Собрание сочинений. Том 9 - Маркс Карл Генрих - Страница 73

Видимо считается, что совещаний в Вене и Константинополе недостаточно, так как из «National-Zeitung»[224] мы узнаем, что теперь должно заседать совещание в Берлине. Чтобы обеспечить это совещание необходимым «материалом» для обсуждения, русский император соизволил заявить, что при всей своей готовности отказаться от оккупации Дунайских княжеств в качестве материальной гарантии, обеспечивающей интересы его единоверцев, он теперь вынужден удерживать княжества в качестве гарантии возмещения расходов, связанных с нынешней их оккупацией. В то время как князь Горчаков провозгласил в своих прокламациях, что Россия обязывается воздерживаться от какого-либо вмешательства в прерогативы законных властей в княжествах, царь издает указ, запрещающий господарям Молдавии и Валахии платить какую-либо дань турецкому правительству или поддерживать с ним какие-либо отношения. По получении этого предписания господарь Валахии уведомил русского консула в Бухаресте, что он уже отослал султану денежную дань, на что консул ответил: c'est de l'argent perdu {это потерянные деньги. Ред.}; это означает, что господарю придется снова уплатить эту сумму России.

Газета «Patrie» во вчерашнем номере сообщает, что трое из наиболее влиятельных молдавских бояр со специального разрешения господаря выехали из Ясс в Петербург, чтобы сделать царю представление по поводу поведения русских солдат, которые, в нарушение торжественного обещания, данного Порте, держат себя в Дунайских провинциях как в завоеванной стране и совершают там бесчисленные акты вымогательства. Русских, безусловно, нельзя обвинить в том, что они преследуют какие-либо пропагандистские цели в княжествах путем завоевания там себе популярности.

Россия продолжает вооружаться, так же открыто афишируя это, как и прежде. Газета «Hamburger Nachrichten»[225] опубликовала следующий манифест императора, изданный в Петербурге 23 июля:

«Божьей милостью мы, Николай I, манифестом нашим от 1 (13) августа 1834 г., установив ежегодные частные по государству рекрутские наборы, повелеваем:

1. Для укомплектования сухопутных войск и флота произвести десятый частный рекрутский набор с губерний восточной полосы Империи, полагая с 1000 душ по 7 рекрутов в соразмерность с бывшим в 1852 г. набором в губерниях западной полосы.

2. Независимо от сего взять с губерний восточной полосы по 3 рекрута с 1000 в число 6 человек, которых эта полоса в предшествовавшие наборы поставила менее противу западной.

3. С губерний Псковской, Витебской и Могилевской, которые манифестами от 31 октября 1845 г. и 26 сентября 1846 г. по случаю урожая были изъяты от поставки рекрутов, собрать в 1853 г. с 1000 душ по 3 рекрута. С евреев Витебской и Могилевской губерний взять, наравне с евреями прочих губерний, по 10 человек с 1000.

4. Сбор рекрутов начать с 1 ноября и кончить к 1 декабря. Дан в Санкт-Петербурге

Николай I».

Манифест дополнен двумя указами, в которых определяются детали проведения этого нового и чрезвычайного рекрутского набора. Согласно второму указу, кроме вышеперечисленных губерний, набор будет также проведен среди однодворцев[226] и горожан в губерниях Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Гродненской, Виленской и Ковенской.

Корреспондент газеты «Hamburger» сообщает следующее:

«Вооружение внутри империи непрерывно продолжается. Запасные батальоны 4-го пехотного корпуса сосредоточиваются близ Тулы. Мы узнаем из приказа по одной из воинских частей, что гвардия и гренадеры по-прежнему находятся в лагерях под Красным Селом и близ Пудости, неподалеку от Гатчины. Полевые маневры этих двух корпусов, насчитывающих до 100000 человек, продолжаются».

Стокгольмская газета «Post Zeitung» в номере от 16 июля сообщает, что русский император отдал приказ вооружить и снабдить припасами Балтийский флот, состоящий из 20 линейных кораблей и 15 фрегатов.

«Kolnische Zeitung» от 29 июля пишет:

«Досрочное возвращение датско-шведского флота до окончания его маневров объясняется тем, что командующий получил приказ немедленно привести корабли на ремонт в Балтийское море».

Сегодня как французские газеты, так и газета «Morning Chronicle» помещают телеграфную депешу из Вены от 3 июля, в которой сообщается, что Америка предложила Порте денежную помощь и действенную поддержку.

Впечатление, которое производит на умы континентальной публики угрожающая позиция России в сочетании с внушающими тревогу видами на урожай, наиболее ярко отразил журнал «Economist» в следующих словах:

«Царь вновь вызвал к жизни революционные стремления и надежды в Европе; мы читаем о заговорах в Австрии, о заговорах в Италии, о заговорах во Франции. Здесь начинают больше опасаться новых революционных беспорядков, чем объявления правительствами войны».

Один хорошо осведомленный датский господин, только что прибывший в Лондон из-за опасения заболеть холерой, свирепствующей в настоящее время с такой силой в Копенгагене, что ею поражено уже 4000 человек и не менее 15000 человек просят выдать паспорта для выезда из столицы Дании, сообщил мне, что королевский рескрипт о престолонаследии был принят главным образом потому, что от голосования воздержалась большая часть эйдерменовцев[227], надеявшаяся своей пассивной позицией предотвратить кризис. Однако кризис, которого они опасались, обрушился на них в виде октроированной конституции, направленной в первую очередь против «друзей крестьян»[228], партии, при поддержке которой датская корона ранее добилась успехов в вопросе о престолонаследии. Поскольку я намерен вернуться к этой теме в особой статье, я укажу здесь лишь на то, что датское правительство представило на рассмотрение объединенного сейма (ландстинга вместе с фолькетингом) ноты, которыми оно обменялось с великими державами по поводу своих предложений.

Наибольший интерес из этих документов, особенно в настоящий момент, представляют собой ноты Англии и России. «Молчаливый» Кларендон не только одобряет королевский рескрипт, но прозрачно намекает датскому правительству на то, что оно не могло бы дальше существовать, имея прежнюю демократическую конституцию со всеобщим избирательным правом и без чего-либо вроде палаты лордов. Поэтому молчаливый Кларендон взял на себя инициативу поощрить и спровоцировать осуществление в Дании — в интересах России — coup d'etat {государственного переворота. Ред.}. Русская нота, адресованная графом Нессельроде барону Унгерн-Штернбергу, после обзора статей Лондонского договора, подписанного 8 мая 1852 г.[229], заканчивается такими словами:

«Договор 8 мая формально не предписывает, чтобы Lex Regia был отменен; такая статья была бы невозможна в договоре, заключенном между независимыми государствами. Она противоречила бы дипломатической практике, и более того — тому уважению, какого заслуживает суверенитет и достоинство датской короны. Но державы, давая согласие на возвращение короне территорий взамен отказа от условий Lex Regia в том случае, когда этого потребует необходимость, и обещая свою поддержку, естественно были вынуждены предоставить его величеству королю Дании выбор наиболее подходящих средств для осуществления законодательным путем этой цели. Его величество, воспользовавшись своей королевской прерогативой, выразил свое намерение установить для всех подвластных ему земель такой порядок престолонаследия, при котором в случае, если мужская линия потомков Фредерика III угаснет, все притязания, проистекающие из статей 27 и 40 Lex Regia должны будут считаться недействительными и на престол должен быть призван принц Кристиан Глюксбургский. Корона Дании будет закреплена за ним и его потомками мужского пола от его брака с принцессой Луизой Гессенской. Таковы условия, изложенные в королевском рескрипте от 4 октября 1852 года. Они выражают взгляды, которые, по крайней мере для императорского правительства, служили основой при настоящих переговорах. С точки зрения императорского кабинета они представляют единое целое и не могут быть урезаны, ибо, как нам это представляется, отмена статей 27 и 40 Lex Regia является естественным следствием и условием sine qua non {непременным. Ред.} не только порядка, в силу которого на престол призывается принц Кристиан Глюксбургский и его наследники, но также и принципа, установленного в преамбуле договора, а именно, что наиболее надежным средством сохранить неприкосновенность Датской монархии является такое положение, при котором во всех землях, подвластных ныне Дании, престол наследуют лишь представители мужской линии… В статье II договора державы объявляют, что они признают на вечные времена принцип неприкосновенности Датской монархии… Они определенно заявили о своем намерении общими усилиями помешать повторению осложнений, которыми был столь несчастливо отмечен истекший год… Прекращение мужской линии принца Кристиана Глюксбургского безусловно восстановило бы в силе эвентуальные права, от которых его императорское величество отказался в свое время в пользу принца. Однако инициатива, намеренно предоставленная в этом деле королю Дании, а также сотрудничество трех великих держав в вышеуказанном случае, если оно будет осуществлено, ограждают датских патриотов от чьих-либо честолюбивых замыслов и стремлений, ныне существующих разве только в их собственном воображении».