Карабахский конфликт. Азербайджанский взгляд - Коллектив авторов - Страница 22

– Армянская сторона считает, что, несмотря на мирные переговоры, азербайджанская сторона продолжает ужесточать свою позицию и выступать с военной риторикой. Хотелось бы узнать ваше отношение к подобным заявлениям армянской стороны.

– Я хотел бы отметить, что не все высказывания, появившиеся в последнее время в прессе, в частности приписываемые министру иностранных дел Азербайджана, соответствовали действительности.

Что касается позиции армянской стороны, то я не знаю, какие, собственно говоря, ожидания были у них в связи с этой встречей.

Позиция официального Баку заключается в том, что самым большим нашим компромиссом является то, что мы остаемся приверженными к мирному урегулированию этого конфликта, несмотря на продолжительный факт оккупации территории Азербайджана. Что касается военного пути решения этого конфликта, то мне как представителю МИД не подобало бы говорить о таких возможностях, но тем не менее необходимо четко осознавать, что предъявление равных требований в отношении и к агрессору, и к жертве агрессии по меньшей мере не вполне этично, не говоря уже о том, что это является вообще неправильным подходом к решению проблемы. Поэтому, несмотря на то что для Азербайджана мирный путь решения конфликта продолжает сохранять приоритет, подобное положение дел тоже не может быть вечным.

– В прессе появляются сообщения, что якобы Азербайджан согласился на референдум в Нагорном Карабахе. Что вы можете сказать по этому поводу?

– На данном этапе азербайджано-армянских переговоров по урегулированию конфликта статус Нагорного Карабаха не обсуждается и, естественно, вопрос референдума тоже.

Вопрос о статусе Нагорного Карабаха, а также другие вопросы будут обсуждены на втором этапе переговоров. На данном этапе обсуждаются вопросы освобождения азербайджанских земель, вывода войск, разминирования территорий, возвращения беженцев, восстановления разрушенных коммуникаций и другие.

Статус Нагорного Карабаха может быть рассмотрен на последующем этапе переговоров. К тому же говорить о проведении референдума, пока не будет восстановлен демографический состав Нагорного Карабаха, существовавший до конфликта, пока для обеих общин не будут созданы равные условия, нереально. Плюс ко всему Конституция Азербайджана не предусматривает проведение референдума в отдельно взятом регионе.

По главному закону нашей страны референдум может быть только общенациональным и в нем должно принять участие все население страны. И если армянская сторона согласится на эти условия переговорного процесса, то вопрос референдума может стать одной из тем последующих переговоров. Я должен отметить и следующее – в процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта не будут предприняты какие-либо шаги, противоречащие Конституции Азербайджана.

МИД, являясь проводником внешнеполитического курса государства, одновременно представляет интересы всего азербайджанского народа. Несмотря на то что действующими лицами переговоров являются государственные чиновники, принимать решение приходится народу. И только решение, принятое народом, имеет право на жизнь.

Поэтому ни одно решение не сможет стать реальностью, пока его не примет народ. Для Баку урегулирование конфликта не ограничивается освобождением оккупированных территорий, для нас является важным восстановление контроля над всеми своими территориями.

– Входит ли в предмет обсуждений вопрос введения миротворческих сил в зону конфликта?

– Да, этот вопрос тоже является одной из тем переговорного процесса. Но наша позиция заключается в том, что состав миротворческих сил не должен быть сформирован из стран – сопредседателей Минской группы.

– В таком случае какие страны или организации должны взять на себя ответственность?

– Я думаю, что это вопрос будущего. Азербайджан может приветствовать любое решение международных организаций или отдельных стран, которые могут взять на себя эту ответственность.

– Если НАТО решит взять на себя эту ответственность, согласится ли Азербайджан на это?

– Азербайджан будет приветствовать интересы любых организаций, если какая-то из них решится взять на себя миротворческую миссию.

МИРОВЫЕ СМИ ПРАКТИЧЕСКИ проигнорировали визит в Ереван министра иностранных дел Ирана Менучехра Моттаки,[48] тем более что обошелся он без громких заявлений по «ядерной проблеме», остающейся сегодня «темой номер один». Как того и следовало ожидать, подробности встреч Моттаки с президентом Армении Кочаряном, министром обороны Саркисяном и другими официальными лицами остались за закрытыми дверями. Однако пищу для размышлений дают заявления Моттаки по карабахской проблеме.

На первый взгляд ничего экстраординарного и тем более выходящего за рамки общепринятой риторики глава иранской дипломатии не сказал. Он заверил, что Иран выступает за то решение карабахской проблемы, к которому придут президенты и министры иностранных дел Армении и Азербайджана, и это решение должно основываться на взаимоприемлемых для всех сторон конфликта условиях. «Переговоры в Рамбуйе свидетельствуют о том, что у сторон есть политическая воля решить вопрос. Мы приветствуем эту позицию и, если сможем, поможем. Наша позиция по Нагорному Карабаху неизменна – вопрос должен быть урегулирован мирным путем», – подчеркнул Моттаки.

Однако на той же встрече с журналистами куда более жесткие заявления по Карабаху сделал министр иностранных дел Армении Вардан Осканян: «Учитывая де-факто сложившуюся ситуацию, при любых обстоятельствах Нагорный Карабах не может сделать шаг назад. Вопрос Нагорного Карабаха всегда рассматривался в политической плоскости, а правовая плоскость создает основу для принятия политического решения».

Теоретически, конечно, можно было бы заявить, что, дескать, Моттаки не должен нести ответственность за заявления Осканяна, если бы не одно обстоятельство. Бывший посол последнего шаха[49] при ООН Ферейдун Ховейда в своих мемуарах, кроме всего прочего, отмечал «национальную особенность» своих соотечественников: иранцы крайне серьезно относятся к знакам и скрытому смыслу слов. К примеру, как уверены многие знатоки иранского менталитета, в 1951 году янки не могли понять, что суперважная миссия в Тегеране одного из самых талантливых дипломатов США Аверелла Гарримана провалилась в немалой степени потому, что фамилия посла была очень похожа на слово ahriman – «сатана», а значит, все его предложения – это «козни дьявола». «Каждая речь Картера по любому поводу анализировалась так, как будто она непосредственно касалась Ирана, – вспоминал Ферейдун Ховейда. – Например, когда Картер заявил: „Мы теперь свободны от безграничного страха коммунизма, который некогда заставлял нас заключать в объятия любого диктатора“, иранцы решили, что президент имел в виду шаха. С точки зрения иранцев, американские заявления всегда заключали в себе скрытый смысл, который надо было расшифровать. А американцы пребывали в неведении о способности иранцев расшифровывать незашифрованные сообщения». Излишне напоминать, что такой «дешифровкой незашифрованных сообщений» занимаются главным образом те, кто в любой свой жест и шаг вкладывает «многослойный» скрытый смысл. И если Моттаки рассуждал о взаимоприемлемом решении в то время, когда Осканян заявлял, что Нагорному Карабаху, а следовательно, и Армении отступать некуда, – значит, Иран «иносказательно» выразил готовность поддержать Армению в карабахском вопросе – со всеми вытекающими отсюда последствиями для Азербайджана.