Черные очки - Карр Джон Диксон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая

– Разумеется.

– Предположим, что вы решили ввести дозу цианистого калия в одну из таких капсул. Как бы вы это сделали? С помощью шприца?

Доктор задумался.

– Да, пожалуй. Сделать это несложно, к тому же касторовое масло скроет запах и вкус яда. – Смертельная доза синильной кислоты составляет пятьдесят четыре миллиграмма. Цианистый калий действует, разумеется, слабее, но смею сказать, что двенадцать-восемнадцать сантиграмм сделают свое дело.

– И за сколько времени он убьет человека?

– Я не знаю, какая была использована доза, – словно извиняясь, ответил доктор. – Как правило, первые симптомы появляются секунд через десять. В данном случае, разумеется, сначала должен был раствориться желатин, да и касторовое масло замедляет поглощение яда. Задержка перед появлением симптомов могла составить максимум пару минут. Дальнейшее полностью зависело бы от величины дозы. Состояние полной прострации наступает практически сразу же, а умереть человек может и через три минуты, а может и лишь через полчаса.

– Хорошо, это сходится с тем, что нам уже известно, – сказал майор и добавил с жестом отчаяния: – Как бы там ни было, нам, инспектор, пора снова заняться той бандой, – майор сердито кивнул головой в сторону двери. – Надо проверить – было ли то, что они видели, и впрямь капсулой для касторки. Может, это опять был какой-то трюк. Проверьте это... попытайтесь разобраться во всей этой путанице, и тогда мы хоть будем знать, на каком свете находимся.

Эллиот, довольный предоставленной ему возможностью поработать в одиночку, вышел, затворив за собою дверь, в салон. Взгляды трех пар глаз устремились на него.

– Постараюсь по возможности не задерживать вас, – проговорил он дружелюбно. – Если не возражаете, мы выясним только оставшиеся несколько пунктов.

Профессор Инграм внимательно посмотрел на Эллиота.

– Одну минутку, инспектор. А вы не могли бы разъяснить нам одну деталь? Подмена коробок произошла, действительно, так, как я говорил?

Эллиот на мгновенье замялся.

– Да, сэр, не буду отрицать, что вы оказались правы.

– Ага! – с ехидным удовлетворением произнес инспектор и откинулся на спинку стула, в то время как Марджори и Хардинг устремили на него полные любопытства взгляды. – Я надеялся на это. Значит, мы действительно находимся на пути к решению.

Марджори явно хотела что-то сказать, но Эллиот продолжил.

– Перед нами восьмой вопрос мистера Чесни, касающийся незнакомца в цилиндре. "Что он дал мне проглотить? Сколько времени это у меня заняло?" Прежде всего, все ли вы согласны, что это была капсула для касторки?

– Я в этом уверена, – ответила Марджори. – А чтобы ее проглотить, он потратил две или три секунды.

– Согласен, что вид у нее был именно такой, – с предельной осторожностью ответил профессор, – и проглотил он ее с некоторым трудом.

– Я этих капсул не знаю, – сказал Хардинг. Лицо его, полное сомнения и беспокойства, побледнело еще больше. – С чего бы это? – подумал Эллиот. – Хардинг добавил: – Я бы лично сказал, что это было яйцо, зеленое яйцо, мне еще было странно, как это он не подавился. Но, если остальные знают, что это за штука, я спорить не стану. Я согласен.

Эллиот решил, что на этом пункте задерживаться не стоит.

– Мы еще вернемся к этому, а сейчас я хочу задать вам вопрос первоочередной важности: "Сколько времени он пробыл в комнате?"

Он произнес это серьезно, но на лице Инграма было столько сарказма, что Марджори заколебалась.

– Тут что – какая-то ловушка? Имеется в виду сколько времени прошло с того момента, как этот человек вошел в садовую дверь, и до того, как он снова вышел? Совсем немного, это точно. Я думаю: две минуты.

– Две с половиной, – сказал Хардинг.

– Он был в комнате, – проговорил профессор, – ровно тридцать секунд. К слову сказать, люди склонны с утомительным постоянством преувеличивать длительность событий. По сути дела "Немо" почти не рисковал. У зрителей не было времени внимательно рассмотреть его – даже если бы они очень старались. Если хотите, инспектор, я могу дать вам полный отчет о том, как разыгрывалась во времени вся сцена, включая действия Чесни. Хотите?

Эллиот кивнул, и профессор, зажмурив глаза, продолжал:

– Начнем с того момента, когда Чесни вышел в кабинет, а я погасил здесь свет. До того, как Чесни вновь отворил дверь, чтобы начать представление, прошло секунд двадцать. "Немо" появился через сорок секунд после этого и сыграл свою роль за тридцать секунд. После его ухода Чесни, прежде чем упасть на пол, притворившись мертвым, сидел еще тридцать секунд. Затем он встал и вновь закрыл дверь. Мне понадобилось немного времени, чтобы найти этот проклятый выключатель и снова зажечь свет. Скажем, еще двадцать секунд. Однако все представление, начиная с того момента, когда был погашен свет, и до того, как я его зажег снова, продолжалось не больше двух минут двадцати секунд.

На лице Марджори было написано сомнение, а Хардинг пожал плечами. Они не спорили, но и, совершенно очевидно, не были согласны. Оба выглядели бледными и усталыми. Марджори слегка дрожала. Эллиот понял, что дальше струну затягивать не стоит.

– Теперь последний вопрос, – сказал он. – Звучит он так: "Кто говорил и что было сказано?"

– Какое счастье, что это уже последний! – воскликнула Марджори. – На этот раз я уж, по крайней мере, не могу ошибиться. Тот тип в цилиндре не произнес ни слова. – Девушка резко обернулась к профессору Инграму. – С этим вы ведь не станете спорить?

– Не стану.

– И дядя Марк заговорил один только раз. Как раз когда тот человек поставил чемоданчик на стол и шагнул вправо. Дядя Марк сказал: "Все в порядке, что ты еще собираешься делать?"

Хардинг кивнул.

– Правильно. Сказано было именно это, хотя за точный порядок слов я не ручаюсь.

– И больше ничего? – настойчиво спросил Эллиот.

– Абсолютно ничего.

– Не согласен, – проговорил профессор.

– О, будь оно все проклято, – почти прокричала, вскакивая на ноги, Марджори. Эллиоту стало даже немного не по себе, когда он увидел, как может измениться это мягкое, спокойное лицо. – К черту!

– Марджори! – крикнул Хардинг и, кашлянув, сделал смущенный жест в сторону Эллиота, словно взрослый, старающийся отвлечь внимание от расшалившегося ребенка.

– Ты зря так вспыхиваешь, Марджори, – мягко проговорил профессор. – Я только пытаюсь помочь вам. Ты же это отлично знаешь.

Несколько мгновений на лице Марджори была написана нерешительность, а потом на глаза набежали слезы, а выступившая на лице краска придала ему такую неподдельную красоту, которой не могли повредить даже дрожащие губы.

– Извините, – сказала она.

– Например, – продолжал, как ни в чем не бывало, профессор, – строго говоря, неверно, что во время спектакля никто не произнес ни слова. – Профессор взглянул на Хардинга. – Вы говорили.

– Я? – переспросил Хардинг.

– Да. Когда вошел доктор Немо, вы со своей кинокамерой передвинулись немного вперед и сказали: "У-у! Человек-невидимка!" Разве не так?

Хардинг несколько раз провел рукой по своим волосам.

– Да, сэр. Хотел, наверное, показать, какой я остроумный. Но какого черта!.. Вопрос ведь к этому не относится. Речь ведь идет только о том, что говорили действующие лица спектакля, правильно?

– И вы, – продолжал профессор, оборачиваясь к Марджори, – тоже сказали или, вернее, прошептали пару слов. Когда "Немо" откинул вашему дяде голову, чтобы заставить его проглотить капсулу, у вас вырвалось протестующее: "Нет! Нет!" Негромко, но я хорошо расслышал.

– Не помню, – моргая, ответила Марджори. – Но какое все это имеет значение?..

Тон профессора стал спокойнее и мягче.

– Я готовлю вас к следующей атаке инспектора Эллиота. Минуту назад я уже предупредил вас: инспектора интересует – не мог ли кто-то из нас выскользнуть из комнаты и убить Марка в те две минуты, когда свет был погашен. Ладно, я в состоянии присягнуть, что видел или слышал вас обоих все время, пока Немо находился на сцене. Я могу присягнуть, что вы не выходили из этой комнаты. Если вы можете сказать то же самое обо мне, тогда у нас такое тройное алиби, которое не по силам опровергнуть даже Скотленд Ярду. Слово за вами!

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая