Собрание сочинений. Том 10 - Маркс Карл Генрих - Страница 16

«Общественное мнение почти склонно принести принца Альберта в жертву молве. Легкий шепот, первоначально пущенный в оборот в интересах определенной партии, превратился в ропот, а многозначительные намеки разрослись в явный и чудовищный вымысел. Тот факт, что каждый, кто добивался аудиенции у королевы, неизменно заставал при ее величестве принца Альберта, скорее вызвал сочувствие и уважение английского общества; но затем стало известно, что принц присутствует при совещаниях королевы с министрами; далее, что внимание министров было обращено на его присутствие, что, несмотря на свое нежелание обсуждать дела в присутствии третьего лица, министры вынуждены это делать, что им даже приходится отстаивать свое мнение перед принцем, что принц фактически вмешивается в их совещания с королевой; что он не только оказывает влияние на мнение королевы, но, располагая возможностью свободного сношения с иностранными дворами, представляет собой канал для бесконтрольного обмена информацией между Тайным советом королевы и кабинетами иностранных государей, быть может, врагов Англии, — короче. что принц Альберт предает королеву, что он обвинен в государственной измене и, наконец, что по обвинению в государственной измене он арестован и заключен в Тауэр. Такова история, которая дня два назад не только обсуждалась во всех концах Англии, но кое-кем даже принималась всерьез».

Я цитирую это место из газеты «Spectator»[34], чтобы показать вашим читателям, как пальмерстоновская пресса обрабатывала общественное мнение, стремясь сделать жалкого, ограниченного молодого человека козлом отпущения ответственных министров. Принц Альберт — немецкий принц, состоящий в родстве с большинством европейских абсолютистских и деспотических правительств[35]. Возвысившись до положения принца-консорта в Великобритании, он посвящал свое время частью откармливанию свиней, частью изобретению смехотворных головных уборов для армии, планированию образцовых ночлежных домов, удивительно неуютных, выставке в Гайд-парке и игре в солдатики. Он слыл обходительным и безобидным, несколько ниже среднего уровня по умственному развитию, плодовитым родителем и покорным супругом. За последнее время, однако, из него умышленно сделали влиятельнейшего человека, одного из опаснейших лиц в Соединенном королевстве, направляющего якобы всю государственную машину согласно тайным предписаниям России. Конечно, едва ли можно сомневаться в том, что принц оказывает влияние на дворцовые дела и притом, естественно, в интересах деспотизма. Принц может действовать только как принц; был ли кто-нибудь достаточно глуп, чтобы подумать, что может быть иначе? Но мне незачем напоминать вашим читателям, до какой степени бессилия низведена британской олигархией королевская власть; известно, например, что короля Вильгельма IV, решительного врага России, его министр иностранных дел [Пальмерстон. Ред.], член олигархии вигов, заставлял действовать как врага Турции. Насколько же нелепо было бы думать, что принц Альберт способен сделать что-нибудь против воли министерства, если только речь идет не о каком-нибудь ничтожном придворном пустяке, — о какой-нибудь жалкой ленте или мишурной звезде! Его абсолютистскими penchants [склонностями. Ред.] пользуются для того, чтобы отвлечь внимание народа от заговоров и измен ответственных министров. Если вообще весь этот шум и натиск имеют хоть какой-нибудь смысл, то только как наступление на монархические учреждения. Не будь королевы, не было бы и принца; не будь трона, не было бы и дворцовых влияний. Принцы утратили бы свою власть, если бы не было тронов, которые их поддерживают и на которые они могут опираться. Но, обратите внимание, именно те газеты, которые наиболее ярко демонстрируют свою «ужасную смелость», которые громче всего кричат и пытаются нажить своего рода политический капитал на истории с принцем Альбертом, — именно они и распинаются наиболее усердно в своей лояльности к трону и непристойно славословят королеву. Что касается газет тори, то это само собой разумеется. Что же касается радикального «Morning Advertiser»[36], то это и есть та самая газета, которая приветствовала бонапартовский coup d'etat [государственный переворот. Ред.] и напала недавно на одну ирландскую газету за то, что та осмелилась критиковать королеву в связи с ее посещением Дублина; это — та самая газета, которая упрекает французских революционеров за их республиканские взгляды и которая всегда изображает лорда Пальмерстона как спасителя Англии. Вся эта история есть пальмерстоновский трюк. Пальмерстон стал непопулярным благодаря разоблачению его русофильства и вследствие его сопротивления новому биллю о реформе. Последний факт снял либеральную позолоту с его заплесневелых расписных пряников. Тем не менее ему нужна популярность, чтобы стать премьером пли по крайней мере министром иностранных дел. Какой великолепный случай снова стать в позу либерала и разыграть роль Брута, преследуемого тайными дворцовыми интригами! Нападение на принца-консорта — какая приманка для народа! Он станет самым популярным государственным деятелем эпохи. Какой великолепный предлог для того, чтобы опозорить своих коллег, заклеймить их как орудия принца Альберта и заставить двор принять Пальмерстона на условиях, поставленных им самим! Тори, естественно, подхватили этот крик, ибо что им церковь и корона по сравнению с фунтами стерлингов и поместьями, которые так стремительно переходят от них к хлопчатобумажным лордам! А когда тори во имя «конституции» и «свободы» бросают гневные слова в адрес принца, кто из просвещенных либералов не бросится благоговейно к их ногам?

На ежегодном совещании Манчестерской торговой ассоциации председатель, г-н Аспиналл Тёрнер, заявил по поводу забастовок, локаутов и вообще рабочих волнений, — которые он справедливо охарактеризовал как «гражданскую войну, происходящую в Ланкашире между хозяевами и рабочими», — что «подобно тому, как Манчестер сверг королевскую тиранию и тиранию аристократии, он свергнет и тиранию демократии».

«Перед нами», — восклицает газета «Press», — «невольное признание политики манчестерской школы. В Англии верховной властью обладает корона? — Ограничьте королевские полномочия! Вам мешает аристократия? — Сметите ее со своего пути! Среди рабочих происходят волнения? — Сокрушите рабочих!»

Написано К. Марксом 24 января 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4000, 11 февраля 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, пятница, 27 января 1854 г.

Укрепление Константинополя, как я уже указывал в одной из последних статей, было бы важнейшим из всех мероприятий, которые турки могли бы провести. Будь Константинополь укреплен, а форты на Босфоре и в Дарданеллах соответственно усилены, Турция, как и любая другая держава, владеющая этой столицей, не нуждалась бы ни в каких иностранных гарантиях своей независимости. Нет города, который было бы легче укрепить, чем Константинополь. Только одна сторона треугольника, а именно та, которая обращена к суше, нуждается в создании непрерывного вала; вторая, обращенная к Мраморному морю, и третья, обращенная к Золотому Рогу, могут обойтись без укреплений. Линия отдельных фортов, расположенных в надлежащем расстоянии от крепостной стены и выдвинутых на восток для защиты Перы, Галаты и северо-восточного берега Золотого Рога, послужила бы одновременно для усиления крепостной стены и для того, чтобы помешать неприятелю обойти ее и возвести осадные укрепления на холмах, лежащих за Перой и Галатой и господствующих над городом.