Собрание сочинений. Том 10 - Маркс Карл Генрих - Страница 29

«Негодный граф Нессельроде! (Смех.) Мошенническое двуличие русских государственных деятелей! (Смех.) Почему благородный лорд не мог узнать то, что ему было нужно? Зачем сэру Гамильтону Сеймуру сидеть в С.-Петербурге, если у него нельзя потребовать нужной информации?»

Если граф Нессельроде никогда не говорил благородному лорду, чего он хочет, это объясняется тем, что благородный лорд ни разу не решился обратиться к нему с соответствующим запросом. На этой стадии переговоров послы обязаны были задать с. — петербургскому кабинету решительный вопрос. Если русское правительство не могло определить своих требований, вполне уместно было заявить; что английское правительство отказывается от своего дружественного содействия в Париже и Константинополе. Когда лорд Джон Рассел оставил свой пост и его сменил лорд Кларендон, характер дипломатических действий изменился в пользу России. Заняв пост министра иностранных дел, лорд Кларендон должен был составить инструкции для отправлявшегося к месту службы посла королевы, лорда Стратфорда де Редклиффа. Что же это были за инструкции? В то время как Турция находится в крайне бедственном и критическом положении, ее поучают насчет реформ, которые нужно провести в области внутренней администрации и торговли. Ей внушают, что поведение Порты должно отличаться величайшей умеренностью и благоразумием, а именно: она должна согласиться с требованиями России. В то же время правительство по-прежнему не запрашивает точных объяснений относительно намерений России. В Константинополь прибыл князь Меншиков. Получив чрезвычайно тревожные послания полковника Роуза и предостерегающие донесения сэра Гамильтона Сеймура, лорд Кларендон в письме к английскому послу в Париже, лорду Каули, осуждает приказ полковника Роуза об отправке британского флота, выражает сожаление по поводу отданного французскому адмиралу приказа отплыть в Греческие воды, удостаивает Францию презрительным поучением насчет того, что «политика подозрительности неблагоразумна и небезопасна», и заявляет о своем полном доверии русскому императору, торжественно заверившему, что он сохранит Турецкую империю. Затем лорд Кларендон пишет своему послу в Константинополе о своей полной уверенности в том, что цели, преследуемые миссией князя Меншикова, «каковы бы они ни были, не подвергают опасности ни власть султана, ни целостность его владений». Более того! Лорд Кларендон даже бросает обвинение единственному оставшемуся у Англии союзнику в Европе, заявляя, что если Англии сейчас могут угрожать затруднения на Востоке, то только из-за позиции, которую Франция одно время занимала в вопросе о святых местах. В соответствии с этим граф Несельроде поздравил лорда Абердина с «beau role» [ «благородной ролью». Ред.] (в Синей книге переведено «важной ролью»), которую он сыграл, оставив Францию «isolee» [ «в положении изоляции». Ред.]. 1 апреля Англия благодаря полковнику Роузу узнала о тайной конвенции, которой требовала Россия от Турции. Лишь через десять дней в Константинополь прибыл лорд Стратфорд и подтвердил все сообщенное полковником Роузом. После всего этого лорд Кларендон 16 мая пишет сэру Гамильтону Сеймуру:

«Представленные российским императором объяснения», объяснения, отсутствующие в Синих книгах, «дают нам основания не разделять, а игнорировать опасения, вполне естественно вызванные во всей Европе действиями князя Меншикова в сочетании с военными приготовлениями на юге России».

После этого граф Нессельроде мог без стеснения сообщить лорду Кларендону 20 июня, что Россия заняла Дунайские княжества. В этом документе граф Нессельроде заявляет, что

«император намерен удерживать эти провинции в качестве залога впредь до получения удовлетворения; в своем поведении он оставался верен заявлениям, сделанным им английскому правительству; при обмене мнениями с лондонским кабинетом по вопросу о военных приготовлениях, совпавших с началом переговоров, он не скрывал, что может наступить такое время, когда он вынужден будет прибегнуть к помощи Англии, и приветствовал английское правительство в связи с проявленными им дружественными намерениями, противопоставляя его поведение — поведению Франции и возлагая всю вину за последующие неудачи князя Меншикова на лорда Стратфорда».

После всего этого лорд Кларендон 4 июля пишет циркуляр, в котором все еще уповает на справедливость и умеренность императора, ссылаясь на его неоднократные заявления о том, что он не намерен посягать на целостность Турецкой империи. А 18 июля он пишет лорду Стратфорду, что

«Франция и Англия, серьезно взявшись за дело, вполне могли бы сломить силу России, но не исключено, что за это время Турция потерпела бы окончательное крушение, и поэтому единственно правильный путь, это — мирные переговоры».

Но если этот аргумент годился тогда, полагает Дизраэли, он годен и теперь. Либо правительство проявило такое доверие, которое принимает характер болезненной доверчивости, либо оно виновно в попустительстве. Война является результатом того, как правительство ее величества вело переговоры на протяжении последних семи месяцев. Если английским правительством руководила доверчивость, значит Россия своим вероломным поведением ускорила столкновение, которое, может быть, окажется неизбежным и обеспечит независимость Европы, безопасность Англии и цивилизации. Если же английское правительство руководствовалось попустительством, то это будет трусливая война, война нерешительная, безрезультатная или, вернее, война, которая приведет именно к тому результату, который имелся в виду в самом начале. 25 апреля лорд Кларендон сделал в палате лордов лживое заявление о том, что Меншикову поручено уладить спор относительно святых мест, хотя он и знал, что это противоречит действительности. Затем г-н Дизраэли вкратце изложил историю Венской ноты, чтобы доказать, что правительство либо проявило крайнюю глупость, либо попустительствовало с. — петербургскому двору, и перешел к третьему периоду, между неудачей Венской ноты и сражением у Синопа. В то время канцлер казначейства, г-н Гладстон, выступив на открытом собрании с речью, говорил о Турции в весьма пренебрежительном тоне. То же самое сделали полуофициальные газеты. Лишь благодаря энергии самих турок в положении и судьбах Турции произошла перемена, заставившая правительство заговорить другим языком. Однако едва только произошло сражение при Олтенице, как приверженцы политики доверчивости или политики попустительства снова принялись за свое грязное дело. Тем не менее, разгром у Синопа снова вызвал симпатии к Турции. Эскадры получили приказ войти в Черное море. Но как они поступили? Они вернулись в Босфор! Что же касается будущего, то лорд Джон Рассел весьма туманно изложил условия англо-французского союза. Г-н Дизраэли рекомендует не смешивать сохранение европейского равновесия с сохранением нынешнего территориального деления Европы. Будущее Италии зависит главным образом от признания этой истины.

После блестящей речи г-на Дизраэли, которую я, разумеется, привел лишь в общих чертах, выступил лорд Пальмерстон и потерпел полное фиаско. Он частично повторил речь, произнесенную им при закрытии предыдущей сессии, весьма неубедительно оправдывал политику министерства и старательно следил за тем, чтобы не проронить ни одного слова, содержащего какую-либо новую информацию.

Затем, по предложению сэра Дж. Грехема, были приняты без прений некоторые поправки к проекту военно-морского бюджета.

В конце концов любопытнее всего то, что после столь бурных дебатов палате совершенно не удалось добиться от министров ни формального объявления войны России, ни указания целей, во имя которых Англии предстоит ввязаться в войну. В результате как палата, так и публика знают не больше того, что они знали до сих пор. Никакой новой информации они не получили.

Написано К. Марксом 21 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4022, 9 марта 1854. г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты