Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира. Книга I - Карпов Владимир Васильевич - Страница 50
- Предыдущая
- 50/121
- Следующая
Когда Жуков вернулся в Наркомат обороны, Тимошенко, улыбаясь, сказал ему.
— Знаю, как ты отказывался от должности начальника Генштаба. Только что мне звонил товарищ Сталин. Теперь поезжай в округ и скорее возвращайся в Москву. Вместо тебя командующим округом будет назначен генерал-полковник Кирпонос, но ты его не жди, за командующего можно пока оставить начальника штаба округа Пуркаева.
В тот же день Жуков выехал в Киев. Он не радовался высокому назначению, не очень-то ему хотелось расставаться с округом, к которому он уже успел привыкнуть, хотя прокомандовал им не так уж долго, а главное, это была его любимая строевая работа, а к штабной деятельности душа его не лежала.
В Киеве Жуков был недолго, но за этот короткий срок нарком не раз звонил, чтобы побыстрее приезжал в Москву. Видно, Тимошенко приходилось нелегко. 31 января Жуков прибыл в Москву, в течение одного дня принял дела у Мерецкова и с 1 февраля 1941 года, за четыре с половиной месяца до начала войны, Приступил к исполнению высокой должности начальника Генерального штаба.
Военные планы
Прежде чем перейти к теме, обозначенной в названии главы, приведу небольшую часть из моих бесед с Молотовым, ту, где он затрагивает предвоенное время и касается оценки личности Сталина, которого он знал на протяжении многих лет.
— Для меня Сталин неотделим от той политической роли, которую он играл, — сказал Молотов.
Отвечая на мои вопросы, рассказал о том, как он услышал о нем впервые, как позже отнесся к «известной ныне оценке его характера в ленинском завещании. Он считал, что эта оценка в принципе была в пользу Сталина по сравнению с другими пятью деятелями, о которых там шла речь, хотя в отношении грубости Ленин был, конечно, прав. Однако, по мнению Молотова, эта грубость воспринималась тогда как твердость и была в то время полезна партии, так как Сталин твердо, без колебаний, определял основную линию.
Мне хотелось узнать мнение Молотова об ошибках Сталина в первый период войны и в предвоенное время.
— Тут, по-моему, не ошибки, а наши слабости. Потому что к войне мы не были готовы — и не только в военном отношении, но морально, психологически. Наша задача психологически и политически заключалась в том, чтобы как можно дольше оттянуть начало войны. Мы чувствовали, знали, что были к ней не готовы. Поэтому каких-нибудь ошибок, собственно, я не вижу. Все делалось для того, чтобы не дать повода немцам начать войну.
— Но Гитлер ведь уже решил о войне, вам это было известно.
— Откуда нам это было знать? Можно было лишь предположить. И все-таки нам удалось оттянуть войну почти на два года. Гитлер еще в 1939 году действительно, как потом выяснилось, был настроен развязать воину против нас и готовился к этому усиленно А оттяжка еще на год, а потом даже на несколько месяцев была нам весьма желательна. Конечно, мы знали, что к войне нам надо быть готовыми в любой момент, а как это обеспечить на практике? Это очень трудно. Мы были готовы в стратегическом смысле, потому что за пятилетки был создан промышленный потенциал, который помог нам выстоять.
— Вот вы говорите — к войне были не готовы, воевать не намеревались, а доктрина наша была довольно воинственная: бить врага на его территории…
Молотов улыбнулся. Улыбнулся на этот раз как-то хитренько и, посмотрев на меня с явной иронией, сказал:
— Ну кто же, какой стратег скажет: пожалуйста, приходите на нашу землю и здесь будем воевать! И тем более не скажет, что к войне он не готов, а наоборот, будет утверждать, что силен и непобедим.
Это элементарно. Так во все времена было… Не наше изобретение. Пропагандистский прием
— Значит, это прием для пропаганды? Но ведь должна же была быть и настоящая доктрина, которой предстояло руководствоваться в случае войны?
— Конечно, была, она отражена в планах нашего Генерального штаба.
Получив столь высокое назначение, каким является должность начальника Генерального штаба, Жуков нелегко входил в эту работу С одной стороны, сказывалась его природная нерасположенность к штабной службе, о чем откровенно говорил он сам и писали в аттестациях его старшие начальники С другой — имело значение и отсутствие необходимого для этой должности основательного образования Жуков был ярко выраженный строевой командир, практик, и, конечно, он уступал таким опытнейшим генштабистам с дореволюционным стажем, какими были Егоров и Шапошников. Но, впрочем, последних нельзя было поставить рядом с Жуковым в качестве строевых генералов, здесь они ему во многом уступали. Как говорится, каждому свое, и с этим ничего не поделаешь.
Если бы Жуков, придя в Генштаб, принял хорошо сколоченный аппарат, ему было бы легче войти в курс дел и продолжить работу своих предшественников. Но ситуация осложнилась тем, что аппарат Генерального штаба к этому времени был в значительной степени истреблен репрессиями, уцелевшие же были подавлены не только тем, что произошло, но и продолжавшимися арестами. В Генштаб пришли новые, малоопытные работники, старые их не знали, в общем, шел болезненный процесс перемен
Жуков, как это было ему свойственно, взялся за дело с напористой энергией, старался побыстрее вникнуть в суть работы, чтобы по-настоящему соответствовать новому назначению. Он старательно изучал, осваивал полученное нелегкое наследство. Вот как он сам пишет об этом:
«Весь февраль был занят тщательным изучением дел, непосредственно относящихся к деятельности Генерального штаба Работал по 15-16 часов в сутки, часто оставался ночевать в служебном кабинете Не могу сказать, что я тотчас же вошел в курс многогранной деятельности Генерального штаба».
Некоторые сведения о характере этой деятельности, думаю помогут читателю в понимании дальнейших событий.
С глубокой древности каждый полководец или глава государства, думая о возможности войны или же планируя нападение на кого-нибудь, заранее рассчитывал свои силы и возможности, а также силы противника, которые будут ему противостоять. В древние времена эти планы, вероятно, были просто в голове полководцев, но они все равно были Без предварительного планирования и расчета вообще невозможно достигнуть победы. Это знал каждый, кто брался за оружие. С течением времени, с ростом армий и масштабов сражений появлялась необходимость составления обширных планов, которые в голове удержать было уже просто невозможно Учитывая то, что руководил выросшей армией не один полководец, а многие помощники больших, средних и малых рангов, и что при этом у всех должно было быть одинаковое понимание предстоящих действий, стали составляться письменные планы. Эти планы были в каждой стране, в каждом государстве, и вполне естественно, что, зная об их существовании, будущие соперники всегда стремились как-то к ним добраться, то есть вели разведку и добывали эти планы или полностью, или частично В XIX веке, когда армии стали массовыми и воевали уже не армии, а целые народы, когда перед началом войны и тем более во время войны в противоборстве участвовала вся экономика, все хозяйство страны, — в такой войне надо было все спланировать заранее
Были ли у нас такие планы? Разумеется, были На основе нашей передовой для своего времени военной науки и планирование наше тоже было на соответствующем уровне Однако события, происшедшие внутри страны, главным образом по вине Сталина, перечеркнули эти хорошо отработанные планы защиты государства и всю нашу стратегию В результате этого составленные планы не соответствовали сложившейся к тому времени политической обстановке и тем формам и способам ведения войны, которая уже велась гитлеровцами в Европе.
Не надо быть глубоким аналитиком для того, чтобы понять, почему произошла такая беда Если начальник Генерального штаба, главный, кто руководит составлением планов обороны страны и ведения войны с потенциальными противниками, маршал Егоров оказался «иностранным шпионом», многие работники центрального аппарата, в том числе заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и почти все командующие военными округами, тоже оказались «иностранными агентами», то вполне естественно было предположить, что составленные ими планы стали «известны нашим врагам» и их надо немедленно «перерабатывать» И, разумеется, перерабатывать их надо коренным образом, чтобы они были не похожи на те, которые уже известны врагу А раз так, то естественно, что и тот, кто пытался сохранить какие-то разумные мысли из старых планов, мог быть заподозрен в близости к «врагам народа».
- Предыдущая
- 50/121
- Следующая
