерно продвигать дальше вперед свои контрапроши. Стрелковые окопы перед Мамелонским редутом (русские назвали его Камчатским) соединены между собой правильной траншеей и представляют собой, таким образом, новую оборонительную линию. Между Мамелонским и Селенгинским редутами (на Сапун-горе) отрыта новая траншея, которая образует три стороны квадрата и из которой можно обстреливать продольным огнем часть французских апрошей. Во всяком случае ясно, что русские преследуют цель создания законченной системы передовых оборонительных сооружений, чтобы прикрыть Малахов курган с обоих флангов и с фронта, а возможно, в конце концов, и овладеть траншеями союзников. В случае удачи подобной попытки, линии осады на этом участке атаки оказались бы прорваны. В то время как союзники в течение последних шести месяцев лишь удерживали свои позиции и больше укрепляли свои батареи, нежели продвигали их вперед, русские за один месяц значительно продвинулись к позициям противника и продолжают еще продвигаться. Конечно, были примеры и более славной обороны, чем оборона Севастополя, но зато в анналах войн со времен осады Трои невозможно указать ни одной осады, которая велась бы так бессистемно, бессмысленно и бесславно, как осада Севастополя.

Написано Ф. Энгельсом около 15 апреля 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 179, 18 апреля 1855 г. и в газете «New-York Daily Tribune»№ 4377, 30 апреля 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту «Neue Oder-Zeitung», сверенному с текстом газеты «New-York Daily Tribune»

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

ГЕРМАНИЯ И ПАНСЛАВИЗМ[130]

Из достоверных источников сообщают, что нынешний император России обратился к некиим дворам с телеграммой, в которой, между прочим, говорится:

«В тот момент, когда Австрия окончательно свяжет себя с. Западом или предпримет какой-нибудь открыто враждебный акт против Россия, Александр II лично станет во главе панславистского движения и сменит нынешний свой титул императора Всероссийского на титул императора всех славян» (?).

Это заявление Александра, если оно аутентично, является первым откровенным высказыванием с начала войны. Это первый шаг к тому, чтобы придать войне европейский характер, который до сих пор лишь угадывался за всякого рода отговорками и предлогами, протоколами и договорами, параграфами из Ваттеля и цитатами из Пуфендорфа. Вопрос о независимости, даже о существовании Турции отодвигается тем самым на задний план. Теперь вопрос стоит уже не о том, кто будет править в Константинополе, а о том, кто будет господствовать над всей Европой. Славяне, давно раздираемые внутренними распрями, оттесненные к востоку немцами, покоренные частично немцами, турками и венграми, незаметно вновь объединяя после 1815 г. отдельные свои ветви, путем постепенного распространения панславизма, впервые заявляют теперь о своем единстве и тем самым объявляют смертельную войну романо-кельтским и германским народам, которые до сих пор господствовали в Европе. Панславизм — это не только движение за национальную независимость; это — движение, которое стремится свести на нет то» что было создано историей за тысячелетие; движение, которое не может достигнуть своей цели, не стерев с карты Европы Турцию, Венгрию и половину Германии, а добившись этого результата, не сможет обеспечить своего будущего иначе, как путем покорения Европы. Панславизм из символа веры превратился теперь в политическую программу, имея 800000 штыков в своем распоряжении. Он ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России.

Следующий вопрос, на который мы должны дать ответ, — это в какой степени Австрия затронута панславизмом в той форме, которую ему придала Россия? Из 70 миллионов славян, живущих к востоку от Богемского леса и Альп Каринтии, почти 15 миллионов находятся под австрийским скипетром, включая представителей почти всех разновидностей славянского языка. Богемская или чешская ветвь (6 миллионов) полностью находится под австрийским владычеством, польская — представлена почти 3 миллионами галицийских поляков, русская — 3 миллионами малороссов (русинов, рутенов) в Галиции и на северо-востоке Венгрии, — единственной русской народностью, находящейся за пределами Российской империи; южнославянская ветвь представлена почти 3 миллионами словенцев (каринтийцев и хорватов) и сербов с небольшим числом рассеянных здесь и там болгар. Австрийские славяне распадаются, таким образом, на две группы: одна из них состоит из обломков национальностей, собственная история которых принадлежит прошлому, а нынешнее историческое развитие связано с нациями отличных от них рас и языков. Их тяжелое положение как национальностей довершается тем, что эти печальные остатки былого величия не обладают никакой национальной организацией внутри Австрии, напротив, они рассеяны по различным провинциям. Словенцы, хотя они составляют едва полтора миллиона человек, разбросаны по различным областям Крайны, Каринтии, Штирии, Хорватии и Юго-Западной Венгрии. Чехи, самая многочисленная народность среди австрийских славян, живут частью в Богемии, частью в Моравии, а частью (словацкая линия) в Северо-Западной Венгрии. Поэтому указанные национальности, хотя и живут исключительно на австрийской территории, отнюдь не признаются конституированными в различные нации. Они рассматриваются как привески либо немецкой, либо венгерской нации, и фактически ничего другого собой не представляют. Вторая группа австрийских славян состоит из осколков различных народностей, которые отделились в ходе истории от основной массы своей нации и главный центр которых находится поэтому вне Австрии. Так, австрийские поляки тяготеют к русской