Золотой холм - Крушина Светлана Викторовна - Страница 3

— Верно, пути магов неведомы, — молодой человек слегка подался вперед, лицо его попало на свет, и Арьель понял, отчего его глаза кажутся такими большими и страшными: по нижнему веку они были густо подведены черным. Красить глаза было в обычае у мужчин-южан, но молодой человек на южанина совсем не походил. — Пути магов неведомы, а доля изгнанника горька. Особенно, если на нем лежит проклятие, а враг ищет его крови… Жаль, что не знаете вы окончания этой истории, господин музыкант. Мне очень хотелось бы ее послушать. Однако благодарю вас за балладу.

С этими словами он поднялся с места и подошел к Арьелю. Росту он оказался небольшого, а свободные одежды не скрывали хрупкость его сложения. Он положил что-то на стол перед Арьелем и быстро отошел в сторону. Арьель глянул и обомлел: на выскобленных досках мерцал нежным светом золотой с вычеканенным на нем королевским профилем.

Наемники переглянулись.

Арьель вскочил и обернулся, отыскивая взглядом молодого человека. Тот уже был у лестницы на второй этаж.

— Господин! — крикнул ему в спину Арьель. — Вы, должно быть, ошиблись!

Тот только рукой махнул.

— Вот так длиннорясый, — скаля зубы, сказал стриженный в скобку. — Интересно, и много у него таких?

Под утро метель затихла. Снегу навалило почти по пояс, и чтобы открыть дверь, трактирщику пришлось попыхтеть, разгребая сугробы. Арьель помогал ему.

— И куда вас несет ни свет, ни заря? — ворчал толстяк, раскидывая снег. — Подождали бы хоть, пока рассветет.

— Не могу, — улыбнулся Арьель.

— Чего не можете? И-э-эх, шило у вас в заднице, господин музыкант, вот что. Уж простите за прямоту.

Идти по свеженаметенному, рыхлому снегу было тяжко. Арьель ушел совсем недалеко, только завернул за первый поворот, когда его окликнул чей-то голос.

— Господин музыкант! Подождите минутку.

Арьель остановился и обернулся. В серых предрассветных сумерках он увидел, как через сугробы к нему спешит невысокая темная фигура. По развевающимся свободным одеждам он узнал давешнего молодого храмовника. Тот приблизился и остановился, лишь на миг вскинув на Арьеля свои странные подведенные глаза и снова опустив их.

— Позволите задать вам несколько вопросов?

Арьель пожал плечами.

— Спрашивайте.

Храмовник помолчал.

— Вы точно знаете, что Лионетта умерла, господин музыкант? — тихо спросил он. — Или это только поэтический вымысел, чтобы выжать из слушателей слезу?

Словно молния прошила Арльеля от макушки до пяток. Он во все глаза уставился на собеседника. Оспины на бледном лице… храмовый балахон без храмового медальона… и возраст подходящий. Двенадцать и Безымянный! Ну не бывает таких совпадений! Ведь не бывает же?

Он слегка попятился.

— Я сам видел могилу Лионетты и цветы на Колесе Борона. Вот уже пять лет, как влюбленные приходят туда, чтобы попросить благословения своей любви.

— Ага, значит, они сделали из нее мученицу… — задумчиво проговорил храмовник. — И сложили легенду. Вот как.

— Вы… знали ее?

— Знал. Когда-то… очень давно. Позволите задать еще один вопрос, господин музыкант?

Арьель стоял, весь обмерев, и почти позабыл о том, что надо дышать. Мысли спутались в дикий клубок.

— Проклятие, о котором вы упоминали, тоже — не выдумка?

— В Аркаре говорят, будто проклятие было, — Арьель облизнул пересохшие губы. — Но кто может утверждать наверняка?..

— Тот, кто проклинал.

— Господин… — решился вдруг Арьель. — Ведь ваше имя не Лио…

— Да, это мое имя, — перебил его храмовник, кивнув.

Арьель вновь попятился и чуть не упал, завязнув в снегу. Собеседник ловко поймал его за рукав.

— Не бойтесь меня.

— Я не боюсь. Просто… не верю я в такие совпадения.

— Понимаю, — молодой человек слегка улыбнулся. — Я и сам не поверил бы… Однако, видите, как оно бывает. Я не знал, что о моих… кхм… делах в Медее уже распевают баллады, а вы не знали, что когда-нибудь столкнетесь с героем одной из своих историй.

— Господин Лионель…

Храмовник жестом остановил его.

— Просто Нэль, пожалуйста. Это имя мне привычнее. И забудь ты про "господина", — он так непринужденно и так запросто перешел на фамильярное «ты», что Арьеля это нисколько не покоробило. — Какой из меня господин, сам посуди, — он слегка развел руки, демонстрируя свои потрепанные одежды.

Небо загоралось зарей, воздух светлел. Несмотря на холод, капюшон шерстяного бурнуса был откинут за спину храмовника, и Арьель, наконец, смог как следует разглядеть его лицо. В трактире он не ошибся: лицо молодого человека было действительно сильно изуродовано оспой. Черты неправильные, но выразительные. Впрочем, как раз воли в выражении чувств этот человек, судя по всему, себе не давал. Лицо его казалось спокойным и почти равнодушным, но Арьель спинным мозгом почувствовал, что это — хорошо и точно подогнанная маска. Выработанная, должно быть, годами. Впечатление маски усиливали черные штрихи под глазами. Сами глаза были большие, темные, глубоко сидящие, а одна бровь немного выше другой.

И совсем он не походил на мага в представлении Арьеля, ну просто ни капли не походил.

— Мне нужно в ту же сторону, — Нэль подбородком указал направление. — Ты не против, если я ненадолго обременю тебя своим обществом?

— Дорога общая…

Они пошли рядом по рыхлому снегу, увязая на каждом шагу. Магу, вероятно, приходилось вдвое труднее, поскольку длинный подол его балахона быстро намок и лип к ногам. Арьель искоса поглядывал на спутника. Что ему, интересно, нужно? Признаться, страшновато становилось при мысли, что рядом идет человек, своей магией погубивший десятки жизней, пусть и невольно. Но и любопытно было тоже.

— Тебя зовут Арьель, верно?

— Да, госпо… то есть, Нэль.

— Не мог бы ты повторить, что было в том проклятии?

Арьель кашлянул.

— Видите ли, я не ручаюсь, что именно так оно и звучало…

— Вероятно, не совсем так, — согласился Нэль. — И все-таки, прошу тебя…

Арьель приостановился. Беседовать о подобных предметах на ходу казалось ему… неприличным, что ли. Нэль тоже остановился, поднял взгляд — кажется, это далось ему нелегко. Глаза его по-прежнему ничего не выражали, две черные дыры, да и только. Арьель откашлялся.

— Пусть до самой смерти, — медленно начал он, — не найдешь ты покоя, и ни один дом не приютит тебя, и нигде не найдешь ты крова больше чем на одну ночь. И пусть тот, к кому потянется сердце твое, отвернется от тебя, и умрешь ты в одиночестве и горе.

Нэль помолчал, как бы к чему-то прислушиваясь (к отголоскам горьких слов, которые звучали в нем?), затем провел рукой по лицу и покачал головой.

— Нет, не может быть… Впрочем, проклятие, брошенное в минуту отчаяния, имеет большую силу, — вполголоса пробормотал он. — О, Двенадцать, если бы знать наверняка…

— Вы разве не можете узнать? — с каждой минутой Арьель все больше набирался храбрости. Даже если храмовник не лгал, и в самом деле был тем, кем считал его Арьель, опасным он не казался. А любопытство возрастало тем сильнее, чем слабее становился первоначальный страх. — Магам ведь многое подвластно.

— Многое, но отнюдь не все… Маги не занимаются проклятиями.

— Есть знающие женщины. Может быть, одна из них смогла бы помочь вам?

Быстрый испытывающий взгляд из-под ресниц. Арьель уже привыкал к странной манере собеседника держать себя. Кажется, он вообще никогда подолгу не смотрел в лицо человека, с которым разговаривал.

— Ты говоришь… о ведуньях?

— Ведуньи, знахарки, колдуньи — зовите их как хотите, — заторопился Арльель, которому почудилось, что во взгляде Нэля блеснуло недоверие. — Я знаю одну женщину, она действительно многое умеет. Возможно, она могла бы помочь. И если вам все равно, куда идти…

Маска показного равнодушия дрогнула, брови удивленно приподнялись.

— А тебе разве — все равно?

Арьель пожал плечами.

— Я собирался заглянуть к ней в ближайшее время, так почему бы не сейчас? Да и на тракте в одиночку небезопасно. Особенно тому, кто разбрасывается в тавернах золотыми монетами на глазах у солдат.