Принцесса Грамматика или Потомки древнего глагола - Кривин Феликс Давидович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая

Жил-был Портной. У него было много различных дел, но все эти дела он умел уложить в одно слово.

На работе он порол одежду.

Дома порол детей.

А в компании порол всякую чушь.

Других слов для его занятий не требовалось.

Прослышало начальство, что Портной все свои дела укладывает в одно слово, и назначило Портного Старшим Портным, чтоб он и других научил экономии.

Работает Портной Старшим Портным. И опять укладывается в одно слова. На работе успевает петли метать, дома — на детей метать громы и молнии, да еще в компании метать банчок (теперь уже есть что метать: заработки получше стали).

Прослышало начальство про такие дела и выдвинуло Портного в Главные Портные.

Работает Портной Главным Портным. На работе стегает одежду, дома стегает детей. А что до компании, то компании у него теперь нет: Главному Портному остальные портные не компания.

Вот так он и теперь укладывается в одно слово.

Прослышало об этом начальство, само из начальства ушло, а Портного выдвинуло в начальство.

Работает Портной начальством. Дома почти не бывает: времени нет. Детей некому стегать, пороть некому: отец все на работе да на работе.

Строчит приказы.

Ему бы на машинке строчить, но он теперь строчит только приказы.

И на подчиненных мечет громы и молнии.

А уж на совещаниях — чего только не порет!

Правда, он и прежде чего только не порол, но тогда он хоть укладывался в одно слово.

Во дворе нашего современного многоэтажного здания приютился старенький домик с крылечком, какие были еще в те времена, когда высотных домов и в помине не было. Мы любим смотреть на этот домик с крылечком. Когда мы смотрим на него, нам кажется, что мы и сами живем в этом домике, сидим на его крылечке, ходим босиком по его земле, по настоящей земле, а не по асфальту.

Особенно интересно смотреть, как из трубы домика идет дым. Сначала он посидит на трубе, как птица перед полетом, а потом начинает подниматься — все выше и выше, бледнея от высоты…

И мы тревожимся: а вдруг снесут этот маленький домик с крылечком? Кто будет у нас стоять на земле? Не на асфальте, а на земле? И кто будет у нас взлетать к облакам, посидев на трубе перед полетом?..

Без крылечка мы — как без крылышка: и высотные, и многоэтажные, а крылышек — не хватает…

Кто-то может подумать, что животные — это те, у которых живот. Есть живот — значит, ты животное.

Но, между прочим, «живот», который в наше время обозначает определенную, иногда компрометирующую нас часть тела, когда-то обозначал «жизнь». И тогда он, конечно, никого не мог скомпрометировать. Жить не стыдно, а скорее даже наоборот. Жить почетно. Хотя, конечно, жить можно по-разному.

И вот именно в тот, почетный, период слова «живот» от него образовалось слово «животные». Животные — это те, которые живут. Почетно живут. Хотя и почетно жить тоже можно по-разному.

Животные как будто всю жизнь играют в горелки: одни убегают, другие догоняют. Но при игре в горелки сначала ты догоняешь, а потом догоняют тебя. У животных так не бывает. Если сначала волк догоняет зайца, то это не значит, что потом заяц будет догонять волка. Тут другое правило: тот, кого догнали, навсегда выбывает из игры.

Поэтому тем, кого догоняют, нужно быстро бегать, чтобы не выбыть из игры. Это трудно. Не всегда знаешь, кто тебя догоняет, и приходится убегать от всех.

Тут такое правило: один от всех убегает, а другой всех догоняет. Заяц убегает от волка, лисы, собак, а волк догоняет зайца, козла, оленя. Попробуй-ка от всех убежать. Поэтому приходится развивать очень большую скорость.

Но, конечно, если бы все убегающие развивали скорость, какую не могли бы развить те, кто их догоняет, это было бы не по правилам: их тогда никто не смог бы догнать. Поэтому и догоняющие научились бегать с очень высокой скоростью. Правда, на короткие дистанции.

Те, которые догоняют, бегают очень быстро, но только на короткие дистанции. Это называется: спринт. А те, которые убегают, развивают хоть и не такую большую скорость, но зато на длинные дистанции. Это называется: марафон.

А почему бы и тем и другим не бегать на одни и те же дистанции?

Потому что, превосходя убегающих скоростью, догоняющие в конце концов догнали бы всех и больше догонять было б некого.

Вот почему показатели в скоростном беге среди животных распределяются так: догоняющие — чемпионы в спринте, убегающие — в марафоне. Потому что догонять приходится время от времени, а убегать — иногда всю жизнь. Весь этот самый «живот», от которого происходит слово «животные».

Конечно, она утомляет, эта игра в горелки.

Но, с другой стороны, не хочется выбывать из игры.

Я бежал по первой дорожке.

По второй бежало солнце, по третьей ветер, по четвертой — веселый весенний шум…

А по пятой дорожке бежало время…

На первом этапе мы с ветром вырвались вперед. Мы от лихости свистели в два пальца, как разбойники, и в леса свистели, и в улицы, и в подъезды встречных домов. А солнце жарко дышало нам в спину, и веселый шум наполнял наши уши, и только время бежало тихо — так тихо, что мы и не знали: бежит оно или не бежит?

На втором этапе ветер начал ослабевать, и мы уже свистели не так оглушительно, и солнце не дышало так жарко — тоже начало отставать. И в утихающем шуме все отчетливей слышалось ровное и сухое дыхание времени: тик — выдох, так — вдох, тик-так, выдох-вдох…

Оно догоняло нас…

Солнце отстало совсем, и по его дорожке бежали ночные холодные звезды.

Стало совсем тихо, только время тикало позади.

Позади ли?

Оно уже впереди, и все громче, слышней его сухое, ровное тиканье…

И где-то, далеко впереди, снова солнце. Сперва отстало, а теперь его не догнать.

Но время всех догонят. Время умеет бежать. Сначала тихо, неслышно, экономя силы для финиша. А потом все быстрее…

Время умеет бежать.

Да и что ж ему не уметь? Ведь оно, кроме этого, никаких забот не имеет.

Память о великой птице Моа сохранилась только в названии островов, на которых сама птица Моа никогда не бывала. Она жила в Новой Зеландии, за тысячи километров от островов Самоа.

Самоа… Они называются так в память о птице Моа.

Канарейку назвали канарейкой в честь Канарских островов, и никого не смущает, что Канарские острова означают буквально Собачьи, и, таким образом, Канарейка — это, в сущности, Собачейка. Одно дело, когда птицу называют в честь острова, и совсем другое дело, когда остров называют в честь птицы. Это должна быть великая птица…

Она была великой. Она была ростом почти со слона. И, конечно, ею заинтересовались охотники. Охотники предпочитают иметь дело с большими, потому что в больших легче попасть.

Но птица Моа не улетела, когда на нее стали охотиться. Во-первых, она не хотела покидать свою родную Новую Зеландию, во-вторых, она просто не знала, куда от этих охотников улететь, а в-третьих, птица Моа не умела летать… Ведь она была ростом почти со слона, а слоны, как известно, не летают.

Слоны не летают, они не могут никуда улететь, поэтому их на земле все меньше и меньше.

А птицы Моа совсем не осталось на земле. Только память о ней сохранилась. Правда, не в родной Новой Зеландии, а на далеких островах Самоа.

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая