Охота на цирюльника - Карр Джон Диксон - Страница 41
- Предыдущая
- 41/59
- Следующая
После супа Морган ощутил, как в желудке у него разливается приятное тепло. После рыбы человеконенавистничество стало таять, и он постепенно взмыл из глубин отчания. Поедая нежный бифштекс с кровью, на котором отпечатались полоски гриля, вместе с хрустящей, не пережаренной картошкой, он внезапно ощутил приятную расслабленность. Оркестранты сделали перерыв. Моргану начали нравиться лица сидящих рядом людей. Жизнь перестала казаться горой немытой посуды; мягкий, теплый свет успокаивал. Шампанское приятно пощипывало. Капитан Валвик протяжно выдохнул:
— Ах-х-х!
Когда унесли тарелки и подали загадочно окрашенное мороженое и дымящийся черный кофе, Морган воспарил. Ему нравился гул людских голосов. Шампанское приятно грело желудок, отчего хотелось лучезарно улыбаться миссис Перригор и капитану; ноги сами пустились в пляс под столом, когда неутомимый оркестр заиграл мелодию из оперетты Гилберта и Салливана.
— Та-ти-та-та, ти-та-та-та-ти… Ива-ивушка, милая ивушка, — бормотал Генри Морган, покачивая головой. Он улыбался во весь рот, и миссис Перригор в ответ тоже расплылась в лучезарной улыбке.
— Или ты умом ослапла, птичка, — гулко вступил капитан Валвик, задумчиво опуская голову.
— Или червячка нашла синичка. — Миссис Перригор, захихикав, вторила тоненьким голоском.
И все трое вместе, подхваченные радостным порывом, грянули припев:
— Ох, послушайте, — чуть громче, чем требовали приличия, взмолилась миссис Перригор, чье лицо запылало, — нам вовсе не стоит так буянить, пгавда? Ох, хо-хо! Хе-хе-хе! Закажем еще бутывочку? — И она озарила их улыбкой.
— Еще пы не сакашем! — прогудел капитан Валвик. — И на этот раз за мой счет. Стюард! — Пробка вылетела вверх, над бутылкой показался дымок, и они подняли бокалы. — У меня есть тост!
— Ой, знаете ли, мне кажется, с меня хватит! — выдохнула миссис Перригор, прижимая руку к груди. — Подумать только! Что скажет мой мивый Лесли? Но если вы, два жестоких тигана, опгеделенно настаиваете… Хе-хе-хе! Виват — виват-виват!
— Вот что я хочу сказать, капитан, — с жаром начал Морган. — Если и стоит за кого пить, то в первую очередь мы должны выпить за миссис Перригор. Она — самый славный малый на свете; пусть-ка кто-нибудь попробует это отрицать. Миссис Перригор послушно выполняла все наши дурацкие поручения и ни разу не задала ни одного вопроса! Так что позвольте…
Он говорил довольно громко, однако его все равно никто не слышал. Все посетители ресторана под влиянием шампанского заговорили во весь голос, за исключением одного-двух зануд, которые изумленно озирались по сторонам. Люди такого сорта не в силах понять причину, по которой океанские лайнеры внезапно охватывает необъяснимое веселье. Такие зануды неисправимы и сойдут в могилу, так ничего и не поняв. То тут, то там слышались взрывы смеха, взмывавшие в воздух, словно ракеты; хихиканье, кудахтанье, хохот, возбужденные смешки доносились с разных сторон. Пробки от шампанского взмывали в потолок; стюарды проворно сновали между столиками. Вообще-то курить в ресторане не разрешалось, но сейчас ресторанные столики постепенно закрывала дымовая завеса. Оркестр весело грянул мелодию из «Пиратов Пензанса»; затем вспотевший дирижер подошел к перилам балкона и поклонился публике; его встретил шквал аплодисментов. Дирижер повернулся к оркестру, и музыканты заиграли еще одну веселую песенку. В воздухе сверкали драгоценности; пассажиры, до сей поры совершенно незнакомые друг с другом, начали курсировать между столиками, знакомиться, жестикулировать, решать, остаться ли здесь или подняться в бар. Тем временем Генри Морган заказал третью бутылку шампанского.
— О нет, нет, ни за что! — жеманилась миссис Перригор, отпрянув назад и кокетливо взмахивая руками. Она заговорила еще громче: — Ни в коем свучае! Знаете ли, вы пгосто дикаги, жестокие дикаги! Пгосто ужасно, как вы пользуетесь свабостью бедной женщины, котогая не в сивах устоять… Хихи-хи!… Но шампанское пгосто чудесное, пгавда? Подумать только! Какие вы хитгецы! Я ведь буду совегшенно пьяная! И это будет ужасно, пгавда? — Она громко расхохоталась. — Пгосто до ужаса смешно, ужасно пгиятно иногда напиться в стельку…
— Я фам фот шшто скашу, миссис Перрикор, — доверительно пробасил капитан Валвик, хлопая по столу. — Шампанское отличное. Ничефо не имею против шампанскофо. Но это напиток не тля настоящих мужчин. Нам нушшно фыпить такофо, от чефо фолосы тыпом фстают. Нам нушшно фыпить «Старофо Роба Роя»! Фот шшто я претлакаю. Кокта мы токончим эту путылку, потнимемся ф пар и сакашем «Старофо Роба Роя», а потом сыкраем ф покер…
— Послушайте, — укоризненно заметила миссис Перригор, — ну к чему такие формальности? «Миссис Перригог»! Будем пгоще… Генри! О-о! Вот я и сказала это! О господи! И тепегь вы гешите, что я совершенно… хи-хи-хи… совершенно несносна, пгавда? Но знаете ли, мне о столь многом необходимо с вами поговогить…
Над ними прощебетал новый голос:
— Привет!
Морган виновато поднял голову и встретился глазами с Пегги Гленн — в зеленом вечернем платье, у которого был довольно помятый вид. Пегги с трудом преодолела последнюю ступеньку лестницы и устремилась к ним. Она улыбалась ангельской улыбкой, но что-то в ее походке, пока она пробиралась сквозь облака табачного дыма, насторожило писателя, даже несмотря на выпитое шампанское. Миссис Перригор обернулась.
— Ах, моя милая! — неожиданно громко и возбужденно воскликнула она. — О, как невыгазимо чудесно, что вы пгишли! О, идите же скогее, скогее к нам! Пгосто чудесно видеть, какая вы нагядная, как пгекгасно выглядите, — и это после всех ужасов, котогые ПРОИЗОШЛИ с вами вчега ночью! И…
— Дорогая! — Пегги, сияя, бросилась к ней, чуть не раскрывая объятия.
— Пегги, — заявил Морган, устремляя на нее суровый взгляд, — Пегги, в-вы… пьяны.
— Хо-хо! — вскричала Пегги, победительно вскидывая вверх руку в знак подтверждения. Глаза ее сверкали; она была очень довольна собой.
— Но почему, почему вы напились?
— П-почему бы и нет? — возразила Пегги с видом победителя.
— Ну, тогда, — великодушно предложил Морган, — выпейте еще. Капитан, налейте и ей шипучки. Я только подумал, после того как вы днем ревели и стенали…
— Это вы ревели и стенали. Сокрушались, что Керт заперт в мерзкой темнице с крысами…
— Что вы такое говорите?!
— Я его ненавижу! — страстно призналась Пегги. Она сжала кулаки; глаза ее увлажнились. — Я ненавижу и презираю его. Он мне отвратителен, вот что я вам скажу. Не желаю больше слышать о нем, никогда, никогда в жизни! Д-дайте выпить.
— Господи! — Морган изумленно уставился на нее. — Что на сей раз случилось?
— О-о-о, как я его ненавижу! Он д-даже не ответил мне, п-подлый негодяй! — Губы у нее дрожали. — Хэнк, больше н-никогда не упоминайте при мне его имени. Сейчас напьюсь в стельку, до бесчувствия, вот что я сделаю, и надеюсь, что его слопают крысы. А я-то… принесла ему большую корзину фруктов, а он… просто валялся на койке и притворялся, будто спит; и т-тогда я сказала: «Ладно!» — и поднялась наверх и встретила Лесли… то есть мистера Перригора… и он спросил, не хочу ли я послушать его речь. А я ответила: ладно. если он не против того, что я буду пить. Он ответил, что сам никогда в рот не брал спиртного, но не возражает, чтобы я пила; в общем, мы пошли к нему в каюту…
— Выпейте еще, миссис Перригор… То есть Синтия! — заревел Морган, дабы предотвратить, как ему показалось, неминуемый скандал. — Налейте всем выпить. Ха-ха!
— Но, Генри! — радостно закудахтала миссис Перригор, широко раскрывая глаза. — П-по моему, это пгосто чудесно и так ужасно, ужасно забавно, знаете ли, потому что мивый стагина Лесли всегда говогит, говогит без конца; пгедставляю, как бедняжка был газочагован… Хи-хи-хи!
- Предыдущая
- 41/59
- Следующая
