Красавица и герцог - Куин Джулия - Страница 10

Амелия опустилась на стул, обвела угрюмым взглядом чайный поднос и объявила:

– Я доедаю последнее печенье.

Грейс сочувственно кивнула. Амелии следовало подкрепиться перед суровым испытанием.

– Я попрошу принести еще, – предупредительно предложила она, и тут в гостиной снова появился Томас.

– Мы чуть не уронили картину на лестнице, – сердито пожаловался он, обращаясь к Грейс. – Эта махина завалилась вправо, выступ на перилах едва не проткнул холст насквозь.

– О Господи!

– Вышло бы забавно. Словно старине Джону забили кол в сердце, – мрачно усмехнулся Томас. – Пожалуй, стоило попробовать. Хотел бы я посмотреть на бабушкино лицо.

Грейс выпрямилась, собираясь встать из-за стола и отправиться наверх. Если герцогиня не спит, значит, чаепитие с сестрами Уиллоби подошло к концу.

– Так ваша бабушка уже встала?

– Только для того, чтобы лично проследить, как перенесут картину. Можете пока передохнуть, вы в безопасности. – Томас покачал головой, выразительно закатив глаза. – Не могу поверить, что старухе хватило безрассудства потребовать среди ночи, чтобы вы притащили ей портрет. А вы, – Томас выдержал многозначительную паузу, – всерьез надеялись справиться с ним в одиночку.

Грейс решила, что следует внести пояснения:

– Ночью герцогиня попросила меня принести ей картину из галереи.

– Но она огромная! – воскликнула Элизабет.

– Моя бабушка всегда отдавала предпочтение среднему сыну, – заметил Томас, и его губы скривились в гримасе, которую Грейс не рискнула бы назвать улыбкой. Он медленно обвел глазами гостиную и, будто только сейчас обнаружив присутствие невесты, недоуменно воздел брови. – Леди Амелия.

– Ваша светлость.

Но Томас, похоже, ее не слышал. Он уже снова повернулся к Грейс:

– Вы, разумеется, поддержите меня, если я отправлю ее в дом для умалишенных?

– Том… – начала было Грейс, но тут же осеклась. Элизабет и Амелия знали, что герцог просил ее дома, в Белгрейве, обращаться к нему по имени, и все же называть его Томасом в присутствии посторонних было бы невежливо. – Ваша светлость, – решительно заговорила она, чеканя каждое слово. – Сегодня вы должны быть особенно терпеливы к герцогине. Она расстроена.

Грейс мысленно попросила прощения у Господа за этот невинный обман: она пыталась внушить Томасу, что простое ограбление способно лишить его бабушку присутствия духа. В конце концов, она ведь не солгала, просто утаила часть правды. Иногда одно маленькое прегрешение позволяет предотвратить куда большее зло. Она заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла вымученной.

– Амелия? Тебе дурно?

Грейс обернулась. Элизабет с тревогой вглядывалась в бледное лицо сестры.

– Я чувствую себя превосходно, – огрызнулась Амелия, отчетливо демонстрируя, что дело обстоит как раз наоборот.

Сестры, обменявшись колючими взглядами, о чем-то заспорили, настолько тихо, что Грейс не смогла разобрать ни слова, затем Амелия поднялась и буркнула что-то насчет недостатка воздуха.

Грейс тоже встала. Амелия стремительно направилась к двери и уже пересекла комнату, когда Грейс вдруг поняла, что Томас вовсе не собирается последовать за невестой.

О Господи, ну и манеры! Для герцога подобное поведение просто безобразно! Грейс сердито пихнула Томаса локтем под ребра. Кто-то же должен был это сделать, сказала она себе. Никто и никогда не осмеливался перечить герцогу Уиндему.

Томас смерил ее свирепым взглядом, но, должно быть, понял, что она права, потому что повернулся к Амелии и слегка кивнул. Брюзгливо поджатые губы выражали его недовольство.

– Позвольте мне сопровождать вас.

После их ухода Грейс с Элизабет молчали не меньше минуты. Наконец с тяжким вздохом Элизабет произнесла:

– Они не слишком-то подходят друг другу, как по-твоему?

Грейс продолжала смотреть на пустой дверной проем.

Потом медленно покачала головой.

Ну и махина! Конечно, замку полагается иметь внушительный вид, и все же Белгрейв поражал своим размахом. Несколько долгих мгновений Джек стоял разинув рот.

Вот это громадина!

Странно, но Джек никогда прежде не слышал, что его отец принадлежал к герцогскому роду. Может, никто из его ирландской родни и не знал об этом? Джек всегда считал, что его родитель – сын какого-нибудь славного деревенского сквайра, возможно, баронета или барона. Ему говорили, что имя того, кому он обязан своим рождением, Джон Кавендиш. А не лорд Джон Кавендиш, как его, должно быть, следовало величать на самом деле.

Что же касается старой леди… утром Джек сообразил, что она так и не назвала своего имени, но это, несомненно, была сама герцогиня. Для незамужней тетушки или вдовой родственницы она держалась слишком властно и надменно.

Силы небесные! Так он, оказывается, внук герцога! Но как такое возможно?

Джек изумленно смотрел на Белгрейв. Он вовсе не был наивным провинциалом. Во время службы в армии ему пришлось порядочно попутешествовать по свету, а в школе он учился вместе с сыновьями самых благородных семейств Ирландии. Среди его знакомых было немало представителей высшей знати, и Джек вполне уверенно чувствовал себя в кругу аристократии.

Но это…

Замок был действительно огромен.

Интересно, сколько же в нем комнат? Должно быть, больше сотни. Любопытно, какова его история? Не похоже на средневековую постройку, несмотря на зубчатые башни, но архитектура определенно дотюдоровская. Кто знает, какие тайны хранят эти древние камни? Наверняка в этих стенах произошло нечто значительное. В таких огромных домах вечно случаются какие-нибудь важные исторические события. Может, здесь был когда-то подписан мирный договор? Или гостило королевское семейство? Подобную чепуху заставляют зубрить в школе, поэтому-то Джек ничего и не помнил. Он никогда не был прилежным учеником.

Издали невозможно было разглядеть истинные размеры замка. Пробираясь сквозь густой парк, петляя между деревьями, Джек видел, как далеко впереди мелькают башни и башенки, то исчезая, то снова появляясь в толще листвы и ветвей. И лишь в самом конце подъездной аллеи полоса деревьев резко обрывалась, открывая взору Белгрейв, величественный и ошеломляющий. Замок был сложен из серого камня с легким оттенком желтизны, и строгий фасад его, несмотря на сглаженные углы, вовсе не казался скучным и унылым. Он простирался вширь и ввысь, выдавался вперед и незаметно отступал, теряясь в зелени деревьев. Этот фасад ничем не напоминал вытянутую стену со множеством окон, характерную для зданий георгианской эпохи.

Джек не мог даже приблизительно прикинуть, сколько времени потребуется приезжему гостю, чтобы разобраться в расположении комнат и залов. И как долго придется искать беднягу, если его угораздит заблудиться в этом гигантском лабиринте.

Завороженный видом замка, Джек стоял и смотрел во все глаза. Интересно, каково это – вырасти здесь? Отец Джека провел тут детство, и, по общему мнению, из него получился довольно приятный малый. Ну, если быть точным, до Джека дошло суждение лишь одного человека, тетушки Мэри; она достаточно хорошо знала его отца, чтобы рассказать о нем пару историй.

И все же трудно представить себе семью, живущую в подобном месте. Дом Джека в Ирландии по любым меркам считался весьма солидным, но даже там четверо ребятишек вечно сталкивались лбами. Не проходило и десяти минут, а подчас невозможно было сделать и десяти шагов, чтобы не вступить в разговор с кем-нибудь из родственников – с кузеном, братом, с тетушкой или даже с собакой. (Это был славный пес, лучше многих двуногих, да упокоит Господь его мохнатую собачью душу.)

О, Одли знали друг друга отлично и понимали с полуслова. Эта счастливая особенность встречается крайне редко, Джек давно пришел к такому выводу.

Несколько минут спустя отворилась парадная дверь, и из замка вышли три женщины. Две блондинки держались чуть впереди. Они были слишком далеко, чтобы Джек мог рассмотреть их лица, но по легким стремительным движениям незнакомок он заключил, что женщины молоды и, возможно, красивы.