Свадебный подарок - Карлин Салли - Страница 14

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая

— С тех пор как те люди уехали, мы здесь ничего не делали, — сказал Хенк, растягивая слова.

— Сначала мы еще пытались сдать дом снова, — добавила Глэдис, — но никто не хотел жить так далеко. Потом у нас здесь был сарай до тех пор, пока не начала протекать крыша.

Энелайз медленно поднялась на крыльцо и немного задержалась перед дверью.

— Там не заперто, — сообщил Хенк. — А замки так, для отвода глаз. Их еще Джун повесила, а у нас и ключа-то от них никогда не было.

Энелайз надавила на ручку, но та сразу же рассыпалась в ее ладони. Просунув два пальца в образовавшуюся щель, она потянула, но так же безрезультатно.

— Дерево могло деформироваться, — сказал Хенк. — Я принесу лом из машины.

Ник осторожно взобрался на крыльцо и встал рядом с Энелайз.

— Странное чувство, да? — оказала она так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы услышать. — Дом, в котором они жили. Я почти вижу, как маленькая Сара играет со своей куклой на этих ступеньках и как Джун открывает дверь и зовет Сару ужинать. А вы видите?

Он тоже представил картину, которую она нарисовала. Причем картина эта была чересчур живой. Он даже почувствовал, как внутри у него что-то сжалось при мысли о тихом ребенке и о той несчастной жизни, которая, по всеобщему мнению, была у этого ребенка. И чувство это ему определенно не понравилось. Расстраиваться из-за того, что ты не в силах изменить, — бесполезная трата энергии.

— Энелайз, прошлого не воротишь. Зачем так переживать? Тем более, если это связано с человеком, которого вы даже ни разу не видели.

Она не успела ответить: пришел Хенк с ломом, дверь открыли, и все вошли внутрь.

Пара мышей метнулась к стене. Отовсюду свисала паутина, пол был покрыт толстым слоем пыли, сквозь рассохшиеся доски проглядывала земля. И над всем этим стоял запах пыли и забвения.

— Когда они уехали, здесь все было чисто, — сказала Глэдис, словно и она почувствовала заботу Энелайз. — Джун Мартин была хорошей хозяйкой, регулярно ходила в церковь и за жилье всегда вовремя платила. Странная женщина. Вся в себе. Люди к ней относились доброжелательно, но она на это даже внимания не обращала. Нацепила на дверь замки и заколотила окна.

— Ничего, если мы тут осмотримся? — спросил Ник. Он не надеялся на то, что найдет здесь хоть что-нибудь, что сможет им помочь.

— Конечно. Но ходите осторожно, пол сильно прогнил.

Ник начал было осматриваться, но остановился, поняв, что Энелайз осталась на месте. «Это не должно меня волновать», — напомнил он себе. Ведь он же этого и хотел — заниматься работой самостоятельно, не обращая внимания на нее.

Он вернулся, взял ее за руку и повел за собой.

— В первой спальне спала Джун, во второй — Сара, — крикнула им вслед Глэдис.

Ник остановился у комнаты Джун, но Энелайз направилась прямиком в комнату Сары. Она остановилась на пороге, и ужас отобразился на ее лице. Перед Ником вихрем пронеслись самые жуткие картины, которые могли так напугать Энелайз, и он тут же бросился к ней.

Посреди комнаты, подняв хвост, сидел скунс и внимательно смотрел на вошедших.

— Не надо его пугать. Просто медленно отойдем назад. — Ник крепко обнял ее за талию и потянул из комнаты.

Скунс метнулся к дыре в полу и исчез.

Энелайз рассмеялась и повернулась к Нику, не пытаясь убрать его руку, и уже другое напряжение охватило его. Он сам не помнил, как его вторая рука оказалась у нее на спине. Видимо, тело перестало слушаться логичных и правильных предостережений разума.

Но Энелайз, казалось, чувствовала себя уютно. Она смотрела на Ника сверкающими глазами, смех замер у нее на губах, оставив их приоткрытыми в полуулыбке.

Она подняла руку и провела пальцами по его щеке. Ощущение было таким острым, ее прикосновение — мягким, как крылья бабочки, и обжигающе эротичным.

— След остался. — Она почти не дышала.

Энелайз была почти уверена, что не собиралась падать в объятия Ника. Просто поиск секретов старого дома настолько поглотил ее внимание, что она забыла о необходимости избегать Ника. А руки, обнявшие ее, были такими сильными и надежными. И несмотря на то что ее все больше охватывало возбуждение, она чувствовала себя в полной безопасности.

Но ведь эта ситуация не может быть безопасной по определению! — напомнила она себе. Отдернув руку, она попыталась оттолкнуться от его груди.

Из расстегнутого ворота его джинсовки выглядывали вьющиеся волоски, и рука ее вдруг позабыла, что ей следовало делать, вместо этого ее пальцы погрузились в эти волоски, пытаясь прикоснуться к твердым мускулам и почувствовать тепло его кожи.

Ник порывисто вздохнул и притянул ее ближе, так что Энелайз почувствовала, что твердыми были не только мускулы на его груди. Мысль о том, что она так сильно взволновала его, и ощущение его тела так близко — все это не приведет ни к чему хорошему. Она была готова броситься в его объятия, забыв обо всех предостережениях.

Ее рука скользнула вверх, пытаясь дотянуться до его шеи, и… и тут, как последнее предупреждение, на ее пальце блеснул бриллиант. Тот самый, подаренный Лукасом. Символ его доверия и любви, напоминание о том, что она помолвлена, приказ поступить правильно хотя бы теперь.

На этот раз ей все-таки удалось отстраниться от Ника, и тот отпустил ее. Энелайз старалась дышать глубоко.

Ник молчал, но она знала, что он рядом. Его присутствие было настолько осязаемым, словно он все еще прикасался к ней.

— Я всю жизнь… — оказалось, нужны немалые усилия, чтобы голос звучал ровно, — всю жизнь старалась делать то, чего боюсь. Для самоутверждения. Я знаю, что доставляла родителям кучу неприятностей и переживаний, но всегда надеялась, что они поймут, насколько беспочвенны их страхи. Я ни разу никому сознательно не сделала больно и никого не предала. А рядом с тобой хочу предать Лукаса, который никогда мне ничего плохого не сделал, это лучший друг из всех, которые были у меня в жизни.

Энелайз вдруг поняла, что только что сказала.

— Нет, не правильно. То есть он не только друг. Он… — Она запнулась, подбирая слова. — Он мне очень нравится, я его уважаю. И восхищаюсь им. Я…

Она снова запнулась. Почему ей так сложно сказать, что она любит Лукаса? Ему самому она говорила это, наверное, раз сто на протяжении нескольких лет…

— Давайте осмотрим комнату Джун Мартин, — предложил Ник так, словно недавнего безумства и не было.

Может, для него все это действительно ничего не значило…

Энелайз вошла в спальню Джун Мартин, расправив плечи, словно собиралась драться, если хозяйка вдруг окажется в комнате. Девушка всеми силами старалась сосредоточиться на поисках, избегая любых мыслей о Нике.

— Даже если они что-то здесь и оставили, — послышался голос Ника, — прошло уже слишком много времени.

Он заглянул в небольшую кладовку.

— Даже вешалки не осталось. — Он зашел внутрь, посмотрел вверх. — Паутины здесь… А это что такое?

Энелайз поспешила в кладовку и посмотрела наверх, где было чердачное окно. Доска, закрывавшая его, сместилась, и в отверстие выглядывал кусочек ткани, покрытой грязными пятнами.

— Энелайз, идите отсюда. Вы испачкаетесь.

— Я всегда могу принять ванну, — ответила она несколько грубовато: еще немного, и он начнет выдавать предупреждения вроде «будь внимательна, смотри, куда идешь; прежде чем перейти дорогу, посмотри налево-направо…».

— Что ж, если вы так хотите… — Он пожал плечами и потянулся, чтобы отодрать доски, закрывавшие чердак.

Грязь, пыль и целая куча всевозможных вещей обрушились вниз. Ник успел выхватить из падающего потока нечто, покрытое тканью неопределенного цвета, которая когда-то, по всей вероятности, была белой.

При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось рыжеволосой куклой.

Взяв куклу из рук Ника, Энелайз отступила назад. Крыша над чердаком, очевидно, еще не прохудилась, и кукла сохранилась великолепно.

Ник вышел следом:

— Энелайз…

— Да, — шепнула она. — Думаю, да. Это Энелайз, кукла Сары.

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая