Цыганская магия - Картленд Барбара - Страница 1

• 1/33
• Следующая

Я заинтересовалась цыганами еще в 1960 году, поняв, насколько несправедливо обращались с ними, не позволяя задерживаться на одном месте дольше двадцати четырех часов, отчего цыганские дети не имели возможности посещать школу. После трех лет отчаянной борьбы я, наконец, добилась своего, и в закон внесли изменения, обязывавшие местные власти обеспечивать своих цыган жильем, после чего начали создаваться специальные поселения.

Теперь в окрестностях Хартфордшира размещаются восемь муниципальных поселений и еще один поселок, мой собственный, который, как мне кажется, является единственным настоящим цыганским лагерем в мире и который сами цыгане окрестили «Барбарвиллем».

Общаясь с истинными цыганами, я узнала, насколько высоки их моральные принципы и как весело и разнообразно проживают они свою жизнь.

Цыгане не слишком охотно говорят о своих верованиях и обычаях, а потому даже то немногое, что написано о них, зачастую является выдумкой.

Этот народ всегда преследовали самым жестоким образом во всех европейских странах. С 1989 года Германия начала интернировать цыган с целью их полного уничтожения в дальнейшем. Во время второй мировой войны погибло свыше четырехсот тысяч цыган.

Сегодня во многих странах, следуя нашему примеру, предпринимаются шаги к тому, чтобы дети цыган могли получить образование.

Кальдераши считают себя единственными настоящими цыганами. Пришли они с Балкан, затем — из Центральной Европы и делятся на пять групп.

1825 год

— Бесполезно, — сказала сестре принцесса Летиция. — Что ни делай с этим платьем, а выглядеть в нем все равно будешь как пугало!

— Ты в любом наряде выглядишь потрясающе, — заметила принцесса Мари-Генриетта.

Летиция улыбнулась.

— Но нам-то известно: что бы мы ни надели, кузине Августине все равно не угодить.

Мари-Генриетта засмеялась.

— Больше всего на свете она боится, как бы нам не перепал хоть бы один комплимент, предназначенный, по ее мнению, Стефани! Да она вообще всех нас ненавидит, даже маму!

Летиция покосилась на дверь, словно опасаясь, что мать может услышать. Затем, понизив голос, сказала:

— Знаю, Гетти, но лучше уж об этом молчать. А то огорчишь маму. Она и без того последние дни такая печальная, бедняжка.

— И неудивительно, — подхватила Мари-Генриетта. — Оказаться без средств да еще чувствовать враждебность со стороны дворца… О, как бы я хотела уехать отсюда!

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, — заметила Летиция. — Так что придется терпеть.

С этими словами она отложила платье, которое переделывала, подошла к окну и выглянула во двор.

Невдалеке от дворца отдельной группой выстроилось несколько небольших уютных домов с внутренними двориками.

Они предназначались для придворных и родственников великого герцога и для некоторых чиновников, находившихся на государственной службе, но слишком бедных для того, чтоб приобрести собственный дом.

Принц Павел Овенштадтский погиб во время сражения своего полка с неприятельской армией — врага вскоре после этого изгнали, — и его семье пришлось покинуть родной дом, замечательно светлый и просторный, где они жили в достатке и уюте, и переселиться в этот маленький и довольно обшарпанный гостевой домик, но они тем не менее были и этому рады.

Но о какой же враждебности рассуждали обе принцессы и их брат в те дни, когда он приезжал из полка домой?

Нет, великий герцог был здесь ни при чем. Напротив, он очень любил своего кузена Павла. Чего нельзя было сказать о великой герцогине.

У великого герцога Луи был старший брат, а потому наследовать трон он не мог и воспитывался вместе с принцем Павлом. Еще в детстве мальчики поклялись никогда не жениться, чтобы не расставаться.

Однако случилось так, что принц Павел влюбился в красавицу — дочь аристократа, в жилах которой текла королевская кровь. Проживала эта семья в другом конце страны.

Поскольку принц не являлся сколько-нибудь значимым лицом в монаршей иерархии, ему хоть и с неохотой, но все же позволили жениться на своей избраннице, причем всерьез протестовал лишь кузен Луи, впервые в жизни почувствовавший себя одиноким.

Шесть месяцев спустя старший брат Луи скоропостижно скончался от лихорадки — доктора не сумели вовремя поставить правильный диагноз, — и как только Луи стал настоящим принцем, его стали заставлять жениться.

К несчастью, человеком он оказался податливым и мягким, и его уговорили взять в жены прусскую принцессу. Та, несомненно, принесла стране, которой должна была отныне править, определенные дивиденды и преимущества, но характер у нее оказался жестким и властным, и она тут же начала вертеть супругом.

Прошли годы. Властность ее стала притчей во языцех, став темой многочисленных шуток как в самом Овенштадте, так и за его пределами относительно того, кто «голова» в этом государстве.

У них родилось двое детей, сын Отто, порочный с самого рождения, и дочь Стефани, которая была копией отца и пользовалась любовью и расположением всех, кто ее знал.

Великая герцогиня все норовила сделать по-своему, вертела и крутила людьми, как хотела, была властной, алчной и чрезвычайно ревнивой и невзлюбила не только красавицу жену Павла, но и ее детей.

Что, впрочем, и неудивительно, поскольку обе девочки, Мари-Генриетта и Летиция, становились день ото дня все краше и пленительнее. Мало того, их брат Кирил был куда привлекательнее внешне, умнее и определенно спортивнее, чем крон-принц Отто.

Девушки, проживавшие в одном из гостевых домиков, при всяком удобном случае подвергались насмешкам и придиркам со стороны великой герцогини, и она постоянно давала им понять, что во дворце они гостьи нежеланные.

Однако ей все же приходилось приглашать сестер на официальные приемы, поскольку отец их, принц Павел, был весьма популярен не только среди первых лиц государства, но и в народе, и она просто не осмеливалась отказывать им в гостеприимстве.

Но, как говаривала Летиция, она бы обязательно закрыла перед ними дверь, если б могла.

Часто, оставшись вдвоем, сестры гадали, какое будущее их ждет.

— Одно совершенно очевидно, — повторяла Летиция, наверное, в десятый раз, — ни одной из нас не удастся выйти замуж, пока не найдут жениха для Стефани.

Она помолчала и после паузы добавила:

— И все равно, даже тогда, мне кажется, кузина Августина под любым предлогом будет держать нас подальше от глаз любого мало-мальски приличного холостяка. Кроме тех, разумеется, кто сможет навсегда увезти нас из Овенштадта.

В голосе Летиции не было горечи, она говорила об этом спокойно, словно просто констатировала факт.

Уж куда лучше, думала она, смеяться над этим, чем плакать.

Однако ей уже исполнилось восемнадцать, и мысль о том, что у них нет денег, чтобы сшить себе с сестрой, которая была на полтора года младше, красивые новые платья, и что мать их вынуждена экономить буквально на всем, сводила ее с ума.

— Как бы рассердился папа! — говорила она, когда их в очередной раз не приглашали во дворец на бал.

То же говорила она, когда оказывалось, что у них не хватает средств устроить даже самый скромный прием для людей, которые приглашали их к себе.

Последний раз, услышав такие слова, мать Летиции лишь печально вздохнула:

— Знаю, дорогая. Но это крест, который мы обязаны нести.

— Но почему?! — возмутилась Летиция. — Ведь наш отец погиб, защищая страну, и просто несправедливо, что к нам так относятся! За что нас наказывают?

Принцесса Ольга помолчала, затем сказала:

— Знаю, дорогая, что ты переживаешь. Но все же мне бы не хотелось жить во дворце, пусть даже там роскошно и комфортно.

Летиция и Мари-Генриетта переглянулись, а потом все дружно расхохотались.

— Ну, представьте, на что это будет похоже, — принялась рассуждать Летиция. — Выходит утром кузина Августина к завтраку и заявляет, что мы явились или слишком рано, или слишком поздно, что прически у нас не в порядке, платья застегнуты не так, лица не такие, ну и так далее в том же духе!

• 1/33
• Следующая