Цыганская магия - Картленд Барбара - Страница 19
- Предыдущая
- 19/33
- Следующая
С этими словами она подошла к окну.
Оно было закрыто, и, распахивая створку, она знала, что подает тем самым сигнал ожидавшим внизу кальдерашам.
Не успел король подняться и приблизиться к окну, возле которого она стояла, как снизу донеслись первые звуки скрипок.
Летиции была знакома мелодия, которую они играли. Песня о любви, полная страсти, томления и взывавшая к самым глубинам души.
— Так все-таки откуда ты? — спросил король. — Как, ты сказала, называется это племя?
— Кальдераши.
Настала пауза. Похоже, король старался вспомнить, что знает о них. Затем Летиция сказала:
— Они славятся работой по металлу, а еще… колдовством.
Почувствовав, что король заинтригован, она продолжила:
— А не хотели бы вы, ваше величество, увидеть, как мы творим свои колдовские заклинания? И не позволите ли мне показать цыганские танцы?
— Ты танцовщица? — спросил он.
Она кивнула.
— Как твое имя?
После секундной паузы Летиция ответила:
— Савийя.
Она почти физически ощутила, как напрягся король, казалось, ему неприятно, что она носит имя его прапрабабушки. Затем он спросил:
— Знаешь ли ты, как много значит для меня это имя?
— О, конечно! И почитаю за честь и горжусь, что меня назвали так же, как величайшую из цыганских танцовщиц!
Она поняла, что он польщен, и добавила:
— Правда, сама я не достигла такой славы, но буду чрезвычайно горда, если вы, ваше величество, позволите танцевать для вас… Только для вас одного, никого больше.
С этими словами она отошла от окна и приблизилась к камину, возле которого стоял с любопытством взирающий на нее король.
Он сказал:
— Ты очень красива, Савийя. И полагаю, немало мужчин уже говорили тебе об этом.
В голосе его, как показалось Летиции, снова прозвучал некий оттенок цинизма. Она ответила:
— Случилось так, что я не знакома с мужчинами вне нашего племени. Возможно, вашему величеству это неизвестно, но женщины-цыганки находятся под очень строгим вниманием и опекой, сначала отцов, затем — мужей.
— Ты хочешь сказать, что ты замужем? — спросил король.
Летиция улыбнулась.
— Нет.
— Тогда, должно быть, все мужчины вашего племени просто слепы! — Не сводя с нее глаз, он добавил: — Расскажи о себе. Ты меня заинтриговала.
— Но скрипки зовут нас, ваше величество!
— Прекрасно, — заметил король. — В таком случае поговорим позже. А теперь я готов идти любоваться твоим танцем. Я понимаю — ты хочешь, чтоб я пошел один?
— Вам нечего бояться. И не ваше положение защищает вас, а ваша кровь.
— Нет, честное слово, ты меня страшно заинтриговала, — сказал король. — Я всегда избегал цыган, поскольку в детстве меня постоянно дразнили моим происхождением, а позднее говорили об этом, как о страшном несчастье, чуть ли не соболезновали.
— Надеюсь, сегодня вы измените свое мнение, — сказала Летиция. — И поймете, какая это честь — быть праправнуком великой Савийи.
— Мне говорили, она была очень красива, — заметил король. — Однако не думаю, что красивее тебя.
Летиция улыбнулась и кокетливо стрельнула глазами из-под длинных ресниц. Затем подошла к двери и сказала:
— Я проведу ваше величество потайным ходом, так что никто вас не хватится.
Она тут же почувствовала, что эта фраза позабавила короля. И не только позабавила, но и еще больше заинтриговала. И вот, не теряя времени, девушка повела его по лестнице, выходившей на террасу.
С террасы вели в сад мраморные ступени, и она повела его той же тропинкой, по которой пришла сюда.
Затем они спускались по выдолбленным в скале крутым ступенькам, и Летиция чувствовала, с какой осторожностью ступает по ним король. А скрипки все играли, музыка становилась все громче — казалось, она проникает в самое сердце девушки, а ноги так и готовы пуститься в пляс.
И вот наконец они сошли с последней ступеньки, где их уже ждал воевода, который, как показалось Летиции, выглядел еще наряднее и величественнее, чем раньше.
Теперь шею его украшало сразу несколько золотых цепочек с искрящимися красными камнями — Летиция была уверена, что это рубины, — а на пальцах красовались массивные золотые перстни с такими же камнями.
— Могу ли я приветствовать ваше величество не как короля, а как одного из ромов? — с почтительностью произнес воевода.
— Счастлив присоединиться к вам, — просто ответил король.
Два кресла, в которых сидели воевода с Летицией во время ужина, сменили два высоких резных стула с подлокотниками, больше напоминающие троны.
Под ноги королю постелили ковер, а рядом поставили столик с изумительно красивым золотым кубком. Летиции уже доводилось пить из него.
Она увидела, как цыганка наполнила его вином, и не успели король с воеводой приветственно приподнять свои кубки, почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав.
Это была та самая цыганка, которая помогала ей переодеваться. Не произнося ни слова, она сняла с девушки красный платок и заменила его головным убором из красных лент, украшенным золотом и драгоценными камнями. Даже в темноте было видно, как они сверкают и переливаются.
Затем цыганка застегнула на ее шее монисто из золотых монет, вдела в уши Летиции большие серьги, тоже золотые, украшенные красными камнями, по всей видимости, рубинами.
Тем временем скрипки пели все громче, и Летиция увидела, как несколько молодых цыганок, взявшись за руки, закружились у костра.
По очереди, одна за другой, начали они выходить из этого круга и танцевать — сперва медленно и грациозно, потом их движения все убыстрялись и становились более резкими и даже какими-то ломанными.
Однако Летиция понимала, что эта музыка не для нее, и, набравшись терпения, ждала.
Наконец, когда бешеный танец закончился и танцовщицы отошли в тень, она поняла, что настал ее черед.
Музыка изменилась, звучала тише, мягче и как-то вкрадчивее. Летиция встала и направилась к костру, где уже пели цыгане.
Это была томительная и чувственная мелодия, и голоса певцов сплетались, казалось, с мерцанием звезд над головой и сиянием луны, посеребрившей склоны гор и стены замка.
Сперва звуки были нежны, мечтательны, точно звон серебряных колокольчиков, но по мере убыстрения темпа они становились все более страстными, ритмичными и возбуждающими. И Летиции показалось, что сердце ее выпорхнуло из груди и слилось с этой властно зовущей мелодией.
А ритм все убыстрялся, и вместе с ним и движения Летиции.
Каждый ее шаг, каждый жест, каждый поворот ее тела был так естественен, что, казалось, сама природа подсказывала ей, что и как надо делать.
Все более страстным и проникающим в самую душу становилось пение скрипок, а Летиция все кружилась у костра с необычайной грацией, а потом вдруг, словно подхваченная некой невидимой силой, взлетела, легкая точно перышко, и перепрыгнула через пламя.
Затем движения девушки замедлились, будто танцует и кружится в такт музыке не тело, а сама душа.
И когда этот трепет, это пульсирующее биение мелодии стало почти невыносимым, скрипки заиграли другую песню, более тихую и нежную, сравнимую по прелести своей разве что с сиянием радуги после грозы.
И тут Летиция, повинуясь некоему неслышному голосу, вдруг застыла возле костра, вскинула вверх руки, и все ее тело затрепетало, точно охваченное языками пламени.
Затем она запрокинула голову, глядя на звезды и словно призывая всех, кто видел ее в этот момент, обратить к небу свои взоры.
Так она стояла, замерев, совершенно неподвижно, а музыка таяла, становилась все тише, пока не стала похожа на еле слышный шепот, а вскоре и вовсе замерла, затихла где-то вдали. Какое-то время кругом царила полная тишина, затем король, не сделавший ни единого движения с момента начала танца Летиции, глубоко, всей грудью втянул воздух, точно до той поры вовсе не осмеливался дышать.
И лишь когда вновь тихо зазвучала музыка, он, казалось, очнулся и пригубил вина из кубка.
— Я и понятия не имел, насколько прекрасны цыганские танцы, — нарушив тишину, заметил он воеводе. — Уверен, Савийя — само совершенство! Нет в мире лучшей танцовщицы!..
- Предыдущая
- 19/33
- Следующая
