Бесноватые - Карр Джон Диксон - Страница 28

• Предыдущая
• 28/56
• Следующая

– Конечно, о чем разговор? Только нужно уплатить еще два шиллинга.

– Они будут уплачены.

«Как хорошо, – подумал Джеффри, когда выходил через несколько секунд из дверей таверны, – что мистер Стерн не отпустил портшез».

Толпа, состоящая в это время из людей, в большинстве своем ищущих удовольствий, а также из тех, кому эти удовольствия были недоступны, текла под аркой Темпл-Бар от Стрэнда к Флит-стрит и обратно.

В четыре часа открыли свои двери театры, хотя спектакли в них начинались не раньше шести. Между четырьмя и пятью состоялись первые петушиные бои: на трех аренах с мягким покрытием, окруженных рядами зрителей, разрывали друг друга птицы со стальными насадками на шпорах. Отдельные прохожие направлялись на прогулку в Парк. В основном же вся толпа – пешеходы, коляски, наемные кареты и портшезы – двигалась как безумная в направлении Темпл-Бар. Чуть дальше на двух столбах все еще можно было видеть головы участников Якобитского восстания[45] сорок пятого года, но они находились там уже так давно, что могли заинтересовать лишь провинциалов.

Доктор Эйбил, сжимая в одной руке трость, в другой – ящик с инструментами, втиснулся на заднее сиденье портшеза, из которого нельзя было вылезти без посторонней помощи.

– Молодой человек…

Доктор замялся, понижая голос. Но мистер Стерн, возбужденный сверх меры, ибо ему почудилось, будто некая симпатичная, очень накрашенная молодая дама ему подмигнула, уже испарился.

– Где я могу отыскать вас, если у меня будут какие-то новости? Или куда написать?

– Я направляюсь сейчас в Галерею восковых фигур миссис Сомон. После этого до самого вечера, когда я собираюсь навестить Пег, я буду в турецких банях в Ковент-Гардене.

– В турецких банях?

– Успокойтесь, доктор! Турецкие бани – это не только место свиданий. Это – бани, и там действительно можно принять ванну – горячую или холодную, а также ванну по-восточному; именно это мне сейчас и требуется.

– Сэр, не исключено, что этот набег на дом сэра Мортимера ничего нам не даст. Вы уверены, что я могу упомянуть о портрете Грейс Делайт?

– Конечно. Если кто и видел портрет или знает о нем, так это сэр Мортимер. А Пег эта картина уже не причинит беспокойства. Я сжег ее.

– Сожгли?

– Носильщикам заплачено. После Сент-Джеймсской площади отнесут вас куда скажете. Доктор, вы совершаете благое дело. Если бы я мог найти подходящие слова, я, подобно мистеру Стерну, не стал бы скрывать мои чувства.

– Не тратьте на это время, прошу вас. Если вы уже выразили свои чувства в отношении мисс Ролстон…

– Совсем недавно у меня было желание убить ее. И я его еще не утратил. Au revoir[46], доктор.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос о…

– Доктор, аu revoir.

Окошечко закрылось. Носилки отбыли.

Джеффри перевел дух и отступил к двери таверны. Оттуда он взглянул на противоположную сторону улицы, где на балконе «Головы короля» на углу Чансери-лейн сидели, отдыхая, два человека. Подняв левую руку, Джеффри сделал ею движение в направлении Галереи миссис Сомон, расположенной совсем рядом, слева от него. Люди на балконе незаметно кивнули ему. Тогда, придерживая ножны шпаги, Джеффри направился к дверям Галереи, расположенным между двумя большими окнами с частыми переплетами.

– С вас шесть пенсов, сэр, будьте любезны.

– Конечно. Вот вам шиллинг. Вы – миссис Сомон?

– Во дает! Это ж надо, принять меня за мою тетку!

Но ошибка, похоже, не оскорбила невысокую костистую девчонку в шляпке. Она стояла перед Джеффри, покачиваясь и позванивая монетками в подоле передника.

– Китти и ту нечасто принимают за нашу тетку.

– Китти?

– Ну да, она тоже теткина племянница. Моя двоюродная сестра. Китти Уилкис. Она хорошенькая. И высокая. Китти, значит. Ой, как я ей завидую!

– Ты тоже будешь высокая и хорошенькая, я уверен.

Внезапно девушка бросилась к окну, взглянула на монету, полученную от Джеффри, и снова подбежала к нему.

– Но это – золото! Золотая гинея!

– Разве? Должно быть, я залез не в тот карман.

– Ну вот! У меня нет сдачи с золотой гинеи. Пока нет. Мы ведь только открылись.

– Оставь себе. И давай забудем от этом.

– Ну что же, сэр, если вы соблаговолите присоединиться к остальным зрителям…

Джеффри огляделся. «Остальные», которых он вначале принял за восковые фигуры, оказались группкой посетителей, покорно сбившихся в кучку и стоящих сейчас неподвижно справа от двери. Среди них было трое или четверо детей с глазами, расширенными от чрезвычайного возбуждения, вызванного предвкушением тайны и неведомой опасности, обычного на пороге такого рода заведений. До Джеффри доносилось дыхание детей.

– Всего несколько минут, не более, – уверила Джеффри девчонка, – люди соберутся, и я вас поведу. Обычно тетка сама это делает, когда она не занята. Я покажу, где что. Указкой я размахиваю не так ловко, но говорю не хуже тетки. Правда, если вы хотите сами идти…

– С вашего позволения, сударыня, я бы предпочел последнее.

Девочка, которой было лет двенадцать-тринадцать, повела плечиком.

– За гинею джентльмен может себе многое позволить. Здесь – не меньше, чем в других местах. Это точно.

– Благодарю вас.

– На этом этаже, как вы видите, – она показала себе за спину, – у нас карлики, великаны и прочие монстры, которые весьма привлекают людей – и знатных, и тех, что попроще. Там, наверху, – английские короли и королевы, на которых тоже ходят смотреть. Еще выше, то есть совсем наверху, выше только комнаты моей тетушки…

В восторге от того, что ее назвали «сударыня», девочка старалась держаться с ледяным достоинством. Однако Джеффри не мог не заметить заговорщицких взглядов, которые она бросала на него с того самого момента, как он вошел в Галерею.

– Там, наверху, у нас самые любопытные фигуры и картины. Надеюсь, они вам понравятся. Я думаю, если вы туда подниметесь, то найдете, что ищете.

– Я тоже так думаю. Сударыня, ваш покорный слуга.

– Сэр, прошу вас.

И она отошла, позволяя ему пройти.

Позади нее до самого конца комнаты шли два ряда столбиков, между которыми были натянуты покрытые пылью красные веревки, образующие проход между экспонатами. В конце комнаты Джеффри увидел лестницу и направился к ней, озираясь по пути.

Фигуры были сделаны на удивление мастерски. Если их создательница не видела своими глазами пигмея из Занзибара или полигарского гиганта с боевой дубинкой, значит, их не видели и авторы путевых заметок, которые вдохновили ее на создание этих фигур. Выкаченные стеклянные глаза, мощные бицепсы рук и мышцы ног – все это создавало впечатление какой-то кошмарной действительности. Что касается монстров, то здесь имелся…

– Стой! – раздался крик девочки.

Джеффри обернулся, думая, что это относится к нему. Но увидел он спину девочки. А над ней возвышался, ясно вырисовываясь на фоне окна, человек такого же костлявого, как у нее, сложения. Это был уличный скрипач, каких часто встретишь в Лондоне. На нем была мятая круглая шляпа; когда он повернул голову, оказалось, что один глаз его закрывает черная повязка. В руках человек держал скрипку, на деке которой была розовая лента, завязанная бантом.

– Проваливай! – кричала девочка. – Нечего вам, таким, здесь делать; сколько раз повторять? Будут тут всякие абрамы вытягивать деньгу из добрых людей своим пиликаньем. Самим не хватает! Проваливай!

– Ай, какая сердитая куколка, – произнес скрипач хриплым тихим голосом, наклоняясь к девочке. – Мои деньги что, хуже других, да? И слушай еще…

Он наклонился пониже и зашептал. Девочка вся напряглась. Один из людей, терпеливо ждущих у двери, неожиданно двинулся по направлению к ним. Девочка подняла руку, останавливая его.

Понаблюдав за ними несколько мгновений, Джеффри поспешил к лестнице. В следующую минуту он был уже на втором этаже, где короли и королевы стояли, выстроившись рядами.

• Предыдущая
• 28/56
• Следующая