Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/113
• Следующая

Когда вечером Рокоссовский доложил в штаб фронта: «Сухиничи взят. Город очищается от автоматчиков», там, очевидно, не поверили в это, потому что сразу же последовал запрос: «Рокоссовскому и Лобачеву. Взят ли Сухиничи? Что значит „очищается от автоматчиков“? Отвечайте, есть ли в городе немцы?» На что Рокоссовский ответил, что штаб его уже разместился в Сухиничах.

Вечером в штабе 16-й армии царило приподнятое настроение. Еще бы: новый участок фронта, новые соединения — и такая удача! За ужином Рокоссовский и товарищи его, а также приехавшие в армию корреспонденты стали вспоминать октябрь и ноябрь 1941 года, бои за освобождение Крюкова. Заспорили о деталях этого сражения.

— Я говорю, это было так! — с азартом воскликнул начальник политотдела армии и с силой вогнал в крышку деревянного стола нож, которым открывал консервы.

Со смехом Рокоссовский мгновенно раскрыл свой нож и вонзил его рядом:

— А я говорю: не так! — И добавил, глянув на соседа: — «Мы индейцы племени Сиук-Су...» Помнишь Майн Рида?

В этот вечер командарм много шутил и смеялся, вместе со всеми пел песни. Один из корреспондентов впоследствии вспомнил, что, когда в песне о Стеньке Разине добрались до строфы:

командарм вдруг сказал:

«— Святые слова!

— Почему святые? — спросил корреспондент.

— Потому что на войне все совершает коллектив.

— А командующий?

— Командующий всегда должен это помнить. И подбирать коллектив, подбирать людей. И давать им развернуться.

— А сам?

— Сам может оставаться незаметным. Но видеть все» И быть большим психологом».

Конечно, Рокоссовский из скромности преуменьшал свою роль, как и роль вообще полководца в современной войне. Сам он только что продемонстрировал одно из важнейших качеств полководца — способность к разумному риску. Ведь в концентрации войск у Сухиничей за счет других участков был немалый риск. Но не бояться риска, а уверенно идти на него — одно из проявлений таланта военачальника. Риск в этом случае основывался на военной эрудиции Рокоссовского-полководца, на умении предвидеть ход событий. И до этого и впоследствии Рокоссовский с успехом выходил из многих положений, которые для человека менее одаренного оказались бы роковыми.

В том, что Рокоссовский перенес свой штаб в освобожденные Сухиничи, тоже был риск, правда, другого рода: гитлеровцы остановились па рубеже, расположенном всего в 6 километрах, выбить их оттуда не удалось, они видели город как на ладони и вели артиллерийский обстрел. Тем не менее штаб остался в Сухиничах.

Обстановка требовала продолжения наступательных действий. Этого же требовало от Рокоссовского и командование фронта, а сил у него было до обидного мало. Дивизии насчитывали 3,5, редко — 4 тысячи бойцов, а то и 2 тысячи. Противник же не только не уступал в численности, но, по данным разведки, превосходил войска Рокоссовского. Учитывая характер местности и зимние условия, немцы превратили все деревни и хутора в опорные пункты, обнесенные колючей проволокой с минными полями. В каменных домах устраивались блиндажи с бойницами для кругового обстрела. Танки использовались в качестве бронированных артиллерийско-пулеметных точек.

Все, что мог сделать командарм в этой ситуации, — попытаться наносить удары последовательно то по одному, то по другому вражескому укрепленному пункту, концентрируя для этого скудные силы и средства. Так, постепенно расшатывая оборону гитлеровцев, отодвигая к югу, прижимая немцев к реке Жиздре, вела бои 16-я армия в феврале 1942 года.

Гитлеровцы обстреливали Сухиничи круглосуточно, по нескольку раз в день, и нельзя было предугадать, когда это произойдет. Однажды обстрел застал командарма и Лобачева в бане в тот момент, когда оба вошли в азарт и поддали пару такой крепости, что дух захватывало. От близких разрывов банька вздрагивала и в оконце звенели стекла. Старик, хозяин бани, протиснулся из предбанника:

— Ух ты! Жарко у вас! Только, может, кончать? Видишь, герман рядом кладет, долго ли...

— Ничего, отец, — посмеивался командарм, — смерть будет легкая...

Батареи немцев в основном были расположены в Попкове, в нескольких километрах от Сухиничей. Селение это было одним из ключевых укрепленных пунктов гитлеровцев, и взятие его взломало бы оборону врага. Поэтому после тщательной подготовки в начале марта войска Рокоссовского начали бои за овладение Попковом. Сопротивление врага было сломлено только к вечеру. На улицах селения валялось до 700 трупов захватчиков.

Теперь на очереди были Маклаки — расположенное километрах в пятнадцати к юго-западу селение. 8 марта Рокоссовский побывал в частях, которые готовились к атаке на Маклаки, и на аэросанях возвратился на КП. Следовало поработать над приказом о действиях войск после того, как Маклаки будут взяты. Вечером же намечалось собрание по случаю Международного женского дня.

Очередной обстрел начался сразу же по приходе командарма в штаб-квартиру. В доме, где она расположилась, Рокоссовский не пробыл и трех минут. У стола, на котором лежали штабные документы, кроме Рокоссовского, повернувшегося спиной к окну, находились Малинин, Казаков, еще несколько командиров штаба. Малинин протянул командарму приказ на подпись, и в этот момент рядом с домом разорвался снаряд. Сильный удар в спину... У Рокоссовского перехватило дыхание:

— Ну, кажется, попало... — И он опустился на пол.

К нему бросились, подняли, положили на диван, сняли окровавленный китель. Стали вызывать врача. Главный хирург армии Воронцов был в отъезде, и первую помощь Рокоссовскому оказал местный врач Петров. Вскоре возвратился и Воронцов. Врачи вместе осмотрели Рокоссовского и вышли к ожидавшим их решения штабным командирам.

— Что с Константином Константиновичем? — кинулись к ним со всех сторон.

— Генерал ранен очень тяжело, — ответил Воронцов, — осколок ударил по позвоночнику, прошел между ребрами, пробил легкое. Его необходимо немедленно оперировать. Сердце хорошее, не подведет. Надо везти в Козельск, здесь невозможно...

В пять утра Рокоссовского вынесли к машине. Он был в полном сознании, и мучили его вовсе не мысли о ранении и собственной судьбе. Хотя дышать было трудно, он попытался на прощание дать необходимые указания. Малинин, Лобачев и Казаков склонились к нему:

— Немедленно отправляйтесь в войска. Надо обеспечить... — тут дыхание у него перехватило, голос ослаб. Отдохнув, он продолжал: — Обеспечить взятие Маклаков. Потом последовательно... методически выбивайте их... выбивайте из населенных пунктов... Не давайте закрепляться, гоните...

Силы оставляли командарма, но сознание того, что спустя несколько часов его войска должны идти в бой, а он ничем, совсем ничем уже не может им помочь, было для него тяжелее ранения.

Из Козельска после сложной операции Рокоссовский по указанию командования фронта на самолете был отправлен в Москву.

В то время как самолет с раненым командармом взял курс на Москву, солдаты его армии по пояс в снегу шли на штурм калужского села Маклаки.

1942 год столь же памятен нашему народу, как и год 1941-й. Вновь Красной Армии пришлось познать горечь поражений и отступления, вновь вражеские войска двигались по нашей земле на восток. Но 1942 год был и годом Сталинграда. В сражении под этим волжским городом Красная Армия разгромила и уничтожила крупнейшую стратегическую группировку немецко-фашистских войск, и 1942 год стал рубежом, изменившим весь ход второй мировой войны.

После успешного зимнего наступления весну 1942 года Красная Армия встретила в обороне. Войска рыли окопы, строили блиндажи, минировали подступы к переднему краю, ставили проволочные заграждения. В это время в Ставке, в Генеральном штабе Красной Армии шла напряженная работа, подводились итоги зимней кампании и разрабатывались планы дальнейшего ведения войны.

• Предыдущая
• 65/113
• Следующая