Бесноватые - Карр Джон Диксон - Страница 47

• Предыдущая
• 47/56
• Следующая

– Но, сэр…

– Вином себя только раздразнишь, – сказал мистер Стерн, – а от крепких напитков звереешь. Так что они останутся трезвыми, могу вас заверить. Вы, друг мой, и вы, сударь, – войдите.

– Поразмыслив, – сказал Джеффри, – я начинаю думать, что мы вряд ли…

– Входите! Вы слышали, что я сказал? Входите же!

В баре с почерневшими балками и запотевшими стенами горела только одна свеча, воткнутая в горлышко бутылки, стоящей на столе у камина. Здесь, у огня, который едва теплился, в высокопарных речах мистера Стерна зазвучали взволнованные нотки.

– Нет, нет, – заговорил он, как будто его о чем-то спрашивали. – Я не собирался возвращаться в Йорк так скоро. Но пастырские обязанности призывают меня, равно как и моя бедная женушка. Кроме того, – но это строго между нами, – я не вполне уверен, что вел себя, как велит мне мое облачение и сан. Споткнулся. Но больше это не повторится. Конечно же, мне жаль уезжать отсюда.

– И нам жаль расставаться с вами, мистер Стерн, – вежливо сказал Джеффри. – К тому же путешествие это – долгое и утомительное, особенно если отправляться в него на ночь глядя. Вам не кажется, что лучше будет предварительно отдохнуть часок-другой?

– Утомительное? – проговорил мистер Стерн, который был уже совершенно пьян, но держался великолепно. Саркастические нотки в его голосе зазвучали особенно отчетливо. – Подумаешь, утомительное! Каких-то два дня, если, конечно, ничего не произойдет. В этом есть и свои плюсы. Вам нравятся светлые волосы?

– Что, простите?

– Светлые волосы и голубые глаза, – продолжал мистер Стерн. – В той же карете едет одна женщина. Не слишком молодая – но кому нужны слишком молодые? Не очень высокая – но кому нужны очень высокие? Она – симпатичная, божественно сложена и по-настоящему – bonton. Я с ней еще не знаком; она не стала со мной говорить. И мне не удалось разглядеть фамилию, которую она записала в подорожной. Но я знаю ее имя: Лавиния. Что вы будете пить, дорогой сэр?

Диринг, который уже собирался поставить фонарь на стол, чуть не уронил его.

Джеффри, до того смотревший на огонь, резко обернулся.

– Лавиния? – переспросил он. – Так эта дама живет здесь, в гостинице?

– Нет. К моему величайшему сожалению, нет! Это очаровательное создание прибыло сюда в большой спешке и столь же поспешно убыло.

– Она едет одна?

– Увы! Нет. Она вписала еще одно имя, – его я тоже не разглядел. Но это неважно! Даже если это – ее муж, многого можно достичь, когда едешь ночью и муж дремлет.

– Мистер Стерн, вы ведь, конечно, спросили у хозяина, как зовут этого другого пассажира?

Движением, полным достоинства, худой и тщедушный мистер Стерн повернулся к Джеффри и удивленно взглянул на него.

– Спросил у хозяина? Спросил у… А! Все понятно. – Просияв, он побарабанил пальцами себе по носу. – Вы решили, что она заполняла подорожную здесь?

– Нет?

– Нет, черт меня возьми! Это было в конторе, в погребке «Зеленый человечек» на Стрэнде, куда я зашел сегодня после того, как побывал на службе в церкви святого Климента. Потом я действительно справился о нем у нашего неприветливого хозяина. Но подорожная этого человека придет, возможно, уже перед самым отправлением так что хозяин не знает, как его зовут.

Но вот что я скажу вам, любезный, и вам, сударь, – добавил мистер Стерн, и в голосе его зазвучали негодующие нотки. – Мы с вами нанесем жестокий удар этому грубияну хозяину, который не желает отвечать на мои вопросы и подавать вам выпивку. Мы лишим его дохода, черт побери! В моей комнате, наверху, есть бутылка бренди, клянусь, за вечер я выпил не больше половины. Сейчас я ее принесу, и мы с вами выпьем. Увидит тогда! Идет?..

– Мистер Стерн…

– Ни с места! Я ценю ваше намерение сопровождать меня, но об этом не может быть и речи. Велите подать стаканы, натяните этому мерзавцу «нос», а я вернусь через минуту. Верьте мне!

Сделав величественный жест руками, как будто расчищая себе дорогу, он выплыл из комнаты.

Джеффри огляделся. Ни дождинки не пролилось после того, как одна случайная капля зашипела на раскаленном кожухе фонаря. Но ветер все усиливался, так же как в пятницу, когда он предвещал дождь: слышно было, как он шелестит по карнизам и завывает в трубе.

– Дружище, – раздался возбужденный шепот Диринга; кивком он указал на дверь, – вы этого ожидали?

– Нет, конечно! И мы не знаем, та ли эта женщина. Но, как я вижу, все сходится.

– Тогда вы видите больше меня. Впрочем, так и должно быть. Йорк? – Диринг саданул по столу кулаком. – Люди мистера Филдинга перетрясли бы все почтовые станции отсюда до Финчли, прежде чем кому-то в голову пришло поинтересоваться каретой на Йорк. Но почему Йорк?

– Не знаю. Причин может быть множество. Одна из них – Йорк недалеко от Гулля, а это – порт.

– Порт! Порт! Ну конечно! Это уже что-то. По крайней мере, часть наших подопечных будет здесь еще до полуночи.

– Ну, и что толку, если главная наша добыча не клюнет на приманку?

– Ну, а если вообще никто не клюнет? Об этом вы подумали?

– Не сомневайтесь, подумал. У нас еще не все готово, и дело висит на волоске. Диринг!

– Да, дружище.

– Как ни жаль лишать вас бренди или даже джина после целого дня на дежурстве…

– Мы возвращаемся на мост? Так?

И в этот момент они услышали, как открылась и снова закрылась входная дверь. И хриплый голос, который не произвел почти никакого впечатления на Диринга, но заставил вздрогнуть Джеффри, загудел в пустом коридоре.

– Эй, там! – позвал он. Затем, после паузы, заполненной стесненным дыханием: – Эй, вы, черт вас побери! Хозяин! Есть здесь кто?

Джеффри прижал палец к губам, схватил Диринга за рукав и потянул его к двери в соседнюю комнатку. Там была еще одна дверь, на которую и указал Джеффри.

– Возвращайтесь на мост, – прошептал он. – Я подойду, как только смогу. А вы ступайте!

– Как? Это же дверь в уборную, нет разве?

– Нет. Через нее вы попадете в переулок, а оттуда, по любой улице, – на Фиш-стрит-хилл. Торопитесь.

Диринг высвободил рукав и кинулся обратно в бар. Но лишь затем, чтобы взять со стола фонарь. Потом он помахал своему спутнику, на цыпочках удалился в другую комнату и покинул таверну.

Джеффри подошел к столу. Придвинув стул, который громко проскрежетал по голым доскам пола, он сел, глядя наискосок через комнату на широкий проход, ведущий в коридор.

Шаги, вначале несколько неуверенные, проследовали вдоль коридора. Затем неуверенность как будто исчезла. Кто-то грохнул тяжелой палкой по стене. Шаги убыстрились.

В проходе, тяжело дыша, появился сэр Мортимер Ролстон.

– Эй, там! – кричал сэр Мортимер.

Голову его прикрывали криво сидящий парик и узкая треугольная шляпа, известная под названием «кевенхюллер». Сэр Мортимер стоял, завернувшись в плащ и опираясь на толстую палку. Высокий, массивный, с огромным животом, он, казалось, занимал собою весь проход. Хотя выглядел он ненамного лучше, чем когда Джеффри видел его в последний раз, все же он вновь обрел – хотя бы отчасти – свою прежнюю энергию и жизненную силу.

– Ты, конечно же, думаешь, – загрохотал он после короткой паузы, – чего это я явился сюда? Так вот, я искал тебя. А Пег сказала, что я, возможно, найду тебя здесь. Ты ведь об этом думал?

– Может быть.

– Что значит «может быть»?

– Может быть, думал я, – отозвался Джеффри, – вы окончательно спятили и поэтому решили выйти из дома. Вы что, всерьез хотите себя прикончить? Или вам доктора позволили выходить?

– Доктора! Чепуха это все!

– Так позволили?

– Я говорю: чепуха! Стану я слушать этих болтунов.

– Вы станете слушать только Лавинию Крессвелл?

– Мальчик, – сказал сэр Мортимер, – ты забываешь об уважении к старшим.

– Сэр, мы все давно уже разучились не только проявлять, но и испытывать это чувство.

– Клянусь Богом, разучились! В этом, по крайней мере, ты прав.

• Предыдущая
• 47/56
• Следующая