Бесноватые - Карр Джон Диксон - Страница 38

• Предыдущая
• 38/56
• Следующая

– Повторяю: я приезжал сегодня утром.

– А я могу повторить только то, что вы уже слышали, – прозвучал в ответ уверенный шепот. – Если мой муж следит за садом и нанимает уборщиков и садовников, разве он обязан знать, кто из них лазает по карманам?

– Нет, не обязан. Это мы уже выяснили.

– Моему мужу семьдесят пять лет. Он служил под командой герцога Малборо под Ауденарде в восьмом и под Мальплаке в девятом. Каждый несчастный инвалид из соседнего госпиталя низко кланяется при встрече с ним. Никто ни разу не усомнился…

– Никто и не сомневается, – перебил ее Джеффри. – Но я говорю о девушке, которую зовут Пег Ролстон.

– Ах вот как!

– Все это она уже слышала от Брогдена, секретаря судьи Филдинга. Сегодня днем она приехала сюда; на ней был плащ, а под ним – нарядное платье. Если она смогла убедить вас (я не имею в виду деньги) спрятать ее на несколько дней, то она сумеет появляться вечерами, в дни маскарадов, то есть три или четыре раза в неделю. Она сможет даже выходить в город, поскольку маскарады настолько популярны в Лондоне, что ее маска ни у кого не вызовет подозрений. Она надеется, что сможет прятаться здесь, пока я не докажу ее невиновность и не верну ей свободу.

Джеффри придвинулся ближе к женщине и сорвал с подноса парчовую салфетку. На подносе были закуски, которые обычно подавали в ротонде: ломтики цыпленка, тонко нарезанные кусочки хлеба с маслом, а также бокал вина.

– Умоляю вас, миссис Пилбим, скажите мне, где она.

Миссис Пилбим поспешно прикрыла поднос и отступила на шаг.

– Силы небесные! Что ж вам там, на Боу-стрит, кроме этого, и заняться нечем?

– Кроме чего?

– Бедной девушки, которую дядюшка запер и не дает выйти за любимого?

– Это вам Пег рассказала?

– Она – душенька!

– Может быть. Кроме того, она весьма безрассудная девица и романтическая лгунья. А заперли ее в Ньюгейтской тюрьме.

Бокал с шампанским качнулся; пролилось вино. Снова пошел гулять среди деревьев ветер, что-то разыскивая, что-то нашептывая, шелестя листьями, едва тронутыми осенью. Но запах осени ветер этот все-таки принес.

– Миссис Пилбим, – взмолился Джеффри. – Я не стану вас пугать. Этого и не требуется. Честность ваша и вашего супруга – вне всяких сомнений. Но ваше доброе сердце не устояло перед россказнями глупой взбалмошной девицы, которая своим безрассудным поведением навлекла на себя новые неприятности. Поэтому…

Еще один голос вмешался в разговор, произнеся шепотом, в котором явственно слышалась ярость:

– Прекратите! Перестаньте издеваться над женщиной! Мне это надоело!

Джеффри резко обернулся. Он не ошибся: стул действительно скрипел в павильоне на озере.

Он увидел, как блеснули хрусталики на черном «домино», а ниже – искривленный гримасой рот. Маска была на женщине, стоящей на мостике у входа в павильон. На ней было светлое платье, не скрывающее белизны ее плеч, и накидка, которая вполне могла быть оранжевой с голубым, если бы не лунный свет, придававший ей сероватый оттенок.

– Значит, я – дура! Значит, врунья! – Плечи девушки начали подергиваться, ресницы задрожали, а глаза под маской наполнились слезами. – Боже, как хорошо, что вы пришли!

Так он отыскал Пег.

Джеффри кинулся на мост. Он увидел, как девушка раскрыла навстречу ему объятия. Со стороны ротонды – теперь уже совсем близко – неслась задумчивая мелодия, в которой слышалось звучание струн и пение валторн. И в этот момент за его спиной, ярдах в десяти от него, прозвучал пистолетный выстрел.

Как будто невидимый кулак ударил по колонне в виде подпорки крыльца в деревенском доме, прямо над их головами. Пег вскрикнула и, мгновенно отбежав в тень, бросилась на пол. Краем уха Джеффри слышал, как грохнулся на землю поднос, выпавший из рук миссис Пилбим, как покатились чашки и тарелки. Стукнулись об пол ножны его шпаги и пистолет, который он пытался высвободить из-под камзола. Джеффри перекатился через спину и поднялся на колени.

Наступила тишина, нарушаемая только дыханием Пег. Ни шороха не раздавалось снаружи. Никто не произносил ни слова.

Луна стояла почти над головой, так что в павильоне было совсем темно. Это строение, открытое со всех сторон, насквозь продувалось ветром: дубовая стенка павильона не доходила даже до пояса, а выше начинались колонны, поддерживающие крышу в китайском стиле. Джеффри встал во весь рост и оглядывал берега канала, отделенные от них серебристой водой.

По-прежнему было тихо. Миссис Пилбим убежала по дорожке в свой коттедж. Ни звука не раздавалось вокруг, даже потревоженные птицы на деревьях и те молчали.

Потом Джеффри и Пег снова начали шептаться, и этот разговор Джеффри запомнил на всю жизнь.

– Джеффри…

– Только не вздумайте встать!

Жизнь, которая не упускает случая подшутить над человеком в самые патетические минуты, лишила Пег сил, когда та то ли лежала, то ли сидела на полу, прислонясь к стулу. Обруч на юбке сдвинулся, и из-под платья чрезвычайно нелепо торчали ноги. От такого позора слезы выступили на глазах девушки и сверкали сквозь отверстия в маске. Когда она попыталась подняться, левая рука Джеффри обняла ее за плечи.

– Оставайтесь на месте. Из пистолета дубовую стенку с такого расстояния не прострелить. Вы видели, кто стрелял в нас?

– Нет, нет, нет! Я… я видела вспышку рядом с деревом на тополевой аллее. Кто мог это сделать? И зачем?

– Я думаю, это был некий майор Скелли, друг Хэмнита Тониша… и госпожи Крессвелл.

– Чего же он прячется? Почему не покажется или не подаст голос?

– Достойный майор надеется напугать или спровоцировать нас; пусть надеется, Пег. Предоставим ему действовать первым.

– А нельзя нам убежать отсюда?

– Только по мостику или по воде вброд. Мы будем отличными мишенями. А у него было время перезарядить пистолет.

– Но ведь и у вас…

На этот раз его рука зажала ей рот.

– Хочу напомнить вам, сударыня, что вода – хороший проводник звука. – Он снова обнял ее обнаженное плечо. – Оставайтесь на месте! Слышите?

– Не буду. У меня платье испачкается. Пол грязный. Чай пролит, вино, бисквиты накрошены!

– Это ужасно! Но лучше запачкать зад, чем получить пулю в голову.

– Господи всемилостивейший, – зашептала Пег, обратясь к крыше павильона, – ну до чего же обходителен этот человек! И чего уж мне было прямо не полюбить какого-нибудь боцмана с баржи на Темзе!

– Никаких жестов! Опустите руку. Она у вас… как у Венеры на картине. Могут заметить. И снимите эту маску: хрусталь притягивает свет. У вас плащ с собой?

– Да, он здесь, на столе.

– Прикройтесь им. Ваше платье почти все светлое.

Ни к маске, ни к плащу Пег даже не притронулась. Но когда она увидела, как он озирается, пряча пистолет за спину, голос ее задрожал.

– Джеффри, что вы собираетесь делать?

– Скрестить с ним шпаги я не могу. Но про пистолет он может не знать. Если заставить его выстрелить, чтобы он еще раз промахнулся…

– Как! Неужели вы застрелите его из укрытия?

– С удовольствием бы застрелил. Но в темноте и с такого расстояния ни за что не попасть. Он ведь не попал. Нужно, чтобы он подошел поближе.

– Отойдите от двери! И не лезьте на мост, под лунный свет! О Господи! Вечно эти идиоты, которые ничего не боятся…

Джеффри чуть двинулся вперед. Он ожидал выстрела из-за деревьев, но вместо этого по спине его хлестнул гневный шепот, от которого у него выступила испарина. Так же тихо стояли деревья, неслась музыка из ротонды, покачивались привязанные лодки. Он вновь отошел в тень, где на него вылился вулкан приглушенной брани.

– Только не подумайте, что я опасаюсь за вас, мистер Уинн. И не прикидывайтесь, что делаете это ради меня. Разве когда-нибудь, нуждаясь в помощи, я ее получила?

– Глаза бы мои не глядели… в ваши прекрасные глаза, Пег.

Она сорвала маску и взглянула на него. Сейчас, окончательно освоившись с темнотой, он вдруг более, чем когда-либо, ощутил ее близость.

• Предыдущая
• 38/56
• Следующая