Новые приключения Незнайки: Остров Голубой Звезды - Карлов Борис - Страница 23

• Предыдущая
• 23/96
• Следующая

– Нет, ничуть не показалось. По-моему, это очень хорошие стихи.

– Вам правда понравилось? – обрадовалась Огонёк.

Знайка кивнул.

– А что вы всё время на меня смотрите? – спросила она подозрительно. – Хотите, я открою вам секрет?

Знайка кивнул.

– Обещайте, что никому не скажете.

Знайка кивнул.

– Эти стихи сочинила я сама, – шёпотом сообщила Огонёк.

Знайка вскинул брови в вежливом удивлении и поправил на переносице очки.

– Ну как, и теперь нравятся?

Знайка кивнул.

– Вы, я вижу, не очень-то любезны. Молчите как безмозглый чурбан. Вам нечего сказать?

Знайка достал из кармана платок и вытер лицо.

– Здесь очень жарко, – сказал он. – Наверное, тяжело работать на фабрике?

– Терпимо. Климат здесь межконтинентальный, субтропический, при высокой влажности, оттого и кажется, что жарко… Вы лучше признайтесь, вы когда-нибудь сами сочиняли стихи?

– Никогда, – признался Знайка.

– Тогда вам этого не понять… По-настоящему понимать стихи может только тот, кто сам пробовал сочинять. Вам правда понравилось мое стихотворение?

Испугавшись, что его собеседница опять начнет читать стихи и они не поговорят о делах, Знайка решил взять, как говорится, быка за рога.

– Извините, но уже совсем стемнело и… я хотел бы…

– Хотите спать? Можете идти. – Огонёк состроила презрительную мину и отвернулась.

– Нет, совсем не в том смысле…

– Чего же вы хотите?

– Объясните пожалуйста, что за фабрика… И что вообще здесь происходит?..

– Я знаю не больше вашего.

– Но ведь вы здесь уже не первый день?

– Да, четвёртый.

– Так чем же вы всё-таки занимаетесь на фабрике?

– А нам этого знать не положено. Камешки перебираем на конвейере, остальное не нашего ума дело.

Знайке показалось, что Огонёк из-за чего-то на него обиделась. Однако мысленно не обнаружив никакой причины для такой обиды, он продолжал:

– Вероятно, всё остальное выполняет автоматика?

– Возможно.

Знайке опять показалось, что он не находит нужного подхода к новой знакомой. Он вообще плохо находил общий язык с малышками; в общении с ними он частенько злился и даже, случалось, срывался на откровенную грубость. Но болтовня именно этой немного странноватой малышки-изобретательницы почему-то его совсем не раздражала. И Знайка решил тактично зайти издалека.

– Вы знаете, у нас в Цветочном городе тоже есть один замечательный поэт, его зовут Цветик. Я даже помню что-то такое… «Огромный шар, надутый паром, поднялся в воздух он недаром…»

– Не трудитесь, – вдруг перебила его Огонёк. – Вас интересует, что делается на фабрике? Элементарная кристаллизация в кубической сингонии полиморфных модификаций углерода.

– Так-так-так, – оживился Знайка, даже не успев удивиться столь внезапному переходу к сугубо научной терминологии. – А скажите, каков признак симметрии элементарной ячейки кристалла – гексагональная или моноклинная?

Передавать читателю их дальнейший разговор было бы совершенно бессмысленно, так как даже сам автор не понимает хорошенько значения того особого языка, на котором заговорили эти ученые особы. Добавим только, что Знайка в течение всего разговора что-то помечал в своей записной книжечке.

Клюковка-Огонёк, кстати говоря, вообще никогда ничего не записывала, потому что и без того всё хорошо запоминала.

– Но вы всё-таки на досуге почитайте Пегасика, – сказала она, смягчившись напоследок. – Нельзя быть таким учёным сухарём. Надеюсь, мы с вами ещё поболтаем?

И Знайка вдруг опять смутился. Язык у него снова одеревенел, а стекла очков запотели.

– Спокойной ночи, – сказала Огонёк и пальчиками коснулась рукава его походной курточки.

Знайка повернулся и, забыв попрощаться, не глядя себе под ноги, отправился в предназначенную для малышей половину сарая, где все уже спали.

Устроившись в сухой траве, Знайка долго не мог заснуть.

Сначала он обдумывал всё, что недавно услышал. Для чего на фабрике делают огромный, величиной с дом, алмаз? Что за устройства вмонтированы в шары, которые здесь используют для наблюдения и излучения болевых импульсов? Что за дикари прячутся в зарослях?..

Потом Знайка подумал, что это он во всём виноват. Если бы он сразу вызвал ракету, то всё повернулось бы иначе. А он вместо того, чтобы спасти друзей, сам появился на острове пленником…

От стыда и отчаяния Знайка стискивал кулаки и был готов скрежетать зубами. Он дал себе клятву, что завтра же начнёт действовать, даже если ракета не появится. Как именно действовать, он ещё не знал, но эта мысль его немного успокоила и он вскоре заснул. Последняя, ускользающая от него мысль звучала приблизительно так: «Какая всё-таки она необыкновенная малышка…»

С рассветом всех разбудил неприятный и резкий сигнал подъёма. Было мокро от росы и довольно прохладно. Хриплая сирена завывала так, будто кто-то тянул простуженную кошку за хвост, а она кричала и вырывалась. Такой звук сразу создавал ощущение тревоги, и спать больше не хотелось.

Выдав пленникам несколько нарезанных поперёк бананов, стражники повели их на работы – малышей в котлован, малышек на фабрику.

– Хоть бы кашей накормили, – ворчал Пилюлькин. – Разве бананы это завтрак?

– Ты не волнуйся, – успокоил его Тюбик. – На обед ещё кокосовый орех выдадут.

– Как же совсем без горячего?!

– Будет и горячее, – пообещал Ворчун. – Вот как только без команды работать перестанешь, сразу получишь горячее.

– Это ты про шар, который стоит над карьером? – оглянулся в его сторону Знайка.

– Про него, про него…

– Что это за шары? Я уже много видел таких, только маленьких, с кулак, на деревьях.

– Те, которые на деревьях, не кусаются. Они только смотрят.

– А этот большой, как он действует?

– А вот когда работать перестанешь, тогда узнаешь, как он действует.

Знайка понял, что от Ворчуна ничего толком не добьёшься, и перестал его расспрашивать. Заговорил шагавший спереди Пилюлькин.

– А может быть, те дикари, которые живут на острове, – это беглые коротышки? – высказал он своё предположение. – Замучили их тут, они сбежали, одичали и на почве плохого питания стали нападать на других коротышек.

– Это вряд ли, – сказал Знайка. – Ведь пленники появились на этом острове совсем недавно. Не могли же они за это время до такой степени одичать.

– А я, знаете ли, чувствую по себе, что готов, – сказал Тюбик. – Ещё пару дней – и тоже начну на всех кидаться…

Так не спеша переговариваясь и поглощая ломти бананов, каждый из которых был величиной с порядочный круг сыра, пленники добрались до котлована. Стражники освободили их от веревок и развели по работам – долбить, возить, крутить.

В полдень принесли обед: бананы и кокосовый орех. У ореха спилили верхушку и доставали оттуда сок большой поварешкой. Потом, когда весь сок вычерпали, повалили орех на бок и вычистили изнутри со стенок мякоть, которую здесь называли копрой.

Неподалёку от колеса стояла бочка с водой; пить разрешалось сколько хочешь. Это было единственное место, где можно было немножко передохнуть во время работы. А потому у бочки, соблюдая очередность, всегда стояли несколько коротышек и не спеша попивали воду. Щурясь от солнца, они то и дело поглядывали на небо в надежде увидеть подоспевшую на помощь ракету. Но, увы, как нам уже известно, тревожные радиосигналы со «Стрекозы» пока ещё никто не принял, а сам Стекляшкин как раз в это время крепко спал в гостиничном номере…

Когда солнце стало клониться к западу, стражники отвели валившихся с ног пленников в бамбуковую хижину. Все попадали на травяной настил и тут же заснули.

Провалившись в бездонную чёрную дыру сна, Знайка вдруг почувствовал, что кто-то трясет его за руку. Открыв глаза, он увидел свою новую знакомую. Её лицо было освещено лунным светом, пробивавшимся сквозь щели в стенке сарая.

• Предыдущая
• 23/96
• Следующая