Полураспад - Зорич Александр - Страница 64

• Предыдущая
• 64/73
• Следующая

Взъерошили колесами кустики лавровишни…

Сорвали сетку с волейбольной площадки…

…И упали на все точки шасси, не дотянув до коттеджного поселка нескольких десятков метров.

— С приземлением, — сказал я.

Конечно же, больше всего нас беспокоила судьба Гайки, ради спасения которой, напомню, мы и явились на эту подозрительную базу.

К сожалению, наши упавшие вертолеты разделяло метров сто открытого пространства.

Стоило Тополю высунуть нос за борт «Корморана», как гравий вокруг вертолета буквально закипел от пулеметных очередей.

— Ты посмотри какие шустрые, ипатьтулюсю! — по-морскому выругался Тополь.

Я поднес к глазам бинокль и навел его на Гайкин «Корморан».

Гайку, похоже, тоже взяли в оборот. И притом еще более серьезно, чем нас.

Мгновение — и лежащую на грунте машину затянуло тяжелым охряно-желтым дымом.

Я знал, что этот дымок — нелетальный усыпляющий газ «Удав». Действует он быстро, иммобилизует даже бешеного слона, а в фазе отходняков дает жуткую головную боль и мышечные судороги.

Впрочем, к «Удаву» существуют антидоты. Один маленький укольчик — и головная боль на пару с судорогами отступают, оставляя счастливца с пустой и звонкой башкой.

Так что мы могли быть уверены: и Гайка, и захваченный ею пилот уже спят сладким сном. Через несколько минут — это я узнаю несколько позже — они с пилотом получат антидот и их поведут к начальнику всего этого научного парадиза…

Итак, помочь девчонке, похоже, было пока нечем.

Но мы все еще могли помочь себе!

— Противогазы! — крикнул я. — Надо надеть противогазы!

Сказать-то легко. Но где их взять?

«Эх, зря мы с Тополем пренебрегли гермошлемами экзоскелетов… Надевать их, конечно, не хотелось, факт. Но надо было хотя бы прихватить с собой! Впрочем, Тигрёнок вон вообще без экзоскелета…». На предмет противогазов пришлось провести экстренные раскопки в недрах наших рюкзаков.

Наших прекрасных, вместительных, родных рюкзаков, которые мы с Тополем смогли сохранить и пронести сквозь ад подземных и наземных схваток в базе «каперов».

Честное слово, если бы меня попросили придумать сюжет для памятника нашей нелегкой сталкерской работе, я бы предложил поставить памятник… нет, не «калашу»! и даже не батону колбасы «Любительская»! — а именно рюкзаку.

Рюкзаку, в котором всегда находится место и «калашу» со сложенным прикладом, и пачке патронов, и «Любительской», и противогазу…

— Нашел! Один есть! — радостно отрапортовал Тополь, протягивая Тигрёнку найденное.

— Я тоже нашел, — с облегчением вздохнул я, извлекая на свет свой верный противогаз «Циклон-10».

Оставалось найти третий.

Интуиция подсказывала мне: в кабине должны оставаться НАЗ — неприкосновенные аварийные запасы для экипажа. То есть как минимум для двух пилотов.

И если только это хорошие НАЗ, там сыщутся и плохонькие противогазы…

Интуиция меня не подвела. Под креслом второго пилота мы обнаружили оранжевую сумку, туго набитую всяческим барахлом.

Среди прочего сыскались в ней две полезные вещи. Универсальный нож-мачете, который страшно понравился Тигрёнку и был им, так сказать, усыновлен. И французский противогаз марки «Фантомас».

Мы нацепили «хрюкалки», как зовем их мы, сталкеры, очень вовремя.

Потому что спустя секунду вокруг кабины вертолета захлопали разрывы газовых гранат.

Всё потонуло в охряно-желтых облаках.

Когда оранжевый дым рассеялся, нас попытались штурмануть.

Но не тут-то было! Мы огрызнулись из уцелевшего «Минигана».

Огрызнулись нарочно неприцельно, чтобы не злить лишний раз нападающих, заведомо превосходящих нас по огневой мощи.

Цепь фигур в пятнистых комбинезонах мгновенно залегла. А их командир, достав жестом фокусника, казалось, прямо из воздуха крошечный мегафон, начал вещать.

Вся ситуация в целом до боли напоминала мне тот эпизод моей нестандартной биографии, в котором мою скромную обитель (там отсиживались я, Тополь, принцесса Лихтенштейнская и ваш покорный слуга) держала под прицелом вся королевская рать, присланная папочкой принцессы. И тогда, и сейчас ситуация описывалась одним словом: «обложили».

Тем временем из мегафона неслось:

— Экипаж и пассажиры «Корморана» бортовой номер 41!

— …Это наш номер, если что, — смешно прогудел Тигрёнок из-под противогаза.

— Вы находитесь на территории частной научно-исследовательской базы «Наутилус»! Ваше пребывание здесь незаконно! В соответствии с действующим законодательством вы подлежите депортации за пределы Периметра Зоны отчуждения!

— Фу-ух… Хорошо хоть не повешению, — с облегчением сказал Тигрёнок.

— Рано радуешься, мелкий, — бросил Тополь. — Этот чувак ничего не сказал насчет «в живом виде».

— То есть «в живом виде»?

— Ну что депортировать за Периметр тебя будут в живом виде. А не в дохлом, — пояснил Тополь.

— Думается, депортация в дохлом виде называется каким-то другим словом, — заметил я.

А мегафонщик продолжал псих-атаку:

— Сложите оружие и выходите по одному с поднятыми руками!

— Что делать будем? — поставил вопрос ребром я.

— Ну… Давай поблефуем, — лениво предложил Тополь.

— Как именно?

— Скажем, что у нас заложники. — Тополь задумчиво указал на Тигрёнка. — И что мы их убьем.

— Судя по тому, как они садили по вертолету из зениток, на наших потенциальных заложников им положить.

— Это пока мы их из «Раумшлага» поливали. А теперь мы тихие, смирные, и снова можно задуматься над общечеловеческими ценностями.

Какой-то резон в словах Тополя имелся. Но для блефа с заложниками нужно настроение, нужен большой кураж.

А у меня их в тот день не было. Не было, и все тут!

Мегафонщик не унимался, умело нагнетая истерию:

— Мы даем вам на размышление десять секунд! По истечению этого времени мы открываем огонь из гранатометов «Раумшлаг»!

— Ему следовало бы еще добавить: «Кто с «Раумшлагом» к нам придет, тот от «Раумшлага» и погибнет», — нашел в себе силы пошутить Тополь.

— Я считаю, пора сдаваться, — подытожил я.

— Двое нас, — трусовато поддакнул Тигрёнок.

— Уступаю давлению большинства, — развел руками Тополь.

Я решительно шагнул из вертолета.

Демонстративно отбросил свой АК-47, поднял руки.

Сделал шаг. Второй. И… остолбенел.

Потому что до меня вдруг дошло, что диковинное бетонное сооружение, которое маячило за спинами бойцов «Наутилуса», за бункерами, где-то в районе северного фаса ограды, — это вовсе не часть базы, а… горячо любимая нами Пирамида!

— Привет, давно не виделись, — пробормотал я.

В ту же секунду весь северный фас периметра взорвался захлебывающимся лаем скорострельных зенитных автоматов.

По Пирамиде било все, что может стрелять.

Заухали станковые гранатометы.

Оставляя за собой грязные дымные следы, в днище Пирамиды ударили реактивные выстрелы старых добрых РПГ-7.

Нужно ли говорить, что все эти смертоносные снаряды были нашей кумушке как слону дробина?

Она, похоже, упивалась своей неуязвимостью и вовсе не собиралась мстить глупым людям за их агрессивность. Она медленно ползла вперед на смехотворной высоте метров в пятнадцать.

Ничего не скажу — это было фантастическое зрелище. Ради таких зрелищ я и ходил в кино, когда был пацаном.

А теперь я в кино не хожу. Какое кино после таких расколбасов в Зоне?

Однако по поводу пацифистских настроений Пирамиды я, как оказалось, погорячился.

Когда она зависла над забором базы, из двух желобов в ее плоском брюхе показались на свет божий сигарообразные конструкции метров по десять каждая.

• Предыдущая
• 64/73
• Следующая