Золотой холм - Крушина Светлана Викторовна - Страница 56

Человек! Арьель выбрался из-под шкур и сел на полу. Но не усидел на месте, вскочил и прилип к окошку, совсем забыв, что снаружи его закрывают ставни.

— Пойду погляжу, — Марика накинула на плечи меховой плащ и взяла со стола лампу.

Арьель потянулся за ней. Мало ли, что там за человек. Может, разбойник какой-нибудь. А Марика все-таки женщина.

Но она не пошла дальше порога. Подняла повыше лампу и крикнула во тьму:

— Эй, есть тут кто? Чего прячешься, подойди сюда. Не обижу, небось.

После молчания из темноты донесся ответ:

— Я и не боюсь.

Арьель так и ахнул, узнав этот хрипловатый голос. Через несколько секунд в круге света от лампы Марики возникла невысокая фигура в серых одеждах. Это был Нэль, и его так и колотило от холода. Губы его посинели, а снег на волосах и ресницах не таял.

— Чего в дом не идешь? Ждешь, пока бесы утащат?

— Зачем я им, бесам-то… — отозвался Нэль, силясь улыбнуться. Впору было сгребать его в охапку и тащить к очагу. — Так ты, значит, приглашаешь меня, Марика?

— Хватит дурака-то валять, — сердито сказала Марика. — Заходи.

Нэль вошел в избушку, успев мимолетно сжать плечо Арьеля.

— Спасибо, что впустила, — сказал он, стряхивая в волос снег.

— Дожидаться надо было, что ли, пока окоченеешь? Долго ты там стоял?

Нэль не ответил. Только посмотрел на Марику, протягивая к огню заледеневшие руки.

— Неужели через лес ночью шел? — ахнула она вдруг и обессилено опустилась на скамейку.

— Да не пугайся ты так, — мягко сказал он. — Я сюда прямо из Аркары телепортом.

— Из Аркары? — опешил Арьель.

— Да. А до того побывал в Тальере, и еще в Рябинниках…

— Устал? — спросила Марика, подавая ему кружку с горячим травяным отваром.

Нэль благодарно ей улыбнулся.

— Не очень.

— А все-таки ложились бы вы оба спать. Время уж к утру, а никто еще глаз не смыкал. Поговорим утром.

Пока Нэль допивал травяной чай, Марика готовила себе постель, показывая тем самым, что все разговоры на сегодня закончены. Арьель этому порадовался. Ему очень хотелось знать, что за дела были у Нэля в ночь Самайна, и зачем он отправился в Тальеру, но еще больше ему хотелось отдохнуть. В последний месяц он страшно уставал, хотя не сознавал этого. Недавний же разговор с Марикой его доконал. Поэтому он не стал дожидаться Нэля и вернулся на шкуры и очага. Он еще не успел задремать, когда услышал, что маг устраивается рядом.

— Все хорошо? — шепотом спросил Нэль.

— Я думал спросить то же самое у тебя.

— Мне показалось, у вас с Марикой вышла какая-то размолвка. Так или нет?

Арьель только подивился: откуда прознал, как понял?

— Так… но ничего серьезного.

— Правда?

— Правда.

Они помолчали. Потом Нэль вдруг спросил, запнувшись на секунду:

— Послушай… ты, когда бывал у тана, видел его дочку?

— Видел, — ответил Арьель, гадая, к чему он ведет. — А что?

— Говорят… она очень… красива? — очень медленно, как будто с трудом выдавливая слова, проговорил Нэль.

— Да. Очень! — с воодушевлением сказал Арьель и, приподнявшись на локте, взглянул в лицо приятеля. — Она прекрасна, как цветущая молодая яблонька! А ты… видел ее?

И тут — о чудо! — ему показалось, что Нэль густо покраснел. Или же просто жар от близкого огня окрасил ярким румянцем его бледные щеки? Но, как бы то ни было, он быстро опустил глаза, да еще и прикрыл их ладонью. И сказал как-то особенно хрипло и нарочито равнодушно:

— Я ее не разглядел.

Элейна сидела в своей спальне за туалетным столиком. Левой рукой она придерживала скрученные в жгут и перекинутые через плечо волосы; правая рука, в которой был зажат гребень, неподвижно лежала на коленях. Элейна смотрела на свое отражение в зеркале, но видела не себя, а бледное мужское лицо с черными глазами, которые так ее напугали. Хватило одного взгляда, чтобы ее сердце сжалось от необъяснимой тоски и тревоги.

Элейна повидала множество магов. Они часто приходили по делам к отцу. Они все были совершенно разные: молодые и старые, красивые и не очень. Совсем как обычные люди. Но имелась у них одна общая черта. Глаза. Мага всегда можно было узнать по взгляду. Маги не просто смотрели, они видели.

Но таких глаз, как у того человека в сером храмовом балахоне, Элейна не видела ни у кого из магов. Взгляд ночного гостя был настолько сильным, что девушка физически ощутила его на себе. Как будто лица коснулась жесткая холодная ладонь. Черные глаза мага никак не отпускали Элейну. Они смотрели на нее и теперь, из зеркала. Но что самое страшное, ему не было до нее никакого дела — Элейна это знала, — и он смотрел на нее с таким же равнодушием, как на стул или стол, или вазу, или любой другой предмет в комнате. Этого Элейна выдержать не могла. Она схватила со столика костяную баночку с кремом и, вскрикнув, запустила ею в зеркало.

За окнами занимался тусклый осенний рассвет, но в избушке было еще темно. Только в очаге тускло тлели угли, да над столом мерцал в воздухе небольшой сферический сгусток магического огня. У очага, закутавшись до подбородка в шкуры, спал Арьель. Его длинные светлые волосы в алом свете углей казались медными. Марика и Нэль, оба толком не спавшие в эту ночь, сидели друг напротив друга за столом.

— Ты напрасно волнуешься за Арьеля, — шепотом сказал Нэль. Он, против обыкновения, смотрел прямо на собеседницу и не отводил глаз. — С ним все будет хорошо, могу дать тебе в этом слово.

— Хорошо? чего же хорошего? Ты и свою-то силу в узде не можешь удержать, Нэль! Как же ручаешься за другого?

— Марика, все уже изменилось. Совершенно изменилось. Моя магия в полном у меня подчинении. Кроме того, собственная сила и сила ученика — это не одно и то же. Чужой силой проще управлять, если знаешь как. Я — знаю. Когда мы с Арьелем занимаемся, я беру на себя излишки его силы. Пока я рядом, с ним ничего худого случиться не может.

— Ничего? — Марика задумчиво подперла ладонью подбородок. — Ох, смотри, Нэль, самоуверенность еще хуже, чем постоянные сомнения…

— Думаешь, я слишком много на себя беру? Нет. Ты сама ведь знаешь, что магия, направленная вовне, дается в разы легче, чем обращенная вовнутрь. Чаровать на себя очень трудно. Лечить себя — хуже всего. Мне легко, когда мои заклинания направлены вовне, тут моя сила не имеет никаких границ. Я серьезно говорю.

— Твоя сила, говоришь, не имеет границ? Ой ли?

— Не веришь? Позволь, покажу тебе кое-что.

Нэль приподнялся и потянул из пучка подвешенных к потолку трав стебелек ромашки. Положил его на открытую ладонь. Протянул руку к Марике. Та взглянула: засушенный, сморщенный стебелек расправлялся, наливался соками. Вот уже зазеленели тонкие перистые листики, нежные краски вернулись в неброский венчик цветка. Через минуту на ладони мага лежала свежая, будто точно что сорванная, ромашка.

— Возьми, не бойся, — сказал Нэль.

— Это морок? — Марика не спешила прикасаться к цветку. — Какой-то фокус?

— Нет. Она настоящая, живая, — Нэль резким коротким движением толкнул ладонь вверх, подбрасывая цветок. И ромашка осталась в воздухе, когда он убрал руку. — Все еще не веришь?

— А как же заклинания? Все эти твои формулы, пассы?

Нэль пожал плечами.

— Формулы и пассы — это костыли. Зачем они тому, кто научился ходить? Сила во мне, вот здесь и здесь, — он коснулся сначала груди напротив сердца, затем — лба. — Говорю же тебе, я достиг, чего желал, и теперь мне многое подвластно.

— Чему же еще ты научился?

— Дай мне руку, Марика.

Марика, недоверчиво улыбаясь, протянула ему ладонь, и Нэль сжал ее холодными пальцами. Он больше ничего не делал, только смотрел ей в лицо и молчал. Марика недоумевала все сильнее: что же он хочет показать?

Наконец, она догадалась посмотреть на свою руку.

В тот же миг вскрикнула и отдернула пальцы.

Она увидела, как загрубевшие пальцы становятся тонкими и ловкими, словно у юной девушки. Как обветренная кожа обретает мягкость и нежность шелка…