Проклятие Одии - Карранса Майте - Страница 62

— Я, Эстела Серна, дочь Терезы, внучка Клавдии из Клана Медведицы и племени кантабров, полностью верю Селене. Но я не просто проголосую за ее предложение! Я буду сражаться вместе с ней. Она может рассчитывать на мою силу и мою ловкость, на мой атам и мою волшебную палочку. Я обращусь за помощью к своим сестрам и родственницам из Клана Медведицы, и они пойдут сражаться вместе со мной. Мы обязательно победим и избавимся от нашего многовекового проклятия — страха!

Гораздо позже, когда Валерия предложила проголосовать за то, чтобы Селене поручили спасти Анаид перед началом войны с одиорами, заговорила помрачневшая Крисельда:

— Я только что получила очень важное сообщение. Анаид ускользнула от хранительниц вулкана Тейде и проникла в кратер вулкана… — Крисельда с бесконечной жалостью взглянула на Селену. — Анаид вступила на Тропу Оры, ведущую в Царство Мертвых. Проклятие Одии гласит, что они не отпустят Избранницу живой. Теперь уже не важно, предала нас Анаид или нет. Она сама приговорила себя к смерти.

Не успела Крисельда вымолвить последнее слово, как Селена без чувств рухнула на пол.

Анаид трепетала, как осиновый лист. Девушке трудно было поверить в то, что ей уже нет пути назад, — она в кратере вулкана и вступила на Тропу Оры — головокружительный спуск в Царство Мертвых.

Еще несколько часов назад она лежала под неусыпным надзором Ариминды в пещере на склоне Тейде. Под действием заклинания Аремоги ее тело на Гомере исчезло и снова материализовалось лишь на Чинете, у жерла вулкана, в пещере, так долго ожидавшей Избранницу. Однако Анаид была не гостьей Ариминды, а ее пленницей.

Ариминда же, всю жизнь ожидавшая явления Избранницы и научившая Дацилию потакать ее малейшим прихотям, не проявляла по отношению к Анаид ни почтения, ни уважения. Жрице и в голову не пришло потчевать проклятую Избранницу бананами в пальмовом меду или омывать ей ноги настоем алоэ. О чистом благоухающем лавандой ложе вообще не шло и речи.

Хмурая Ариминда с непроницаемым лицом молча денно и нощно сидела рядом с Анаид, охраняя ее, пока собравшиеся на Крите предводительницы кланов западных омниор не вынесут девушке свой приговор.

На Крите решалась жизнь или смерть Анаид.

Потом появилась запыхавшаяся Амусайка и сказала Ариминде, что ее бабушка Аремога просит ее к себе на Гомеру, потому что уже получила ответ с Крита и хочет его с ней обсудить.

Анаид затрепетала. Она не сомневалась, что Совет омниор будет таким же непреклонным, как Ариминда и Елена, что его решение будет таким же жестоким, как предательство Дацилии, при мысли о котором девушке было гораздо больней, чем от веревок, которыми она была связана по рукам и ногам.

Ариминда собралась на Гомеру, оставив Амусайку охранять Анаид.

— Ни в коем случае не разговаривай с ней и не вздумай выполнять ее просьбы! — приказала она перед уходом внучке.

Опустив голову, Амусайка едва заметно улыбнулась Анаид, но измученная Избранница лишь мысленно прокляла лицемерную девчонку.

Однако стоило Ариминде удалиться, как Амусайка извлекла свой атам, разрезала на Анаид путы, жестом приказав ей хранить молчание, взяла девушку за руку и повела ее на вершину вулкана.

У Анаид полегчало на сердце. Она спасена! Амусайка ей помогает! Значит, у нее еще есть друзья!

Впрочем, скоро у ослабевшей Анаид стали подкашиваться ноги.

— Постой, Амусайка! — взмолилась она. — У меня три дня во рту маковой росинки не было.

— Перед тем как вступить на Тропу Оры как раз нужно поститься! — ответила молодая островитянка. — И еще тебе придется совершить очистительный обряд и испить святой воды. Все необходимое у меня с собой. Хоть я и не жрица вулкана, я знаю, что нужно делать. Пусть меня потом накажут, но я помогу тебе выполнить твое предназначение!

Анаид с восхищением смотрела на Амусайку. Молодая бунтарка не испугалась гнева бабушки и ярости предводительниц своего клана!

И поспешила за Амусайкой, скакавшей по камням, как горная лань.

Поднявшись на самую вершину и с трудом переведя дух, Анаид спросила у островитянки:

— Почему же ты мне помогаешь?

Готовившая для ритуала благовония и амулеты, Амусайка на секунду отвлеклась от своих занятий и подняла на Анаид большие удивленные глаза.

— Но ведь ты тоже мне помогла! Ты вернула мне самое дорогое — здоровье. Благодаря тебе я теперь счастлива!

Глядя на миловидный профиль девочки, Анаид подумала, что, когда та махнет рукой на старушечьи запреты и отрастит волосы, она станет писаной красавицей.

Амусайка медленно раздела Анаид и торжественно облачила ее в белую тунику. С разрешения Амусайки девушка оставила украшения — сапфировое ожерелье, бирюзовый браслет и аметистовую брошь, которую юная островитянка сама приколола на тунику Анаид. Потом Амусайка окурила Анаид благовониями.

Ощутив себя очищенной, Избранница почувствовала потребность покаяться.

— Знаешь, Амусайка, — стыдливо пряча глаза, сказала она, — я должна признаться тебе в одной страшной вещи. Там, в пещере Ибальи я уже собиралась напиться твоей крови…

— Я с радостью отдам всю свою кровь, если она поможет тебе выполнить задуманное, — улыбнулась в ответ Амусайка.

С этими словами она протянула Анаид бурдюк со святой водой, чтобы Избранница могла испить из него и очисть свою совесть.

Отпив святой воды, Анаид стала ожидать преображения. Она не подошла к Амусайке, не начала обнимать ее или целовать, чтобы та не подумала чего-нибудь плохого, а просто сказала:

— Ты замечательный человек, Амусайка. Желаю тебе счастья!

Преображение наступило очень быстро.

Тело Анаид стало невесомым и воздушным. У ее ног разверзлась пропасть, ведущая к границам известного людям мира.

Не говоря больше ни слова, Анаид закрыла глаза, и сила мертвых утянула ее в недра земли.

Очень скоро Анаид поняла, что ее невесомое тело со страшной скоростью летит вниз в самую глубь земли по какой-то трубе из застывшей вулканической лавы.

Девушке показалось, что она очень долго падала меж каменных стен, пока, наконец, не коснулась земли. Анаида весила теперь так мало, что, конечно, не разбилась, но не поняла, куда ей двигаться дальше. Судя по всему, ее путешествие закончилось так же внезапно, как и началось.

Боязливо прижавшись к стене, Анаид стала озираться по сторонам. Прямо перед ней был крутой обрыв, за которым царил кромешный мрак.

«Неужели это ловушка?! Не может быть!»

Присмотревшись как следует, она различила на той стороне пропасти какую-то гору, излучавшую бледный свет. Шестое чувство подсказало Анаид, что по настоящему Тропа Оры начинается именно там.

«Но как же перебраться через пропасть?!»

Потом Анаид разглядела во тьме канат. Осторожно потрогав его пальцем, она укололась о грубую его поверхность и отдернула руку. Канат был туго натянут.

«Так вот как мне придется перейти бездонную пропасть, отделяющую мир живых от Царства Мертвых! Оказывается, их соединяет только тонкий канат!»

У Анаид не было выбора. Ей нужно было победить головокружение и пройти по канату в каких-то два пальца толщиной!

Анаид попробовала ступить на него, но тут же отдернула ногу. Канат была таким колючим, что ступни девушки тут же начали кровоточить.

«По нему просто так не пройдешь! Можно потерять равновесие от боли! Конечно, это же Дорога Мертвых, а мертвым не больно! Но живому человеку на него не ступить. Что же делать? Может, не думать о боли? Сжать волю в кулак и думать только о том, что нужно двигаться вперед?»

Так Анаид и сделала. Убеждая себя в том, что ее желание идти дальше сильнее страха боли, девушка решительно ступила на канат и сделала шаг вперед. Потом еще один и еще. Анаид уже отошла от начала каната метра три, когда тот закачался, и она в ужасе застыла на месте.

Ее охватила паника. Канат был еще очень длинным. Прикусив губу, девушка попыталась взять себя в руки, но случайно глянула вниз — в бездонную пропасть, и от ужаса у нее затряслись колени.